На одной чаше весов Цинцинолла и его родители. На другой — Саша. Почти незнакомая, чужая. Какие здесь могут быть сомнения?

Надо послать подальше эту белобрысую дрянь и уйти, но холодный свет глаз пронизывает его насквозь, сковывает волю.

— Зачем она вам? — лишь на такой протест ему хватило сил.

— Все, что тебе нужно знать — ты узнал. От себя могу добавить, что моя хозяйка всегда держит слово.

— Хозяйка? А почему она не пришла сама?

— Она появится, когда сочтет нужным. Она хочет быть уверена, что не потратит на тебя время попусту.

— А я хочу знать, зачем вам Саша.

— Ну что ж. — задумчиво произнесла Светловолосая. — Ты прав. Родители — это такая скука!

Савва молчал.

— И помощь муз драгоценным не нужна. Тем более таких… особенных муз.

— Где здесь выход?

— Вперед и налево — спокойно ответила Светловолосая.

Савва, не сказав ни слова, пошел вперед, в темноту.

— Забыла упомянуть об одной мелочи! — услышал он за спиной и замедлил шаг, — Вместе с красотой мальчик унаследовал от матери склонность к сильным привязанностям. Опасное качество для драгоценного, ты не находишь? А уж если драгоценный привязался к парии… Страшно подумать, что будет, если кто-нибудь узнает.

Он остановился. Обернулся. Светловолосая улыбалась.

— Три дня тебе на раздумья. Цинциноллу можешь не искать. Не найдешь. — нежно произнесла она, — А хоть слово кому-нибудь скажешь… — светлые глаза вспыхнули. — Ты умный мальчик, сам догадайся, что будет. Как думаешь, твоей музе понравится Город Мертвых Талантов?

Возня с книгами нравилась Саше, но на душе по-прежнему висела черная туча. Она по самые уши влипла в какую-то странную историю, и ни на шаг не продвинулась в поисках мамы. А как продвинешься, если ни на один вопрос она не получает вразумительного ответа, говорят все исключительно загадками, и, похоже, сами не очень-то понимают, что происходит?

Нет, от драгоценных толку не добьешься, придется ей брать дело в свои руки. Отличная идея, осталось только придумать, как ее воплотить.

“Всего-то ничего!” — с мрачной иронией подумала Саша.

Она водрузила на полку очередную порцию книг и рухнула в ближайшее кресло взглянуть со стороны на дело рук своих. Что ж, теперь библиотека выглядит вполне прилично. Только пол вот… м-да. Затоптанный, в мокрых и грязных разводах. Впрочем, это уже не ее дело. Савва обещал его помыть, вот пускай и моет. А она с легкой душой может отсюда улизнуть — задание-то выполнила. Но нехорошо уходить, не сказав Филибруму. И, если совсем честно, хочется дождаться Савву. Зачем? Саше не хотелось копаться в себе. Начнешь — и неизвестно до чего докопаешься. Но она все придумывала себе маленькие, бессмысленные дела, чтобы был повод задержаться.

Сверху послышались тяжелые неровные шаги Мэтра Филибрума.

— Сашенька, какая вы молодец! Как давно моя библиотека в вас нуждалась! Вы просто герой!

Саша скромно потупила глазки.

— А где же ваш помощник?

— Не знаю, — пожала плечами Саша, — умчался, сказал, что на репетицию, а сам помочь обещал.

— Обещал — сделает. — заверил ее Филибрум. Он пересек читальный зал, уселся в кресло напротив Саши, с улыбкой заглянул ей в глаза.

— Не обижайтесь на него. Савва — натура творческая.

— С чего бы мне обижаться! Творческие натуры бегают непонятно где, а люди второго сорта протирают пыль! — не удержалась Саша. И сразу пожалела о сказанном. Савва вообще не обязан. Это у нее общественные работы.

— Он славный мальчик. — не теряя благодушия, ответил Филибрум, — Гениальный музыкант. Вы слышали его?

Саша кивнула.

— Он, конечно, скрытный, весь в себе. Но это объяснимо, ему непросто приходится в жизни.

— Ну да, весь в себе! — фыркнула Саша, — Чего он на Декаденцию накинулся? Она противная, конечно, но… Врет она про ворона, ну и пусть себе врет.

