Охранник припомнил, что да, приходила женщина, высокая, в черном пальто, вот расписалась. Выходила ли? Не видел. Зоя Всеволодовна? Не обратил внимания. В школе нет уже никого. Иди, девочка, домой. Мама тебя уже ждет, беспокоится.

Но никто не ждал ее дома.

Саша заметалась. Она выходила на улицу, бродила в надежде, что придет домой — а там мама. Но ее не было. И сил уже не было ждать. Позвонила папе, хоть и не полагалось его беспокоить во время работы. Папа сказал, что бежит домой. Просил не волноваться.

Стемнело. Саша в куртке и в ботинках ждала маму на полу в прихожей. Ключ в двери! Сердце взметнулось и обрушилось. Папа. Он тоже начал куда-то звонить, тихо разговаривать, перемещаясь из комнаты в комнату и плотно закрывая за собой двери. Мог бы и не закрывать. Саша не собиралась подслушивать. Она сидела на кухне за столом, уперев невидящий взгляд в клен за окном, и твердила про себя: “Мамапридимамаприди…” Она не задавала вопросов, не плакала. Папа говорил с ней, но она плохо его понимала и раздраженно морщилась — он прерывал ее заклинание, а делать это было нельзя.

Ветер бушевал за окном, рвал ветки клена. Саше казалось, она качается вместе с ними, прямо на них качается …вверх…вниз… «Проснусь, и мама будет дома» — проскользнула мысль, прежде чем усталая голова упала на руки.

Саша подняла голову. За окном было светло.

В кухню, зевая, вошел папа. Босиком, в пижаме и лохматый.

— Сашуля! Уже встала…

— Вернулась?

Папа оборвал зевок.

— Кто?

— Мама! Ты ее нашел?

Папа взглянул на нее так, будто впервые увидел.

— Саш… Тебе что-то страшное приснилось?

— Не пришла. — Саша заплакала, тихонько подвывая.

Папа растерянно обнял ее.

— Сашенька, послушай, посмотри на меня…

Саша рыдала.

— Как ты мог спать, если она… Ее же надо искать! Надо в полицию!

— Саша, посмотри на меня! — жестко сказал папа. — Мама давно умерла!

— Как? Ты что? Она вчера… — шептала Саша, постукивая зубами. — Что случилось?

— Сашенька. Деточка. Да что же с тобой такое! В день твоего рожденья. Пятнадцать лет назад.

— Вчера она пошла в школу. К Зое…Всеволод… К Зое, учительнице. Литера…

Никак не вдохнуть. Где воздух? Туман перед глазами. Сияющие точки плавают. “Сейчас я потеряю сознание.” — догадалась Саша.

Скрип двери. Шлепанье босых ног…

— Мамочка! — опрокидывая стулья, врубаясь в косяки, она бросилась навстречу и чуть не сбила с ног невысокую светловолосую женщину в зеленом халате.

— Вы откуда? То есть вы кто? Как вы сюда… — бормотала Саша, отступая по коридору. В полумраке лица женщины было не разглядеть.

— Гос-споди, Сашка, совсем заучилась. Чего вскочила в такую рань? Суббота… — сонно пропела женщина, обогнула Сашу и поплыла в сторону кухни. Саша за ней. Папа улыбнулся женщине, приобнял ее за плечи и чмокнул в щечку.

— Вы… кто? — Саша привалилась к стене, вцепилась в дверной косяк.

Женщина обернулась и внимательно посмотрела на нее водянистыми глазами.

— Опять твои выкрутасы?

— Светлан, подожди. С ней что-то не то. — тихо сказал папа.

— Что еще за Светлана? А мама? Что вы сделали с мамой? Где моя мама?

— Сашенька, твоя мама давно умерла, — ласково объяснила Светлана.

— Как же так? Вот ее чашка… — тупо бормотала Саша.

— Это моя чашка. Твой папа купил ее мне в Италии.

— Мы ездили в Италию с мамой… Да прекратите вы улыбаться!

Папа со Светланой переглянулись. Саша бросилась в комнату.

— Ну вот же, вот! Мама рисовала… Колизей… — Саша беспомощно показала на рисунок на стене.

— Мы купили его на блошином рынке. В Риме. — мягко возразила Светлана. — Забыла?

— Пап!

Папа молчал. Смотрел на Светлану.

Саша распахнула дверь своей комнаты.

— А птицы? Мы с мамой их рисовали! Ты еще ворчал, что бумаги нам мало! — прямо на стене они изобразили раскидистое дерево и птиц. Много птиц.

