– Внимание! Катер «Бендиченко» отходит на десятую станцию Фонтана…
– «Это очень, очень хорошо…»
– «Ах, лето…»
– Потерялся мальчик пяти-шести лет, зовут Славик. Мальчик находится в радиоузле. Ненормальную мамашу просят подойти откуда угодно.
– Граждане отдыхающие! Пресекайте баловство на воде! Вчера утонула гражданка Кудряшова, и только самозабвенными действиями ее удалось спасти.
– Ой, я видела эту сцену. Они все делали, но не с той стороны. А это искусственное дыхание не с той стороны… Она хохотала как ненормальная.
– Скажите, в честь чего сегодня помидоры не рубль, а полтора? В честь чего?
– В честь нашей встречи, мадам.
– Остановись, Леня! Что делает эта бабка?
– Она думает, что она перебегает дорогу. Я не буду тормозить.
– У вас есть разбавитель?
– Нету.
– В бутылках.
– Нету.
– В плоских бутылках…
– Нету!
– У вас же был всегда!
– Нету, я сказала!
– Не надо кричать. Вы могли отделаться улыбкой.
– Что ты знаешь! Я не могу с ним ходить по магазинам, он им подсказывает ответ. «Скажите, пива нет?» Они говорят: «Нет». «А рыбы нет?» Они говорят: «Нет». Тридцать лет я с ним мучаюсь. Он газету не может купить. Он говорит: «Газет нет?» Они говорят: «Нет».
– Алло, простите, утром от вас ушел мужчина… Ну, не стесняйтесь, мне другое надо узнать. Каким он был, вы не вспомните? Кольцо, сустав, очки, брюки серые, потрепанные… А, значит, это все-таки был я! Извините.
– Что ты знаешь! У него печень, почки, селезенка… Весь этот ливер он лечит уже шестой год.
– А вы где?
– Я в санатории.
– А нас вчера возили в оперный.
– Внимание! Катер «Маршал Катыков» через десять минут…
– «Если б жизнь твою коровью исковеркали любовью…»
Откройте глаза. 24 марта. Никого. Пустынный пляж. Ветер свободно носится в голых ветвях. Прямые углы новых районов, параллельно, перпендикулярно. Приезжие зябнут в плащах.
– Скажите, где можно увидеть старую Одессу?
– На кладбище.
Неверно, старого кладбища уже тоже пока нет. Есть сквер, молодые деревья на месте старых могил о чем-то символически молчат. Так и живем, не зная, кто от кого произошел, определяя на глаз национальность, сразу думая о нем худшее, вместо того чтобы покопаться…
Вдали трубы заводов, новые районы, по которым сегодня этот город можно отличить от других. Дети из скрипок ушли в фигурное катание, чтоб хоть раз мелькнуть по телевидению. Новый порт, аммиачный завод, ВАЗ-2101, 02, 03… Но закройте глаза. Проступают, отделяются от старых стен, выходят из дикого винограда, из трещин в асфальте и слышны, слышны, слышны…
– Вы же знаете, у него есть счетная машинка, он теперь все подсчитывает. Услышал об урожае, пошевелил губами, достал машинку и что-то подсчитал. То ли разделил урожай на население минус скот, то ли помножил свои дни на количество съедаемого хлеба и сумму подставил под урожай в качестве знаменателя. У него есть счетная машинка, он все время считает, он как бы участвует в управлении страной. Он прикинул количество чугуна на каждую нашу душу. А бюджеты, расходы, займы… У нас же никогда не было времени считать, мы же не могли проверить. Теперь Госплану нужно действовать очень осторожно, потому что он его все время проверяет. Мальчику десять лет, и он такой способный.
– Андруша-а-а!
– Я вам говорю: кто-то ловит рыбу, кто-то ловит дичь, кто-то ищет грибы. Этот ищет деньги и находит дичь, грибы и рыбу.
– Андруша-а-а!..
– Я с женщин ничего не снимаю, жду, пока сойдет само…
– Какой он сатирик? Он же боится написанного самим собой! Что вы его все время цицируете?
О Боже, сохрани этот город, соедини разбросанных, тех, кто в других местах не может избавиться от своего таланта и своеобразия. Соедини в приветствии к старшему, преклони колени в уважении к годам его, к его имени, обширному, как материк. Многие из нас родились, жили и умерли внутри этого имени. Да, что-то есть в этой нервной почве, рождающей музыкантов, шахматистов, художников, певцов, жуликов и бандитов, так ярко живущих по обе стороны среднего образования! Но нет специального одесского юмора, нет одесской литературы, есть юмор, вызывающий смех, и есть шутки, вызывающие улыбку сострадания. Есть живой человек, степной и горячий, как летний помидор, а есть бледный, созревший под стеклом и дозревший в ящике. Он и поет про свою синтетику, и пишет про написанное. А писать, простите, как и писать, надо, когда уже не можешь. Нет смысла петь, когда нечего сказать, нет смысла танцевать, когда нечего сказать. И если у человека есть его единственное движимое имущество – талант, – он и идет с ним, и поет им, и пишет им, и волнует им, потому что талант – это очень просто, это переживать за других.
Рис. Р. Габриадзе
Владимир Высоцкий
Дамы, господа
Дамы, господа, – других не вижу здесь,
Блеск, изыск, и общество прелестно…
Сотвори Господь хоть пятьдесят Одесс,
Все равно в Одессе будет тесно.
Говорят, что здесь бывала
Королева из Непала
И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,
И отсюда много ближе
До Берлина и Парижа,
Чем из даже самого Санкт-Петербурга.
Вот приехал в город меценат и крез,
Весь в деньгах, с задатками повесы.
Если был он с гонором, так будет без,
Шаг ступив по улицам Одессы.
Из подробностей пикантных
Две: мужчин столь элегантных
В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы;
Ну а женщины Одессы
Все скромны, все поэтессы,
Все умны, а в крайнем случае красивы.
Грузчики в порту, которым равных нет,
Отдыхают с баснями Крылова.
Если вы чуть-чуть художник и поэт,
Вас поймут в Одессе с полуслова.
Нет прохода здесь, клянусь вам,
От любителей искусства,
И об этом много раз писали в прессе.
Если в Англии и Штатах
Недостаток в меценатах, —
Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.
Пушкин, величайший на земле поэт,
Бросил все и начал жить в Одессе.
Проживи он здесь еще хоть пару лет,
Кто б тогда услышал о Дантесе?
Дамы, господа, я восхищен и смят!
Мадам, месье, я счастлив, что таиться.
Леди, джентльмены, я готов сто крат
Умереть и снова здесь родиться.
Все в Одессе: море, песни,
Порт, бульвар и много лестниц,
Крабы, устрицы, акации, Мезон Шанте.
Да, наш город процветает,
Но в Одессе не хватает
Самой малости – театра варьете.
1969
Одесский КВН
Из выступлений команды с 1966-го по 1972 год