— Не в вороне дело. Кассандра всегда была добра к Савве. Они дружили. Думаю, он сильно переживает, хоть и не показывает этого. Вот и не сдержался. — он помолчал и добавил: — Мне кажется, вас он считает другом.

Саша не знала, куда девать глаза. Что за дурацкий разговор? Какая разница, кем он ее считает!

— Почему вы так решили? — все-таки спросила она.

— Он помогает вам. Ему с вами интересно. Кем же, если не другом?

— Ну, это его дело. Я ему в друзья не набиваюсь. — она вдруг почувствовала, что краснеет. — Знаете что, Филипп Брунович… Где тут воду можно поменять? Я сама пол помою!

И вскочила с кресла. Не хватало еще, чтобы Филибрум по-своему перетолковал ее волнение и рассказал об этом Савве, или еще кому-нибудь.

Но Филибрум будто не заметил Сашиной вспышки, он продолжал смотреть на нее как на щенка, догоняющего собственный хвост.

— Во-о-он за той занавесочкой дверка, выйдете во внутренний двор. Там краник увидите, из стены торчит.

Саша схватила тяжелое ведро, расплескала с четверть, чертыхнулась и потащила его куда было сказано.

Мощеный камнем внутренний дворик, серые стены библиотеки и угрюмый лес, подступающий со всех сторон казались нежно-сиреневыми в ранних сумерках. Саша полюбовалась удивительным освещением, успокоилась немножко, огляделась.

Прямо из стены торчал медный кран, под ним медная же решетка. Она с размаху выплеснула воду на решетку, дернула кран, сунула под него ведро. Звук текущей воды умиротворял, влажный вечерний воздух освежал пылающее лицо. От сердца окончательно отлегло. И чего взбесилась?

Вода из крана еле текла, — долго ждать, пока наберется. От нечего делать Саша подошла к лесу, стояла, разглядывая с безопасного расстояния замшелые стволы. Так-то не страшно, интересно даже. И снова ее охватило неприятное чувство, будто кто-то за ней наблюдает. Пока они с Саввой шли по лесу оно ее не оставляло. Она убедила себя, что ей показалось. И вот опять. Нет, ей не мерещится, здесь точно кто-то есть. И в паре шагов, между деревьями краем глаза она заметила, нет, скорее почувствовала движение.

— Кто там? — осторожно спросила Саша.

Нет ответа. Только ветка хрустнула.

— Выходи, я тебя вижу. — на всякий случай соврала она.

— С кем это ты? — послышалось за спиной. Саша обернулась. В шаге от нее стоял Савва, в руках он держал здоровенный бумажный пакет. Из пакета пахло Бэллиными пирожками.

— Как ты кстати. — натянуто сказала Саша, — Тебя ведро дожидается. — она подозрительно смотрела на него, сама не понимая, что хотела прочесть на его лице. И видела, что он тоже хочет ей что-то сказать, или спросить. Но нет. Молча сунул ей в руки пакет. Молча забрал ведро с водой и проследовал к черному ходу.

— Вот и Савва! — обрадовался Филибрум, — Как будто он раз и навсегда решил для себя, что будет доволен всем происходящим. Пакет с пирожками вызвал у него новый прилив радости. — Успел заскочить к Бэлле? Чудесно! Сейчас поставлю чайник! — И он скрылся за занавеской.

— Как репетиция? — небрежно бросила Саша, выуживая из пакета пирожок.

— Как обычно, — ответил тот, не глядя на нее.

— Ну и отлично. — Саша поперхнулась, закашлялась. Все вдруг стало не так. Дикая, тягостная неловкость возникла между ними. Савва изменился. Но почему? Что случилось? Отводит глаза. А если смотрит — то цепко и настороженно, как будто за эти несколько часов он узнал о ней что-то. Но что можно о ней узнать, если самое странное в ее жизни случилось здесь? А он был с ней почти все время.

“ Сама напридумывала. Все. Не буду думать об этом. Меня не касается. ” — тихо злилась Саша.

Но все время пока они пили чай, она невольно бросала на Савву быстрые взгляды из-под ресниц, и каждый раз встречалась с ним глазами. И он отворачивался так же быстро, как она сама.

Он довел ее до калитки, ведущей в Кларин сад. Она попросила не провожать ее до дома. Он пожал плечами, впустил ее в калитку, сам остался в городе.