В заключение отмечу, что именно в ту эпоху возникли первые английские антисемитские организации. Так «Британская братская лига» выдвинула лозунг: «Англия для англичан» — против эмигрантов, то есть в первую очередь против евреев. Были и другие подобные организации, и похожие лозунги. Большой силы они тогда все-таки не набрали. Но еврейские публицисты с горечью писали, что Англия перестает быть благородным исключением — антисемитизм приходит и туда.

В 1911 г. случился единственный в новейшей истории Англии еврейский погром. В шахтерских поселках южного Уэльса прошел слух, что евреи-домовладельцы душат рабочий люд, повышая квартплату. (Во всей округе один-единственный доходный дом принадлежал еврею!) И начался погром. Правда, никто не погиб.

Но Англия была все-таки не царская Россия. И тогдашний министр внутренних дел Черчилль очень отличался от Плеве (см. дальше главу 19). Требуемые меры были приняты быстро и энергично. Виновных наказали по всей строгости закона, несмотря на многочисленные просьбы о снисхождении.

Но пора нам вернуться в Россию.

В 1881 году, после гибели относительно либерального, во всяком случае, незлого Александра II, на престол взошел его сын Александр III. В сегодняшней России любят этого царя. За миролюбие — он не воевал и не любил военных парадов и т. д., за любовь ко всему русскому, за ксенофобию. Это был как бы Петр I наоборот. В многонациональной Российской империи издавна был один народ — непримиримый противник России — поляки. Россия пыталась воздействовать на них и пряником, и кнутом. И то, и другое не помогло. Поляки оставались лютыми врагами России и при каждом неудобном случае бунтовали (удобный они всегда упускали — «Самозабвенные польские восстания» — Солженицын). Остальные народы как-то уживались друг с другом до Александра III. А при нем началась (и при его сыне Николае II продолжалась) политика великорусского шовинизма. Лозунг был: «Россия для русских». В Петербурге тогда и украинцев с белорусами держали за русских. Многие украинцы («малороссы»), уже в то время, не были от этого в восторге.

Возможно, эта политика помогла сплотить русский народ вокруг трона в борьбе с народовольцами, но более отдаленные результаты были плохие. Даже русские немцы, ранее привилегированный народ (или считавшийся таковым), при Александре III поеживались, что уж про остальных говорить. Постепенно поссорился российский престол со всеми. Но особо ненавистны были два народа: поляки (по традиции) и евреи. Кстати, манера приписывать революцию инородцам — дело старое. Народников объявляли польскими агентами.

Нас интересуют евреи. С 1882 года в течение 35 лет, то есть до рокового 1917 года, царизм находился в состоянии войны с еврейскими подданными. (Понятно, что это подхлестывало еврейскую эмиграцию до Первой мировой войны.) Началось с выселения евреев в 1882 году из сельской местности, даже в черте оседлости, под предлогом того, что в городах их легче защищать от погромов! И пошло-поехало… Основной массе евреев запрещалось жить за пределами «черты оседлости» (т. е., западных губерний). А в пределах черты оседлости запрещалось жить в сельской местности (даже на даче!). Возможности получения образования были сведены к минимуму (знаменитая «процентная норма»). На государственную службу евреев не брали, кроме как в армию «нижними чинами» (т. е. не офицерами). Правда, погромов как таковых после 1882 года при Александре III почти не было.

«Хорошо, когда евреев бьют, а нельзя — непорядок». Но шел «бескровный погром». И кем мог вырасти тогдашний еврейский ребенок, если только он был не из очень богатой семьи? Или революционером, или сионистом (активность, конечно, зависела от характера). Когда Иосифу Трумпельдору исполнилось семь лет, его не взяли в гимназию из-за процентной нормы. Ее как раз тогда и ввели впервые. Тем, кто поступил раньше (Вейцман), дали доучиться в гимназиях и реальных училищах, но в вузы уже почти не брали.

В семь лет дети уже многое понимают, и Иосиф Трумпельдор не мог не затаить обиды. Мать была в отчаянии. Думала даже о крещении[8], но этому помешал отец. Он берег еврейскую традицию. В раннем детстве Иосиф даже полгода ходил в хедер. Тут к месту сказать, что эту знаменитую «процентную норму» умные люди даже в окружении царя считали «фабрикой революционеров». Эта процентная норма отрезала огромному большинству еврейской молодежи все надежды на лучшую жизнь. Более того, процентная норма радикализировала еврейскую молодежь. Молодые евреи видели не только еврейское бесправие, они видели еще и то, что богатых это мало касается. Были частные учебные заведения с «правами». Туда поступить еврею было много легче, и аттестат их признавался официально, но и плата там была много выше (не менее чем в два раза), что не всегда могли осилить даже не очень бедные семьи. Евреи же из семей побогаче заканчивали эти заведения. (Кроме евреев там учились балбесы из состоятельных христианских семей, не справлявшиеся с учением в казенных гимназиях). Потом евреи поступали в заграничные университеты. Возвращались адвокатами, инженерами, врачами. И это был не только хороший заработок, это было еще и обретение прав. На таких людей (и на очень-очень богатых) не распространялась «черта оседлости». Всего право жить за пределами «черты» имели двести тысяч евреев из пяти миллионов. Так воспитывалась классовая ненависть. «Кто сеет ветер — тот пожнет бурю».

Вернемся к Иосифу Трумпельдору. Отправить его в частную гимназию отцу было не по карману. Мальчик после хедера два года учился в частном начальном учебном заведении. А затем отец сумел устроить его в пятиклассное городское училище в Ростове-на-Дону. Аттестата зрелости оно не давало. (В тех средних учебных заведениях, окончание которых не давало права поступления в высшие, обычно не было процентной нормы). Ростов-на-Дону в ту пору был значительным еврейским центром. До 1888 года город входил в черту оседлости. Затем решили, что он расположен слишком близко к казачьим областям и вывели его за черту. Но тем евреям, что жили там до конца 1887 года, разрешили остаться. Так что их в Ростове-на-Дону жило много. Соответственно возникли и сионистские кружки. Видимо там молодой Иосиф впервые познакомился с сионизмом и загорелся этой идеей. О его отроческих годах остались нам полулегендарные истории. Как он подростком, готовя себя к переезду в Землю Израиля, укреплял волю — спал на голом полу, ходил ночью на кладбище и т. д.