— Эта стена белая. — спокойно ответила Светлана.

Саша умоляюще смотрела на отца. А он взглядом подтвердил — белая. Саша сползла на пол, заплакала.

— Сашенька, — папа взял что-то со стола, сел рядом — что же с тобой творится… посмотри, вспомни. Вот мамина фотография…

Саша вытерла глаза и взглянула на старую фотографию в самодельной рамке.

— Это не мама. Это… Зоя Всеволодовна.

— Саша!

— Нет. Нет. Нет.

Что было дальше, Саша помнила плохо. Только отдельные фрагменты, как обрывки тяжелого сна.

…Она вышвыривает вещи из шкафов, ищет, пытается что-то объяснить папе.

…Светлана сует ей под нос стакан, она швыряет подушкой в Светлану.

…Папа хватает ее в охапку, прижимает к себе. Она вырывается, затихает. Плачет.

…Она сидит на диване, укутанная пледом так, что рукой не шевельнуть. Светлана подает папе стакан, папа подносит его Саше, она уворачивается, потом делает несколько глотков. И все исчезает, распадается на куски, валится в темную яму.

…Незнакомые люди. Аккуратный добрый старичок, женщина с неприятным голосом, одинаковые девушки.

Саша пытается им втолковать, что пропала мама, а папа сошел с ума, или они сговорились со Светланой и совершили нечто ужасное.

А потом она поняла, что ей никто не верит, устала и замолчала. Перестала отвечать на вопросы. И снова темный провал.

И вот она сидит на своей кровати, подтянув колени к подбородку. За окном темно, тускло светит лампа на столе. Светлана на полу возле кровати, говорит тихо и монотонно:

— Доктор сказал, это нервный срыв. В твоем возрасте такое бывает. Ты никогда не видела маму. Ты ее не помнишь. Её нет. Просто поверь, и тебе станет легче.

И смотрит пристально. Какие холодные, равнодушные у нее глаза!

Саша прошептала:

— Но я же помню. Вы не можете сделать так… будто её не было.

Она отвернулась от Светланы, прижалась боком к нарисованному дереву. Погладила птицу Додо, нарисованную маминой рукой.

— Какие грязные стены в твоей комнате. — заметила Светлана. — Надо бы покрасить.

Саша крепче прижалась к дереву

— Не надо… пожалуйста.

— Смотри мне в глаза, девочка. — прошипела Светлана. Не смей плакать. Смотри в глаза. И слушай.

“В переносицу! — твердила себе Саша, — не в глаза…”

— Если ты будешь упрямиться, — заворковала Светлана, — то придется перейти к плану “Б”. Нам с папой очень бы этого не хотелось, но как еще мы сможем тебе помочь?

— Что еще за план “Б”? — Саша старалась, чтобы вышло презрительно, но вышло жалко.

— Ты побудешь некоторое время в специальном заведении.

— В дурдоме? — догадалась Саша.

— Зачем так грубо? Есть частные стационары, там работают первоклассные специалисты. Они приведут в порядок твою психику. — нежно улыбнулась Светлана. — Ты понимаешь меня?

Саша понимает. Ей почти пятнадцать, она большая девочка и догадывается, что значит “приведут в порядок психику”. А еще она понимает, что осталась одна на свете. Даже папа ей не поможет. Он будет заодно с этой ласковой женщиной. Её невозможно ослушаться.

— Понимаю. — заморожено отвечает она.

— Вот и хорошо, вот и умница. — воркует Светлана.

Все вокруг плывет, погружается в темноту, только Светланины глаза сияют как два маяка в тумане.

Боже, её глаза… Они светлеют, становятся прозрачными, как куски льда, светятся все ярче. “Это кошмар! Сейчас я проснусь!” Саша набрала воздуха, чтобы закричать, но Светлана крепко схватила ее за руку.

— Тихо! Ты видишь то, что не должна видеть. Странно… Но так даже проще. Слушай. Ты — обычный подросток. Бедная сиротка. Я — твоя добрая мачеха. У тебя был нервный срыв. Ты это понимаешь. Ты больше так не будешь. Ты пьешь валерьянку и выздоравливаешь. Ты не заикаешься про эту историю в школе. Ты прекращаешь изводить бумагу на свои глупые выдумки. Иначе… — ее глаза вспыхнули. Саша зажмурилась, отшатнулась, стукнувшись головой об стену с птицами.

— Иначе твоим домом станет психушка. Хочешь туда? — Саша из всех сил замотала головой.