— Ты просто бредишь, — констатировал Дженве. — Как давно у тебя жар?

Ллойву не ответил, лег у костра, завернувшись в одеяло. Джарий опасливо тоже присел к костру.

— Ты знал, что фамилия Лир потеряла одну букву? — горячо пробормотал Ллойву. Дженве снисходительно покивал. — Раньше её писали Лиер. Но после того, как упростили алфавит, буква пропала. Ушла… «Лиер» на илои означает «твердь». Мы должны быть твёрдыми, Джев…

— Это все, о чем ты можешь думать? — уточнил Дженве. — А, Ловкач?

— Не знаю, ты прав, когда я закрываю глаза, меня мутит… Надо поспать…

— Не даром дурная слава ходит про это место! — Прошептал Джарий.

— Место, как место, — Дженве пожал плечами. — Просто у него жар. Удивляюсь, как он здесь не умер.

— Кто?

— Ллойву. Холод собачий, — Дженве вздрогнул.

— Костер, — кивнул Джарий.

— Ллойву ни в жизнь не пойдет за дровами! — Усмехнулся Дженве. — Скорее дождется, пока дрова придут сами. Да и где их тут взять? Не принесли же они их с собой!

— Это невозможно, — рассмеялся Джарий.

— То то и оно, — кивнул Дженве.

— Твой брат… — начал осторожно Джарий. — Он часто подвергает свою жизнь опасности?

— Постоянно, — вздохнул Дженве.

— Зачем ты позволяешь ему это?

Дженве задумался.

— Иногда мне кажется, что он хочет даказать нам, что может идти наравне со всеми. Знаешь, отец с детства внушал ему, что он неполноценный илой.

— Почему? — Удивился Джарий.

— Из-за сердца. У него слабое сердце. Но это единственный изъян, — Дженве скользнул взглядом по завернувшейся в меховое одяело фигуре. — Из-за этого он все время оказывается на пределе своих возможностей. А после того, как окажется у предела, делает еще шаг. Здесь я бы хотел брать с него пример.

— Ты — старший из вас?

— Да, но только по времени, — рассмеялся Дженве. — Старшим по духу у нас всегда был Ллойву.

Джарий помолчал, обдумывая слова собеседника.

— Я бы хотел быть похожим на деда, — наконец, сказал он. — Доенвальд отнял у него все, и едва не лишил жизни его и его семью. Но он нашел в себе силы снова встать на ноги.

Дженве похлопал Джария по плечу.

— Ищи свою силу внутри, ты станешь достойным потомком своего деда.

— Я бы хотел, но где взять столько твердости? Как мне защитить Вимлин? Или Висметию? Мели? Я словно играю с многоголовым змеем, — вздохнул Джарий. — Мой дед не побоялся пойти против, но у него было много друзей. Сейчас каждый сам за себя, и я не уверен, что нас не выдадут свои же.

— Господин Лиер придет в себя и мы посоветуемся с ним, — успокоил Джария Дженве. — Наверняка, есть выход.

— Признать власть тьярда, вот выход, ибо бороться с ним у нас нет сил, и нет твердости.

— Ллойву найдет этот выход, не сомневайся.

Котелок зашипел и Дженве занялся приготовлением ужина.

Ночь, не смотря на опасения опального тана, прошла спокойно. Лишь Дженве с трудом сдерживался, чтобы не разбудить брата, растрясти его как следует, заставить поесть, и поклясться, что больше он так с собой поступать не будет. Но Дженве держался. Большую часть ночи он просто смотрел на костер, иногда переводя взгляд на вздрагивающий от холода спальник брата. Ллойву била дрожь, но и она не могла разбудить его. Дженве опасался, что они теряют время. Едва забрезжил рассвет, он разбудил Джария, и растряс брата.

— Вот, Ловкач. Еда, — он поставил перед Ллойву теплый котелок с варевом. Тот с отвращением посмотрел на предложенное.

— Надо поесть, — с нажимом сказал Дженве. Вручил брату ложку, а сам начал собирать вещи в дорогу. Джарий быстро упаковал то немногое, что понадобилось ему предыдущим вечером и, уже собранный, ждал у входа.

Ллойву вяло поковырялся в похлебке, заставив себя проглотить пару ложек.

— Вставай, — Дженве поднял его за плечи. — Можешь ехать?

— Да, — Дженве отметил себе, как Ллойву тяжело забирается в седло. Собрал все, что осталось, и повел свой отряд наружу. Ластва со стрекотом приветствовала скорый отъезд.

