Это заявление насчет терпимости к евреям было отчасти правдой. Ненавидя армян и греков, они на евреях демонстрировали Европе свой либерализм. А что до «второй Армении», то армян там, в турецкой Армении, было около двух миллионов, а евреев в Земле Израильской было не более 85 тысяч. Есть разница. Так что запрещение на поселение евреев в Земле Израильской оставалось на бумаге. Евреи въезжали якобы, чтобы помолиться. И не уезжали. Турки пока что, до Первой мировой войны, закрывали на это глаза. И без евреев проблем хватало. Но осенью 1914 года Турция вступила в войну на стороне Германии, то есть против России. Теперь уж сохранять российское подданство было невозможно. Надо было либо принимать турецкое гражданство и идти в турецкую армию, либо быть высланным. Сперва возникла идея создать еврейский полк в турецкой армии. В Иерусалиме была сформирована еврейская милиция. Но очень быстро выявилось, что турецкие верха ни о чем подобном и слышать не хотят. Еврейскую милицию упразднили. Тогда 11 тысяч евреев предпочли высылку. Оставшиеся приняли турецкое подданство. (Румынских евреев пока оставили в покое — Румыния была еще нейтральной, но ненадолго.) Выслали и других граждан враждебных государств. Даже французских монахинь.

Тех евреев, кто решил остаться, называли «оттоманистами» — сторонниками Оттоманской империи. Их лидером был один из основателей Тель-Авива и бессменный его мэр Меир Дизенгоф. Среди «оттоманистов» были и идейные сионисты, считавшие, что надо идти в турецкую армию учиться военному делу. А Россия — враг. Частично их ожидания оправдались. Немцы открыли офицерские курсы в Турции. Но туда брали лишь людей минимально образованных. А избытком таковых турки похвастаться не могли. (Понятно, что армян и греков туда не брали.) Так что турки туда послали и наших евреев. Несколько десятков молодых людей из Земли Израильской там основательно выучились, а после набрались и практического военного опыта. Это потом очень пригодилось. Но и для арабов турецкая армия стала кузницей военных кадров.

Однако нас сейчас интересуют те, кого выслали. Ибо в их числе был и Трумпельдор. Их загоняли на суда нейтральных государств и выезжали они в Александрию — Египет был уже в сфере английского влияния. Каждому давали бумажку, на которой было написано: такой-то «высылается из пределов Оттоманской империи навечно». Один из высланных порвал бумажку, выкинул ее за борт, повернулся к спутнику и сказал: «А мы еще посмотрим, кто тут останется — мы или турецкий султан!» Фамилия говорившего была Бен-Гурион. А обращался он к Бен-Цви — тоже будущая знаменитость. И много-много раз с тех пор, когда фортуна отворачивалась от них, сионисты говорили себе: «А мы еще посмотрим…».

Евреи, высланные из Земли Израильской, оказались в Александрии. И направились кто куда. Некоторые — в Америку, другие (примерно 6 тысяч человек) поселились в лагерях беженцев, получая кое-какую помощь от египетских евреев. Русский консул требовал от английских властей (а в Египте тогда всем заправляли англичане), чтобы молодых, здоровых парней выслали в Россию для службы в русской армии (Англия и Россия были союзниками). Евреи этого не хотели. Они протестовали с помощью местных александрийских евреев. Вообще-то это была буря в стакане воды — Россия стала труднодоступной страной. Но это не до всех тогда дошло. Трумпельдор жил на съемной квартире — он получал свою пенсию в русском консульстве. Помогал, чем мог, товарищам. В это время в Александрии начался наверное самый серьезный роман в жизни Трумпельдора (а он, вообще-то, не был обделен женским вниманием). Ему было 35 лет, Фире Эстер Розофф — 22. Сохранились письма, которые он писал ей с турецкого фронта (см. дальше). В дальнейшем они обручились, но до свадьбы дело не дошло. Ни бурное время, ни взгляды Трумпельдора на этот вопрос, к семейной жизни не располагали. Но вернемся к делам военным. В Египте появился Жаботинский, корреспондент «Русских ведомостей». Очень-очень рекомендую прочесть его книгу «Слово о полку». Она легко доступна и легко читается.

Жаботинский разумно решил, что раз уж гнилая Турецкая империя влезла в войну, живой она из этого мирового пожара не выберется, чем и нужно воспользоваться. Но во время войны «есть голос только у ружей». И после войны, на мирной конференции будут вспоминать о них же, о ружьях. Так что надо обзавестись еврейскими ружьями. Эта мысль возникла, независимо от Жаботинского, и у Рутенберга.

Но подобные идеи рождались не только в еврейских головах. Помните Пилсудского? В предвоенные годы он обосновался на востоке Австро-Венгрии. Время от времени нелегально наведывался в Русскую Польшу. Он предвидел грядущую войну и твердо решил, что «на весы должна быть брошена польская сабля». Польские части, с разрешения австрийцев, формировались под видом стрелковых клубов. И в дальнейшем их называли «стрелки» или «стрельцы». (Несмотря на всю сложность польско-еврейских отношений, «польские патриоты Моисеева вероисповедания» там имелись. Как же без них!)

Именно эти отряды стрелков Пилсудского первыми ударили по русским в первый же день войны. (Роль их поначалу, однако, была скромной.) Вскоре судьбы евреев пересекутся с ними. А потом появятся и другие подобные национальные формирования разных народов в разных армиях. Это тоже была «маска времени».

Жаботинский прибыл в Египет в конце 1914 года. Там вскоре познакомился с Трумпельдором и получил его поддержку. А с его помощью — и поддержку комитета помощи беженцам. Затем созвали собрание в одном из лагерей беженцев (3 марта 1915 года). Там и было внесено предложение о создании еврейского полка в рядах британской армии. Трумпельдор на следующий же день начал обучение добровольцев. Но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока что еврейская делегация отправилась к британскому генералу. Трумпельдор был при параде, то есть при орденах. Генерал сразу догадался, что это награды за Порт-Артур. Но в сторону Земли Израиля наступать никто не думал — ее стратегического положения еще не оценили (позже оценят). И генерал предложил евреям создать транспортный отряд и отправить его на другой фронт, против турок. По тем временам транспортный отряд — это погонщики мулов. Всю ночь потом спорили члены делегации, думая: соглашаться или нет. Жаботинский был против — мечтал о настоящем боевом отряде, который будет отвоевывать израильскую землю. А Трумпельдор заявил, что пойдет в отряд. Вот что он сказал Жаботинскому:

— Рассуждая по-солдатски, я думаю, что вы преувеличиваете разницу. Окопы или транспорт — большого различия тут нет. И те, и другие — солдаты, и без тех, и без других нельзя обойтись, да и опасность часто одна и та же. А я думаю, что вы просто стыдитесь слова «мул». Это уже совсем ребячество.

— Но ведь это еще и не Палестинский фронт?

— И это не так существенно, если рассуждать по-солдатски. Чтобы освободить Палестину, надо разбить турок. А где их бить, с юга или с севера — это уже технический вопрос. Каждый фронт ведет к Сиону.

После чего Жаботинский уехал в Лондон. А формирование отряда началось.

Чтобы были понятны дальнейшие события, надо кое-что пояснить. До начала Первой мировой войны 60 % морского грузооборота России приходилось на черноморские порты (львиная доля на Одессу), 35 % на балтийские порты, оставшиеся 5 % — на Архангельск и Владивосток. Но вот началась война. Балтика сразу оказалась в зоне военных действий. А вскоре и Черное море было закрыто — вступила в войну Турция. И Россия оказалась отрезанной от своих союзников. Центр Европы — это Германия и Австро-Венгрия, то есть сухопутные пути были перерезаны, как и морские. А меж тем уже к началу 1915 года в России обозначился недостаток военного снаряжения (но кормили армию еще хорошо — еды в России пока хватало). Собственно говоря, можно было бы спросить: а почему в России возникла нехватка пушек, снарядов и даже винтовок? Мощность промышленности петроградского района превышала промышленную мощь парижского района. Но факт — не хватало оружия. С другой стороны, участие Англии в сухопутной войне пока еще было очень скромным. Вполне логично было бы послать в Россию, что нужно. Враг-то был общий, и Россия отвлекала на себя много германских войск. Но в наличии были только Архангельск и Владивосток. Владивосток был далеко. Случалось, с горя что-то слали и через Владивосток. Этот порт был труден климатически — замерзал, часто был окутан туманами, очень мешавшими судоходству. А то, что шло туда из Европы в объезд половины мира, потом еще надо было везти через всю Сибирь по железной дороге. При том, что путь с Дальнего Востока к центру страны оставлял желать лучшего — Транссибирскую магистраль закончили полностью только в конце 1916 года. (Она стала, наконец, двухколейной, и в Хабаровске был построен мост через Амур). Да и сейчас железнодорожная трасса Москва-Владивосток самая длинная в мире — 9300 км.