Когда Утесову исполнилось 75, одесская делегация, которую возглавлял Михаил Водяной, привезла юбиляру пятьдесят шаров с одесским воздухом и, естественно, дар Черного моря – фаршированную рыбу. Само море, правда, привезти не удалось, но четверть моря (два с половиной литра в соответствующей посуде) Леониду Осиповичу вручили!

‹…›

Леонид Осипович – король смеха. Некоторые думают, что смех помогает нам жить и работать; это они путают смех с песней, которая действительно нам строить и жить помогает, как это пел Леонид Осипович и поет. Смех же помогает нам не жить и работать, а выжить несмотря на все то, что мешает нам жить и работать… Леонид Осипович – это наше хорошее настроение! А живой человек с плохим настроением – это такой же абсурд, как мертвый человек с хорошим настроением!

Актерская карьера Утесова началась в труппе антрепренера Шпиглера, в Кременчугском театре миниатюр. Приехав туда, семнадцатилетний юноша обратил внимание на то, что стены и заборы этого захолустного городка щедро украшены так называемыми «зазывными» афишами. Особенно ему запомнилась такая: «Сегодня в драматическом театре будет представлена пьеса «Отелло» Уильяма Шекспира, любимца кременчугской публики».

Утесов рассказывает:

– Это было в Одессе в 1914 году. Я вскочил на площадку трамвая. Купил билет. К рядом стоящей женщине подошел кондуктор. Она хватается за карман и обнаруживает пропажу кошелька. Начинает дико плакать. «Сколько денег было у вас?» – спрашиваю я. «Двадцать копеек», – говорит она. Я даю ей двадцать копеек. Она покупает билет. Кондуктор уходит. «Отдайте мне кошелек тоже», – говорит она.

На протяжении многих лет Утесова преследовали разговоры руководящих работников о ненужности советскому народу джазовой музыки. На одном заседании в министерстве культуры он сказал:

– Джаз как любовница – все его любят, но боятся показывать.

Утесов подарил маленькому Андрею Миронову скрипку (к которой, кстати, тот так никогда и не притронулся).

Мария Владимировна при этом сказала сыну:

– Балует тебя дядя Лёдя. А ты этого не заслужил. Покажи-ка ему свой дневник.

Мальчик нехотя принес дневник. Утесов педагогично пожурил его за плохую успеваемость. Когда же Андрей вышел, Леонид Осипович сказал Мироновой:

– Маша, что ты хочешь от ребенка? Когда я приносил тройку, в доме был праздник.

1961 год. Утесова пригласили в Театр имени Маяковского на премьеру спектакля «Медея». После спектакля собрались в кабинете главного режиссера Николая Павловича Охлопкова: шампанское, коньяк и тому подобное. Все делятся мнениями, высказывают соображения о спектакле. Утесов свою устную рецензию начал так:

– Рабинович приехал из Бердичева в Одессу в командировку и решил пойти в публичный дом. Пришел, позвал бандершу и потребовал: «Дайте мне самую лучшую девочку». Бандерша сказала: «Самая лучшая – это Соня. Но учтите – Соня стоит дорого». – «А почему?» – «Ну, это Соня». Рабинович подумал: в кои-то веки выбрался в Одессу, надо шикануть. «Ладно, давайте Соню». И когда они вдвоем пришли в номер, Соня принялась выделывать что-то невероятное. «Соня, что это?» – спросил Рабинович. Она ответила: «Как – что? Это темперамент». И тогда Рабинович сказал: «Это не темперамент, Соня. Это – суматоха».

Утесов был членом квалификационной комиссии Москонцерта. Как-то на одном из просмотров показывалась эстрадная пара с номером дурного пошиба. Этот дуэт исполнял куплеты, разыгрывал дурацкие скетчи, бил чечетку… Председатель комиссии, считая, что на сцене был показан типично одесский жанр, попросил Леонида Осиповича дать оценку этим артистам. Утесову не хотелось их обижать, он долго отнекивался, но в конце концов сказал:

– У нас в Одессе все так могут. Но стесняются.

Как-то в беседе с одной знакомой Утесов пожаловался на бессонницу. Она посоветовала ему надежное средство – думать перед сном о самом приятном. Леонид Осипович ответил:

– О самом приятном врач мне даже думать запретил.

И еще одна история от Утесова.

Двадцатые годы. В клубе одесского порта идет концерт. Публика собралась совершенно неуправляемая, в зале шум, гвалт, доносятся реплики… За кулисами молодой пианист с ужасом шепчет: «Как же я буду выступать?! Меня освистают». Конферансье – старый эстрадный зубр – говорит ему: «Все дело в том, как подать номер. Смотри».

Он выходит на сцену и, перекрывая шум, изо всех сил орет:

– Загадка!

Все попритихли, насторожились.

– На заборе написано слово из трех букв, – продолжает конферансье. – Начинается на «хэ». Какое это слово?

В ответ все с восторгом кричат знакомое слово.

– Неправильно! – перекрикивает он всех. – Это слово – «хам»! Так вот, босяки: Бетховен, «Лунная соната».

Как-то в Одессе подходит на улице к Леониду Осиповичу незнакомый человек и говорит:

– Ой, Лёдя, какой у тебя талантливый сын! Как он поет, как танцует!

– Вообще-то у меня дочь, – отвечает Утесов.

– Ха! – воскликнул одессит. – И ты мне будешь рассказывать!

Илья Набатов и Утесов зашли в одесскую парикмахерскую.

– Будьте добры, постригите меня, – попросил Леонид Осипович мастера.

Тот отмахнулся: