Телекомментатор. Спасибо, Галя! Вы так образно рассказали о своей работе, что хочется пожелать вам больших успехов…
Галя. Спасибо!..
Телекомментатор. Тсс!.. (Подсовывает бумажку.)
Галя (читает). «Большое вам спасибо, но цыплят по осени считают. Смех»
Телекомментатор. А вот главный технолог артели «Красная пуговица» Николай Петрович Ширяев… Прежде всего, Николай Петрович, все телезрители, которые смотрят сейчас нашу передачу, просили передать вам горячий привет…
Ширяев. Спасибо… Не ожидал…
Телекомментатор. Товарищ Ширяев, расскажите о вашей повседневной работе над пуговицами…
Ширяев. Дело в том…
Телекомментатор. Тсс!.. (Подсовывает бумажку.)
Ширяев (читает). «Наша основная задача — замедлить одеваемость в зимний период и ускорить раздеваемость в летний период… А это в свою очередь зависит от расстегиваемости-застегиваемости, что обусловлено пришиваемостью-отрываемостью. И в этом мы добились серьезных успехов. В настоящее время раздеваемость нашего населения в зимний период в четырнадцать раз быстрее, чем раздеваемость африканского населения в летний период… Многоточие».
Телекомментатор. Очень приятно. Скажите свое мнение с точки зрения пуговицы — четыре дырки лучше, чем две?
Ширяев(читает). «Народная пословица гласит: одна дырка — хорошо, а две — лучше. Переход к третьему участнику…»
Телекомментатор(вырывает бумажку). Да, дорогие товарищи, у нас еще присутствует третий участник, врач-гигиенист Семен Поморин… Скажите, товарищ Поморин…
Поморин. А мне привет?..
Телекомментатор. Да-да, дорогой товарищ Поморин! И вам тоже телезрители просили передать горячий привет… Так расскажите, товарищ Поморин, что-нибудь про гигиену…
Поморин(сам берет текст). С удовольствием. «Тема воспитаемости школьника — важная тема. Неправильно думать, что воспитаемость есть только наказаемость и прощаемость… Нет, воспитаемость — это и высыпаемость, и гуляемость, и, конечно, наедаемость. Потому что от голодаемости появляется известная огрызаемость ребенка с учителем… Отсюда неприятности — огорчаемость мамы, выпиваемость папы и умираемость бабушки… Что, в свою очередь, может повести к сиротаемости ребенка и его огрубаемости, а именно: к хулигаемости, к ругаемости и к плеваемости на улицах… Вот почему так важна недопущаемость подобной распущаемости».
Телекомментатор. Спасибо, дорогие товарищи, но у нас истекаемость времени. Дорогие телезрители, досвидаемость! Напишите, как вам понравилась наша выступ-ляемость. На следующей неделе будет продолжаемость.
Совершенно случайно
Звучит веселая музыка. На экране появляется диктор.
Диктор. Продолжаем наши телевизионные передачи. Сейчас вы увидите репортаж из серии «С телекамерой — в душу человека!». Сегодня мы вам покажем, как отдыхают наши москвичи… Для этого мы пройдем по одному из московских скверов и побеседуем с первым попавшимся отдыхающим… Итак, в путь! (Делает два шага по направлению к скамейке на которой сидит пожилой мужчина в черном креповом костюме и белой манишке).
Диктор. Нам. кажется, повезло. Вот сидит один из отдыхающих, очевидно часто бывающий в этом скверике… Простите, товарищ, как ваша фамилия?
Мужчина(тихо). Это вы мне?
Диктор(тихо). Вам, вам, товарищ Серегин… попрошу к микрофону…
Серегин(в микрофон). Моя фамилия — Серегин Степан Васильевич. Я раньше работал на одном из московских заводов, теперь я пенсионер.
Диктор. Очень приятно… Скажите, пожалуйста, Степан Васильевич, вы часто отдыхаете в этом скверике?
Серегин(громко, казенно). Да! Я часто отдыхаю в этом сквере… Люблю, знаете ли, подышать свежим воздухом на сон грядущий… (Громко смеется.)
Диктор. Это очень хорошо… А скажите, пожалуйста, как вы вообще проводите свое свободное время?
Серегин. В свободное время я люблю играть на скрипке!
Диктор. Ах вот оно что! Вы увлекаетесь музыкой? Замечательно! Простите, вы случайно не взяли с собой скрипку?
Серегин. Да! Я случайно взял с собой скрипку! Я исполню вам на ней «Полонез» Огинского! (Достает скрипку, играет.)
Диктор. Превосходно! Браво! Вы, оказывается, талант!
Серегин. Да!.. А еще я играю на пианино. Здесь как раз в кустах случайно стоит рояль, я могу сыграть… Я исполню вам «Полонез» Огинского.
Диктор. Благодарим вас, Степан Васильевич, к сожалению, мы ограничены временем… Скажите, пожалуйста, — а как отдыхает ваша семья?
Серегин. Моя жена все больше отдыхает по хозяйству. А сын работает на Дальнем Востоке… А! Вот и он приехал. (Поднимается навстречу сыну.)
Диктор. Какая приятная неожиданность… Дорогие товарищи телезрители, мы с вами стали случайными свидетелями волнующей встречи отца и сына после долгой разлуки.
Серегин(казенно). Здравствуй, Василий!
Василий(так же). Здравствуй, отец!
Серегин. Ну-ка, повернись, сынку, экий ты смешной стал!
Отец и сын долго и нервно смеются.
Ну рассказывай — как доехал?
Василий(в микрофон). Доехал я хорошо! Ехал в цельнометаллическом вагоне… Места красивые… Как ни взглянешь в окно — кругом необъятные просторы!
Серегин. Ну молодец! Пойди обрадуй старушку мать и приходи отдыхать в этот скверик… Посидеть часок на скамейке скверика — это лучший отдых в выходной день!..
Василий. Спасибо, отец! Спасибо за ласку! Непременно приду! (Уходит.)
Диктор. Ну, мы, к сожалению, должны расстаться… Большое вам спасибо, товарищ Серегин, за вашу беседу… Не хотите ли вы что-нибудь сказать на прощание нашим телезрителям?
Серегин(в микрофон). Я хочу вам сказать, дорогие друзья, — чаще отдыхайте в сквериках… Это улучшает здоровье. И еще добавлю, что те, кто не посмотрел эту передачу сегодня, могут увидеть ее в следующее воскресенье… Я опять случайно буду здесь…
Владимир Владин
(р. 1933)
Свадьба века
(Со стола Евгения Сазонова)
И вот я на месте.
Огни иллюминации, вереницы автомобилей. Через рупор объявляют:
— Машину писателя Индюкова к подъезду!
— Машину поэтессы Золотухиной к подъезду!
С трудом пробираюсь через толпу, поднимаюсь на двенадцатый этаж. Скромная пятикомнатная квартирка с кухней, ковры, мебель. На стенах много живописи: «Сазонов кушает компот», «Сазонов в президиуме», «Сазонов отвечает на вопросы читателей — работников Конного завода им. Айвенго». Одно полотно меня особенно взволновало: необъятные просторы, посредине — трактор, за рулем Евгений читает свой «Бурный поток», а вокруг, куца. ни кинешь взгляд, колосится пшено… Картину написал его брат — художник, тоже Евгений.
Кабинет Сазонова весь завален книгами и журналами. В углу — арфа, подарок Горнораввинской мебельной фабрики.
Сегодня здесь, как написал бы Л. Толстой, «вся Москва». Мелькают знакомые лица писателей, художников, актеров. Много, очень много творческой интеллигенции. Сначала среди всей этой творческой интеллигенции невозможно различить, кто же Сазонов. Но потом привыкаешь, начинаешь отличать одного от другого. У кого-то носки другой расцветки, кто-то пишет другой авторучкой…
Ну вот и сам виновник. На нем строгий черный костюм, любимая вышитая рубашка. С трудом пробираюсь к жениху, здороваюсь за руку — Сазонов демократичен, прост, подчеркнуто скромен. С волнением задаю первый вопрос:
