— Эй! Ты насовсем что ли?

Саша, не оборачиваясь, показала кулак.

— Возвращайся, без тебя тухло будет!

Она обернулась на ходу, хотела что-то ответить, но только махнула рукой и помчалась к метро, подгоняемая страхом, надеждой и попутным ветром.

***

Жители Самородья называли это место “Ведьмин карман”. Считалось, что если кто забредет сюда по глупости, то угодит к ведьме в лапы и выберется очень не скоро. Если вообще выберется. Правда это или нет, и при чем тут ведьма — никто толком не знал, но проверять дураков не было. Да и как туда пробраться? Высоченная чугунная ограда стоит с незапамятных времен. За оградой корявые деревья, чертополох выше головы, темные заросли.

Вот уже много лет подряд здешние бабушки развлекают внуков одной и той же байкой — мол, давным-давно, в стародавние времена жил в Самородье парень. Раз приходит к матери — жениться, говорит, хочу. Что ж, дело хорошее. Кого брать хочешь?

Мялся парень, мялся — признался. За оградой красавицу видел. Жизни, говорит, нет без нее.

Мать поперек порога легла. Переступишь, говорит, сынок, через мать ради чертовой куклы? Переступил. Перелез через чугунный забор в Ведьмин карман, да и пропал. Его уж было похоронили, думали, в болоте парень сгинул. А через три года он возьми да и выйди из лесу, с другого краю города. Худой, оборваный и седой весь. Первое время даже говорить не мог, только трясся, да зубами стучал. А когда отпоили его бабки травками, отошел, заговорил. Да только лучше бы молчал. А он бормочет дикое, непонятное, то плачет, то хохочет до икоты. Так и доживал дураком бедолага.

Туристам пересказывали эту байку как образчик местного фольклора. Но всерьез предупреждали, что за ограду лезть нельзя. Запретная зона. Да и что там делать-то? Лес глухой да болота.

Но даже страшные истории не могли остановить смельчаков или сильно отчаявшихся. Лет тридцать назад появился в городе полусумасшедший механик — все носился с какими-то паровыми двигателями. Мол, окружающую среду чтоб не отравляли. Смеялись над ним, ясное дело. А он однажды взял, да и пропал. Местные в один голос сказали — за оградой, на болотах, больше негде.

И еще один был, совсем молодой парень, художник, на этюды приехал. И ведь предупреждали дурака! Нет, полез… И вот уж двадцать лет как бегает по Самородью, в волосах перо воронье. Стены пачкает, плачет и чушь городит.

***

Светловолосая женщина приблизилась к высокой чугунной ограде, огляделась. Пустынный проулок, высокие глухие заборы, тишина. Она проскользнула сквозь частые прутья ограды и уверенно нырнула под низкие ветви старых яблонь.

Похоже, извилистый путь между уродливых стволов был ей привычен, и сгинуть в зарослях чертополоха она не боялась. Выбралась из-под яблонь, двинулась было дальше и вдруг застыла на месте. Медленно повела головой.

— Куда лезешь? — послышался насмешливый голос в двух шагах от нее.

Из-за кустов жасмина бесшумно выступила высокая женщина, одетая в бесформенную черную кофту, широкие штаны и резиновые сапоги. Лицо и волосы прятались в глубоком капюшоне.

Светловолосая вздрогнула и, не оборачиваясь, склонила голову.

— Хозяйка… Я шла к вам.

— Идиотка! Не хватало, чтобы кто-нибудь заметил тебя рядом с моим домом. Любой дурак распознает твою гнусную природу даже в этих желтых перьях.

— Меня никто не видел. Я бы не посмела…

— Говори.

— Я сделала как вы велели. На этот раз все получилось!

Хозяйка угрожающе молчала.

— Могу я рассчитывать на ваше снисхождение? — прошептала Светловолосая.

— Бессмысленное существо. — донеслось из-под капюшона. — От тебя всего-то требовалось — стереть ей память и сделать безвольной куклой. Паршивый хухлик — и тот бы справился! Утопить бы тебя в болоте! Впрочем, однажды я уже сделала это — усмехнулась Хозяйка, — не помогло. Ты бесполезная. Катись к людям!

