Фокси от души двинул сундук сапогом, и тварь заткнулась. Хенин улыбался.

— Эй, малец, что ты шептал, когда опутывал это добро? — спросил один из солдат, кивая на сундук.

Хенин промолчал, продолжая улыбаться. Он видел, как по доброму лицу Фокси катится пот, и, догадываясь о его волнениях, поспешил утешить его:

— Да ведь всё в порядке, ничего не случилось!

Фокси взъерошил ему волосы, и Хенин, гордый этой сдержанной лаской, подумал: «Если бы Хэрст знал об этом, вот бы он позавидовал мне!».

А Хэрст вступал в это время в Даун-Таун. Ему повезло: там, где он пробрался в город, Хамаль ещё не успел расставить своих гвардейцев, поэтому Хэрст прошёл без всяких препятствий. Никто не останавливал его, не требовал назвать условную фразу, так что Хэрст даже немного огорчился.

Зато, слоняясь по улочкам Даун-Таун, Хэрст увидел много настораживающих вещей. Во-первых, в городе было полно дружинников Братства. И всех этих дружинников расставляли в каком-то странном порядке. Присмотревшись, Хэрст понял, что это устраивают что-то вроде оцепления Даун-Таун. Везде, где в город могли войти или въехать посторонние люди, стояли вооружённые до зубов здоровенные молодцы, верные Братству Штейн.

Пару раз он натыкался на Каменных Псов, неторопливо шедших куда-то в центр. Точнее, это позже Хэрст узнал, где здесь центр.

Любопытно было взглянуть ему и на Лагерь Странников, откуда все давно разбежались. Многие странники нашли убежище в горных поселениях. Послушав немного чужие разговоры, мальчик с деланной беспечностью побрёл в сторону Лагеря. Вскоре его остановил патруль.

— Куда идёшь, малец?

Хэрст забормотал нечто невразумительное, но никто его слушать не стал:

— Нечего здесь шастать, иди домой!

— А чего? — заныл Хэрст. — Уже и посмотреть нельзя? Всё равно там уже никого нет!

— Есть или нет — тебя это не касается! Сказано, что нельзя, значит, нельзя!

И Хэрста слегка подтолкнули под зад коленкой. Он сделал вид, что уходит, но решил разузнать, с чего бы опустевший Лагерь вдруг стал запретным местом.

Пройдя квартал и убедившись, что патрульные его не видят, Хэрст снова подобрался ближе к Лагерю. Там были люди. Одни были одеты в серую форму дружины Братства, другие — в лохмотья. Хэрст удивлённо вытаращил глаза. Как такое может быть, если там давным-давно никого нет?

Лагерь был окружён высоким забором, однако сквозь щели Хэрсту было прекрасно всё видно. Он прильнул к одной из таких щелей, и внутри него всё заклокотало от ярости. По Лагерю расхаживал человек, которого все винили в гибели его, Хэрста, родного города.

Нейл что-то говорил солдатам, потом те удалились, зато подошло ужасное существо. Оно было высокое, серое, лысое, с горящими жёлтыми глазами, когтистыми лапами, а на плечах его болталось что-то вроде шкуры животного. Когда этот монстр повернулся спиной к Хэрсту, мальчик увидел толстый недлинный хвост. Стремясь рассмотреть чудище получше, Хэрст прижался носом к забору, утратив бдительность. Опомнился он, когда сильная рука сгребла его за шиворот и бесцеремонно оттащила в сторону.

— Я тебе говорил, что нечего здесь ошиваться?

На Хэрста смотрел тот самый патрульный, от которого он так недавно ушёл.

— А что такого? Дяденька, я ничего не сделал! — Хэрст снова пустил в ход тактику детского нытья.

— Это ты расскажешь господину Альрами, — неприветливо ответил дружинник.

Хэрст заговорил о том, как он ищет своих родственников, как идёт из самого Депьярго, и только самую малость отвлёкся, и пусть дяденька будет так добр и отпустит его, он больше никогда так не будет…

— Если ты кого-то ищешь, — притворно-ласковым голосом сказал дружинник, — то тебе аккурат к господину штатгальтеру надо. Он тут всех знает, и живых, и особенно мёртвых.

Железной хваткой солдат сжал руку Хэрста повыше локтя и поволок за собой. Хэрст пробовал сопротивляться — дружинник даже этого не заметил. Хэрст попытался ещё раз уговорить его, но никто уже ничего не слушал…

Мастер поглаживал свой хрустальный шар. Там одна картина сменялась другой. Он прекрасно видел, как Нейл, отчаянно труся, отдавал распоряжения солдатам (и в форме, и переодетым), а за его плечом недовольно сопел Миссингер.

В доме Денебуса готовили обед. Судя по всему, праздничный обед. «Этот мальчик знает толк в кушаньях, — усмехнулся про себя Мастер, равнодушный к еде. — Или же знает, где водятся толковые слуги».

В этом доме чуть позже появился Хамаль, усталый и запылённый. Рядом с ним Денебус казался юным щёголем. По его виду даже нельзя было сказать, что этот юноша хладнокровно отдаёт приказы жечь и вешать. В шаре Мастеру хорошо была видна виселица на центральной площади. Там висело, покачиваясь, несколько ослушников.

Хамаль в окно видел эту картину и брезгливо скривился.

— Никак, мой лучший гвардеец проявляет признаки слабости! — фыркнул Мастер.

Ему, как и Денебусу, казалось забавным обедать в столовой, где за окном виднеется виселица.

Он чувствовал себя кукловодом. Стоит ему потянуть за ниточки, как его куклы послушно исполняют веление своего господина. Но, чтобы наконец покончить с этими Менгирами, Посвящёнными и прочим сбродом раз и навсегда, надо собрать всех действующих лиц.

Сам он планировал появиться в самый драматический момент и обезглавить Хризолитовый Круг. Немного театрально, зато эффективно.

— Денебус, мой мальчик, я же не оставлю тебе Сариссу, полную ереси! — Мастер торжествующе усмехнулся.

Хэрста привели, вернее, притащили, в дом Денебуса. Однако вначале его сдали не молодому штатгальтеру, а начальнику дворовой гвардии, господину Хамалю Альрами. Представ перед усталым гвардейцем, Хэрст снова начал говорить о родственниках, которых он тут ищет.

Хамаль сегодня устал до чёртиков. И вот теперь ему притащили какого-то мальчишку, который весьма ненатурально хнычет, ноет и плетёт что-то о потерянных родственниках. Хамаль со скучающим видом слушал все подробности, кивал, когда мальчик называл улицы и описывал дом… Однако при упоминании Депьярго он насторожился.

— Это кто здесь явился из самого Депьярго? — вошёл бодрый и весёлый Денебус.

— Вот, шпиона поймали, — доложил ему гвардеец. — Всё крутился возле Лагеря, высматривал…

— Шпиона? — Денебус недоверчиво осмотрел мальчишку. — Ну-ка, ну-ка…

Мальчик снова начал свой рассказ, но Денебус перебил его:

— Да, всё это крайне интересно, но ты говоришь, что пришёл из Депьярго? А где ты там жил?

И мальчишка на мгновение стих, словно споткнувшись о невидимую преграду. Он тут же стал выкручиваться, рассказывая всякие небылицы, но Денебус больно, больнее, чем гвардеец, выкрутил ему руку и тихо произнёс:

— Назови улицу, где ты жил, иначе сломаю руку!

Хэрст молчал, глядя в лицо штатгальтера. Он чувствовал, как из руки через плечо по всему телу растекается обжигающая волна боли.

— На Сиреневой улице, пятый поворот с Дворцовой, — наконец сказал он.

— Врёшь, — с удовольствием отметил Денебус, не отпуская руки. — Там такой улицы и нет вовсе. Ты никогда не был в Депьярго.

Мальчик молчал.

— А вот я был, — продолжал Денебус, всё сильнее нажимая на вывернутую руку. — Мой отец был штатгальтером, ездил по делам и часто брал меня с собой.

Боль становилась невыносимой, и на глазах Хэрста помимо его воли выступили слёзы. Он начал часто дышать, чтобы этот молодой, но очень жестокий человек не видел их. Но он увидел. И заулыбался:

— Вижу, что тебе больно. Скажи правду, что ты делал возле Лагеря, и я отпущу тебя…

С этими словами он повернул руку Хэрста так, что там что-то хрустнуло. Хэрст вскрикнул, и Денебус ослабил хватку.

— Видишь, как больно, когда ломают руку. А я ведь только начал. Говори!

И Хэрст прерывающимся голосом сказал:

— Да я просто из дома убежал, хотел посмотреть, что тут происходит. Интересно же!