– Вы, видно, по ошибке живете на свете? Как видно, Коллегия Высшей Решимости весьма слабо работала…
– Очень даже слабо, если остался такой субъект, как вы…
Но, в общем, дрязги были незаметны в нормальном течении. Люди улучшали стол, варили варенье. Увеличивался спрос на теплое вязаное белье, так как все очень дорожили своим здоровьем.
Члены Коллегии Высшей Деликатности аккуратно обходили квартиры и опрашивали обывателей, как они поживают.
Многие отвечали, что хорошо, и даже заставляли убеждаться в этом.
– Вот, – говорили они, самодовольно усмехаясь и потирая руки, – солим огурчики, хе-хе… И маринованные селедочки есть… Недавно взвешивался, полпуда прибавилось веса, слава Богу…
Другие жаловались на неудобства и сетовали, что мало работала Коллегия Высшей Решимости:
– Понимаете, еду я вчера в трамвае и – представьте себе! – нет свободного места… Безобразие какое! Пришлось стоять и мне, и моей супруге! Много еще осталось лишнего народа. Толкутся всюду, толкутся, а чего толкутся – так черт их знает! Напрасно не убрали в свое время…
Третьи возмущались:
– Имейте в виду, что в четверг и в среду меня никто не поздравлял с фактом существования! Это нахальство! Что же это такое? Может быть, мне к вам ходить за поздравлением, что ли?!
11. Конец рассказа
В канцелярии Ака, как и раньше, кипела работа: сидели люди и писали. Розовый Шкаф был полон радостными протоколами и наблюдениями. Подробно и тщательно описывались именины, свадьбы, гулянья, обеды и ужины, любовные истории, всякие приключения, и многие протоколы приобрели характер и вид повестей и романов. Жители просили членов Коллегии Высшей Деликатности выпускать их в виде книг, и этими книгами зачитывались.
Ак молчал.
Он только еще более сгорбился и поседел.
Иногда он забирался в Розовый Шкаф и подолгу сидел в нем, как раньше сиживал в Сером Шкафу.
А однажды Ак выскочил из Розового Шкафа с криком:
– Резать надо! Резать! Резать! Резать!
Но увидев белые, быстро бегущие по бумаге руки своих служащих, которые теперь столь же ревностно описывали живых обывателей, как раньше мертвых, махнул рукой, выбежал из канцелярии – и исчез.
Исчез навсегда.
Было много легенд об исчезновении Ака, всякие передавались слухи, но Ак так и не нашелся.
И люди, которых так много в том городе, которых сначала резал Ак, а потом пожалел, а потом опять хотел резать, люди, среди которых есть и настоящие, и прекрасные, и много хлама людского, – до сих пор продолжают жить так, точно никакого Ака никогда не было и никто никогда не поднимал великого вопроса о праве на жизнь.
1925
Дон Аминадо
У моря
Утро. Море. В море парус.
Чтоб сравнений не искать,
Море, скажем, как стеклярус.
Тишина и благодать.
Человек закинул сети
И веслом не стал грести.
До чего же рыбы эти
Дуры, Господи прости!..
Ну о чем ты, рыба, грезишь
В этой бездне голубой?
Видишь, кажется, а лезешь,
А другие за тобой.
И, как дважды два четыре,
Зашипишь в сковороде…
Где ж прогресс в животном мире,
Где, я спрашиваю, где?!
Из собрания объявлений
Продается обстановка —
Крюк от лампы и веревка.
* * *
Одинок. Томлюся. Стражду.
Скромности образчик.
Переписываться жажду
Чрез почтовый ящик.
* * *
Спец по теплым некрологам.
Обладаю легким слогом.
Афоризмы
Декольте – это только часть истины.
* * *
Эмиграция напоминает сыр со слезой: сыр слопал, слеза осталась.
* * *
Волосы – как друзья: седеют и редеют.
* * *
Живите так, чтобы другим стало скучно, когда вы умрете.
* * *
Улыбайтесь на всякий случай, случай всегда найдется…
* * *
У фальшивомонетчиков есть одна хорошая черта: они не ищут популярности.
* * *
Тише ешь – дольше бушь!
* * *
Верх невезения: быть спущенным с лестницы и не успеть хлопнуть дверью.
* * *
Шумит, гудит Гвадалквивир
В кромешной тьме ночной.
Шумит о том на целый мир,
Что он не Днепрострой.
Но будет некогда пора,
Перевернется мир…
И в русло потечет Днепра
Река Гвадалквивир.
И огнедышащий брюнет
С гитарой под полой
Прославит радость новых лет —
Гвадалквивирострой…
* * *
Был ход вещей уже разгадан.
Народ молчал и предвкушал.
Советский строй дышал на ладан,
Хотя и медленно дышал…
Но власть идей была упряма,
И понимал уже народ,
Что ладан вместо фимиама
Есть, несомненно, шаг вперед.
* * *
Чем живешь на свете дольше,
Тем вождей хоронишь больше.
* * *
«Мы увидим небо в звездах…»,
Так как все взлетим на воздух.
* * *
Говорят, что один посетитель,
Мавзолей посетивши, сказал:
– Укажи мне такую обитель,
Где бы русский мужик не лежал!
Самоэпитафия
Здесь погребен веселый щелкопер.
Почти поэт, но не поэт, конечно.
Среди планет беспечный метеор,
Чей легкий свет проходит быстротечно.
Он мог бы и бессмертие стяжать.
Но на ходу напишешь разве книжку?!
А он бежал. И он устал бежать.
И добежал до кладбища вприпрыжку.
Рис. А. Цалюка
Валентин Катаев
Рассказы и фельетоны
Бородатый малютка
Год тому назад, приступая к изданию еженедельного иллюстрированного журнала, редактор был бодр, жизнерадостен и наивен, как начинающая стенографистка.
Редактора обуревали благие порывы, и он смотрел на мир широко раскрытыми детскими голубыми глазами.