— Умоляю… Я старалась как могла, но моя сила не беспредельна… — шептала в ответ Светловолосая, ломая пальцы.

— Сила? Не смеши. С ребенком справиться не сумела!

— На нее не действует морок! Проклятое Агафьино отродье! Но кое-чего я добилась. — Светловолосая робко приподняла глаза. — Она больше не видит тех снов.

— Это не твоя заслуга, — оборвала ее Хозяйка. — Ее морфейную музу утопила я!

— Она больше не сочиняет, — упавшим голосом продолжала Светловолосая, — она напугана, тоскует…

— Продолжай.

— Она скоро будет здесь! Мой помощник встретит ее.

— Твой помощник… Такой же клоун, как и ты. Только и умеете, что менять личины, как дурная девка тряпки перед зеркалом.

— Он справится, клянусь Великой Утробой!

— Ладно. Сиди тихо и жди. Позову. Посмотрим, что там за Агафьино отродье…

Угнездившись в кресле у окна загородного автобуса, свернувшись в своей любимой позе — колени к подбородку, Саша блаженствовала. Слабела хватка ее прошлой жизни, в голове появлялись мысли, не исковерканные вечным: “А что если Светлана…” Ее собственные мысли обо всем на свете.

Она поймала себя на привычном движении — полезла в рюкзак за блокнотом и карандашом, чтобы записать мелькнувшую идею. И отдернула руку, как от горячего.

“ Не смей. Тебе нельзя. “

У нее и блокнота нет. Раньше всегда носила с собой, вечером клала под подушку вместе с карандашом. А теперь…

Саша вздохнула. И тут же сердито тряхнула головой. Хватит киснуть, надо подумать о деле!

“Вот приеду, сяду на паром, переправлюсь через реку (какая там, кстати, река?), войду в город и…”

Тут только до нее по-настоящему дошло, что она едет в полную неизвестность. Ни она сама, ни один человек на свете не знает, где она окажется через пару часов и что ее там ждет. Впрочем, кое-кто знает. И, возможно, даже поможет ей, раз прислал записку. А что если он сейчас здесь, в этом автобусе?

Саша рассеянно, как бы невзначай, обвела глазами немногочисленных попутчиков. Никого подозрительного. Бабули в пестрых кофтах крепко сжимают ручки сумок-тележек. Молодая женщина с усталым лицом держит на ручках мальчишку лет четырех, а он равнодушно уничтожает плитку шоколада. Дама со сложной прической сверкает Саше в глаз старомодной сережкой с красным камнем. Скучная публика. Пожалуй, автора записки здесь нет. Остается надеяться, что он сам найдет ее в городе.

Что ж, тогда план нехитрый: всюду ходить, внимательно смотреть и слушать.

Саша облегченно вздохнула, привалилась растрепанной головой к окну и уснула.

— Просыпайся, дочка! Приехали! — загудел ей в ухо хриплый бас.

Саша открыла глаза — перед ней маячила веселая бородатая физиономия. А в автобусе никого.

— Уже? — ей показалось, что она отключилась минут на пять, не больше. — А сколько времени?

— Тринадцать пятнадцать, точно по расписанию. Паром тебя ждет.

— Откуда вы знаете?

— А больше некуда, только в реку! — бородач захохотал своей шутке. Отсмеявшись, серьезно добавил — Или в лес.

“ М-да, местечко. Ну и глухомань!” — расстроилась Саша, выбравшись из автобуса и осмотревшись. Проселочная дорога оканчивалась небольшим пятачком, только-только развернуться автобусу. Справа, слева и позади темнел лес. Впереди река. Узенькая тропинка упирается в деревянную пристань. Рядом покачивается непонятная постройка, вроде сарайчика.

— Эй, на суше! — Бородатый шофер, хохоча, махал ей с парома.

— Вы? — округлила глаза Саша.

— Так точно! Прыгай на борт!

Саша подошла, с опаской взглянула на подозрительного вида плавучую штуковину. Широкая такая дощатая платформа. По бокам приделаны здоровенные колеса, а в центре торчит небольшой домик с трубой. Тот самый паром?

— Что за хаусбот? — нахмурилась она.

— Сама ты бот! Это пироскаф! — гордо произнес бородач, — Не слыхала про такое? На паровой тяге. Видишь трубу? Это печка.