Погода обещала быть и оставаться солнечной. Яркие лучи, отражаясь от снега, слепили глаза. Дженве окинул взглядом склон, простирающийся перед ними. Где-то на грани видимости, на самом горизонте, далеко виднелся знакомый по рисунку силуэт башни. Его никогда не увидеть, если не знать, что искать. Ллойву оказался прав. По крайней мере, башня существует, и это не результат его галюцинаций. Это радует, все не так плохо. Стряхнув с себя эти мысли, Дженве окунулся в текущие заботы. Необходимо как можно быстрее спуститься, чтобы Ллойву мог оказаться в тепле.

И отряд тронулся по едва различимой тропе вниз. Дженве шел первым, таща за собой Ластву за повод. Ллойву безучастно покачивался в седле. Джарий замыкал шествие. Дженве торопился. Тропу занесло снегом, но впереди идущий безошибочно вел всех вперед.

Дженве заставил Ластву идти наравне с Чернышом. Надо успеть спуститься на дорогу до заката. Подъем занял много времени, которого сейчас у них не было. Они преодолели приличное расстояние, и вот уже и труп кобылы, кверху копытами пролыл мимо.

В молчании осталось преодолеть последние метры, однако снежный склон все тянулся и и тянулся вниз, словно кто-то растягивал его до бесконечности, и снова проплыли мимо торчащие кверху ноги погибшей кобылы.

— Чертовщина! — Джарий осенил себя божьим знаком и снова плюнул за плечо. Дженве стиснул поводья крепче и двинулся вперед, уводя за собой маленький отряд. И снова впереди снежное полотно и вот снова торчащие ноги кобылы.

— Мы как будто идем по кругу! — Воскликнул он. Оглянулся на брата. Ллойву совсем поник.

— Я говорил тебе, она не отпускает, — вяло проговорил он.

— Проклятая гора, — выругался Дженве. — Вперед… — И они прошли мимо страшного артефакта в четвертый раз.

Ллойву поднял, наконец, голову. Вдалеке на ярком от солнца снежном склоне ему привиделся силуэт человека. Человек поднял руку и поманил к себе.

— Нам туда, — и Ллойву заставил Ластву свернуть с тропы в снежную кашу.

— Стой! — Дженве не успел схватить его за поводья и с проклятьями устремился следом за рассекавшей сугроб Ластвой. — Ловкач! Вернись! Это опасно!

Ластва, словно заразившись, от хозяина упрямством, шла вперед. Дженве стремился догнать их и вернуть на тропу, а Джарий не пожелал оставаться на месте. Так все трое двинулись в одном направлении прочь от тропы, прорезая снежный сугроб, как тупое лезвие. Ллойву словно что-то на веревках тянуло к видевшемуся впереди обрыву.

— Ты всех погубишь! — Дженве едва поспевал за ним. Спустя время идти стало легче, и кроды выбрались из рыхлой снежной каши на твердую поверхность скалы. Внизу, в нескольких метрах лежала лентой долгожданная дорога. А слева узкая крутая козья тропка вела к цели. Ллойву осторожно пустил Ластву по тропе. Крод перебирая лапами спустился на твердый грунт. Джарий за спиной выругался и спешился, чтобы лошадь не скинула его на склоне. Вскоре все трое стояли на дороге, твердой и понятной, не веря своей удаче.

— Ты вывел нас! — Удивленно проговорил Дженве, хлопнув брата по плечу. — Если ты знал дорогу, почему не вышел сам?

— Я не знал, — Вяло отмахнулся Ллойву. — Мне показали… Он хотел, вероятно, чтобы ты пришел…

— Кто он? Ты снова бредишь? Все, я понял. — Дженве сгреб поводья из вялых пальцев. — Сейчас мы вернемся в Мельин. Успеем до темноты.

К вечеру путники въезжали в ворота крепости над Мелями, Мельина. Тревога поселилась в замке. Что-то произошло за те несколько дней, что их не было. Висметия и остальные встретили их во дворе. Хозяйка тотчас обратилась к Джарию, что-то жарко ему рассказывая. А Дженве помог Ллойву спуститься с крода. Тот навалился на брата всем телом.

— Я, кажется, нездоров, прости… — Выдохнул он, обвисая в руках брата. Дженве перекинул его руку через свое плечо и почти понес в комнату, что им выделили для постоя. Даже сквозь одежду он чувствовал, сколь велика температура тела.