Для нас же важны дела еврейские. Начнем с того, что новобранцы в русской армии с незапамятных времен считали своим святым правом, проходя через местечки, бить евреев. Это, впрочем, было не очень страшно. Много крови обычно не проливалось — так, традиционный погром. Люди душу тешили. Воинское начальство или полиция вмешивались редко.

Между прочим, моя бабушка это видела в детстве и запомнила. И приводила как аргумент, что при советской власти евреям стало лучше — теперь новобранцы так себя не ведут. Но нам важно другое: тогда, в начале 1904 года, еврейская молодежь яростно спорила: идти в армию или уносить ноги. (Если молодой человек исчезал накануне призыва, семья платила штраф — 300 рублей (тогдашних!). Если дезертировал уже из армии, семья ответственности не несла.)

Многие считали, что после Кишинева и Гомеля идти служить — глупо. «Царская Россия не мать, а мачеха!» И уклонялись. Даже в Землю Израильскую некоторые тайком уехали и там выжидали, как будут развиваться события (а развивались они так, что охоты возвращаться не возникало).

Конечно, как всегда бывает, страшились армии и обычные трусы. Но в целом уклонившихся оказалось немного. А были и такие, что в армию шли с энтузиазмом. В их числе оказался и наш герой, Иосиф Трумпельдор. Во-первых, он хотел показать, что не все евреи трусы. А во-вторых и в главных, считал, что евреям надо учиться военному делу. Без этого, увы, государство не построить. Он постарался попасть не в медчасть (напомним, что он был дантистом), а в строевую службу, но его хотели направить на курсы унтер-офицеров. Унтер-офицер еврей не был редкостью в русской армии. Дело в том, что это было «узкое место». Все приличные люди, желавшие сделать военную карьеру, шли в офицерские училища. Из массы призывников 40 % не годились в унтер-офицеры уже потому, что были неграмотны, да и любителей крепко выпить хватало.

Трумпельдор отбился, однако, от этих курсов — в начале войны почти все думали, что она будет недолгой. Он боялся, что не успеет понюхать пороха, и добился срочной отправки на фронт. Он успел попасть в Порт-Артур до того, как этот город, главная военно-морская база России на Дальнем Востоке, был отрезан японской армией. А большинство евреев на фронт не рвались, но и не уклонялись от него. Они пассивно подчинялись воле начальства. В итоге в армию, как обычно, было призвано больше евреев, чем соответствовало их доле в населении Российской империи. Это, впрочем, не мешало антисемитской печати писать, что евреи сочувствуют Японии, настраивают мир против России. Впрочем, доля истины тут была — евреи всего мира без восторга относились к российским порядкам.

Этот антирусский настрой мирового еврейства был для России не так уж безобиден. Евреи издавна сильны в финансово-кредитной сфере. И в 1904 году Япония, в отличие от России, куда легче могла получить кредиты. Это, конечно, не единственная и не главная, но существенная причина русской неудачи.

Две войны, проигранные Россией в новое время, довольно сходны меж собой, хотя их и разделяет полвека. Это Крымская (Севастопольская) и Русско-японская войны. И та, и другая связаны с борьбой за обладание городом — военно-морской базой (соответственно Севастополем и Порт-Артуром). И обе велись на окраинах (по транспортным понятиям 50-х годов XIX века и Севастополь находился неблизко). В этом случае огромные расстояния и бездорожье, которые обычно служили защитой России, превращались в ее беду.

Конечно, была и разница. И в частности в том, что проигрывать Англии и Франции (под Севастополем) было как бы не позорно. А тут — макаки! Но поговорим о Трумпельдоре. До Порт-Артура он был ничем не знаменит, после него — обрел известность в еврейских кругах, и не только. Ибо в боях за Порт-Артур он стал полным георгиевским кавалером. А таких людей до Первой мировой войны было очень мало. Георгиевский крест — награда высокая. Ее обладатель имел много льгот и в армии, и в дальнейшем, на гражданке. Начальство могло представить отличившегося в боях к этому ордену, а решение о награждении принимала «Дума георгиевских кавалеров» — они были в крупных частях, — где солдаты заседали на равных правах с офицерами и генералами. «Георгий» (в просторечии «Егорий») был четырех степеней. Тот, кто получал все четыре креста, назывался полным Георгиевским кавалером. Думаю, что Трумпельдор был в то время единственным евреем, снискавшим это высокое звание. Да и вообще, до Первой мировой войны таких людей по пальцам можно было пересчитать.

Итак, с первых дней в Порт-Артуре Иосиф Трумпельдор стал доказывать, что евреи — не трусы. А внешность, кстати, у него была нордическая. Так вот, вызывают добровольцев на какую-нибудь отчаянную вылазку — Трумпельдор, конечно, тут как тут. Офицер бросает взгляд на маленький отряд, идущий с ним вместе почти на верную смерть, и начинает речь: «Мы, все истинно русские люди…» — и тут его перебивает Трумпельдор, заявляя: «А я еврей!» Не очень-то ему верили.

Унтер-офицером он в Порт-Артуре таки стал. Что называется, без отрыва от производства. Командовал взводом. Много лет спустя, в Первую мировую войну, в Лондоне, Жаботинский попросил Трумпельдора рассказать какой-нибудь эпизод о Порт-Артуре. Вот его рассказ: возвращается Трумпельдор из разведки со срочной вестью — японцы занимают какую-то важную точку. И встречает морского офицера — русские моряки к тому времени уже дрались на суше. «Ваше благородие, японцы занимают такую-то сопку, но их там пока немного, они не окопались, можно их еще оттуда выбить, если действовать быстро». — «Правильно, голубчик, — говорит офицер, — беги туда-то, там залегли мои матросы, зови их, пойдем в атаку». Трумпельдор бросился за матросами, а они меж тем дали деру. Возвращается Трумпельдор к тому офицеру, говорит: «Сбежали ваши матросы!» Офицер в отчаянии восклицает: «Предали, как жиды!»

Но всякое случается на войне. В одном бою разрывом японского снаряда Трумпельдору оторвало кисть левой руки. Видели, как он упал, думали, что убит. Евреи-солдаты пошли к начальству, попросили разрешения найти его тело и похоронить, как положено, по еврейскому обычаю. «Можно, конечно, — ответил начальник, — но неужели он был еврей?» Его нашли еще живым и принесли. И он на удивление быстро выздоровел. А вообще-то в Порт-Артуре у раненых были хорошие шансы умереть. В осажденной крепости были трудности с продовольствием, особенно с витаминами. И у здоровых случалась цинга. А раненые мерли, как мухи. Но Трумпельдор не только выжил, но и вернулся в строй. «У меня осталась только одна рука, но она правая». Это писал он в рапорте с просьбой вернуться в боевые части. «Он сделал больше, чем требовала присяга» — так прокомментировало этот поступок армейское начальство. С винтовкой Трумпельдор теперь уже не мог обращаться. Разрешили ходить в бой с саблей и пистолетом (как офицеру). А еще для полноты картины напоминаю, что он считал себя толстовцем и был вегетарианцем. Моя дочь, узнав об этом, заявила, что диету соблюдать могут только такие вот стальные люди. У обыкновенных — не выйдет.