— Или ты домой торопишься? Тебя дома ждут? — опомнился и заглянул тревожно в мое лицо.

В самом деле, куда мне торопиться? Мобильник я выбросила. Никто до меня не дотянется.

— Поехали, Димон! Обмоем пяточки твоего сыночка!

Улыбалась. Легко и свободно.

Пятиэтажка из серого кирпича. Семейная общага или что-то вроде того. Втиснула мазерати между двумя ладами на парковке. Строго под фонарем.

— Тут нормальные ребята живут, — не слишком уверенно высказался Димка, вытаскивая свои вещи и пакеты с продуктами из багажника.

— Надеюсь, что известным словом из трех букв они не украсят мою машину к утру, — рассмеялась я.

Всунула руки в карманы короткой меховой курточки от Миу. Повесила любимую сумочку-шанельку на плечо. Будет, как будет.

— Привет, братва! — нас уже ждали.

Вернее, Димку. Обнимали и шумно хлопали по спине. Разглядев меня в тылу его оранжевого пуховика, замолкли на секунду.

— Это моя спасительница Ленка! Привезла из аэропорта. Гнала, как сумасшедшая, что бы я успел. Отличная девчонка! Мужа провожала в Северном! — Димка громким веселым голосом рекомендовал меня.

Его друзья расслабились. Особенно женщины. Замужняя, я явно выглядела безопаснее. Я быстро стянула розовый жакет и небрежно сунула его на верхнюю полку к шапкам. Если доведется исчезать по-английски, то несложно будет найти. Пошла на кухню. Следом за пакетами с едой, которые тащил туда мой новый друг. Делать, честно, ничего не собиралась. Но проявить намерение следует. Непреложный закон этой жизни. Никто не вспомнит, сколько ты нарезала и чего. А то, что рвалась на кухонную амбразуру, точно отметят.

Трое умелых, спорых в спонтанных вечеринках подруг уже налаживали продуктовый конвейер. Глянули на тощую мою талию. Одна с сожалением, две другие — пока неясно.

— Чем помочь? — я гнала готовность на всю катушку. Рукава на кашемире платья поддернула.

— Да успокойся ты, мы сами все сделаем! — откликнулась тут же та. Что глядела добрей. Серьезно плотная блондинка в длинной футболке и черных джеггинсах.

— Курить можно тут? — я спросила, хотя табаком на кухне несло отчетливо.

— Кури. У нас все курят, — разрешила благосклонно следующая неизменная блондинка. Разморозилась и разглядывала меня с любопытством.

Я вытащила из сумки житан и мундштук. Попросила огоньку. Блондинка кивнула на плиту. Я прикурила от пламени под большой кастрюлей. Пельмени! Сто лет я их не ела.

— Я за рулем, — прикрыла ладонью свою рюмку. Да не тут-то было.

Димка возмущенно заорал:

— Ты сказала, что будем пяточки обмывать! Ничего не знаю!

Вытянул рюмку из-под руки и налил.

Я не пила, только вид делала. Новоявленный отец в подробностях, радостно рассказывал, как его не пустили в родзал. Как велели лечь в пустой палате на койку и снять свитер. Как потом принесли малыша и положили к нему на голую грудь. Как он мгновенно и бесповоротно стал счастлив. И как теперь убьет любого, кто обидит его хотя бы взглядом. И всех детей на земле он клялся защищать. Ну и женщин, само собой. Местные дамы живо поддержали и развили тему родов. Им было тут что вспомнить и рассказать. Я, понятно, помалкивала.

Я слушала Димона, подперев голову рукой. По сторонам старалась не смотреть. Кожей чувствовала, как растет сексуальный градус над нашим столом. Параллельно алкогольному. Вокруг меня. Вот уже рука соседа справа плотно легла на спинку моего стула. Сосед слева оказался проворнее, обнял меня сразу за плечи. Только скандала мне не хватало! Аккуратно вывернулась и сбежала на кухню.

Здесь, возле плиты взасос целовались люди. Я встала к ним спиной. Разглядывала безлюдный ночной двор в кольце автомашин. Крошка Чивли запылилась и не казалась с высоты пятого этажа чем-то инородным двум приорам по бокам. Надо ехать. Пельменей я налопалась на жизнь вперед. Начинать пить вместе со всеми поздно. Не догоню. Надо линять. Сейчас начнется. Станут лезть по одному, тянуть липкие руки и губы. Везде одно и то же. От общего мата засохли и отвалились уши. Куда же мне податься? Надо было нажраться водки вместе со всеми и не думать ни о чем.

— Привет, Ляля! Ты откуда здесь?

Рыжий доктор Антон улыбался мне от уха до уха. Я рассмеялась в ответ совершенно честно. Сама почувствовала: плотоядно.

— Я-то ладно. Ты откуда здесь?

Я потянулась и коснулась его щеки теплыми губами, слегка прижавшись четвертым номером бюста. Антон вглядывался в мое лицо. Не верил своему счастью.

— Я здесь живу.

— Один?

— Абсолютно.

Я взяла его за руку и потянула к столу. К водке и пельменям. Вот ты мне и отработаешь сегодня. За дружка своего Вебера. По полной!

— Тебе не понравилось, — расстроено проговорил мне Антон сзади в затылок. Хотел пересадить с холодного пластика подоконника к себе на колени.

Я сидела нагишом в темном прямоугольнике окна. Курила, понятное дело. Позволила перетащить себя на его голое тело.

— Как ты здесь оказался? — я не стала влезать в предыдущую тему.

— От жены ушел, — легко признался он.

Видно, отболело уже. Водил носом по моей шее. Царапал короткой бородой.

— И от бабушки, и от дедушки, колобок, — прикололась я. Велела: — расскажи.

— Зачем тебе? — искренне удивился рыжий доктор Антон. Водил по мне левой рукой, как бы в задумчивости.

— Мне кажется, что ты очень добрый человек и очень мягкий. Я не смогла бы изменить тебе, если бы обещала. Обмануть тебя — это все равно, что обокрасть ребенка, — рассмеялась я, отводя его ладони от своей груди.

— Почему ты решила, что мне изменила жена? — резко, даже как-то надменно выступил Антон.

— Ничего я не решала. Просто так сказала, — сразу откатила я назад.

— Я слишком редко бывал дома, — вздохнул доктор.

Глядел в пустоту окна поверх моей головы.

— Теперь моего сына воспитывает другой человек, — едва слышно закончил он.

— Не страдай! Хорошо, что рядом с ним есть мужчина. И тебя никто не отменял. Ты, как был отцом, так и остался! Все будет хорошо, — я поцеловала его в теплую щеку.

В дверь громко забарабанила чья-то наглая рука. Истерично задергала ручку. Потом пошли в ход каблуки.

— Поляков, открывай! Кто там у тебя? Поляков! — женский голос визгливо гнал истерику.

— Оденься, пожалуйста. Если я ее не впущу, она выломает дверь, — спокойно сказал Антон, аккуратно снимая меня со своих колен.

Натянул джинсы на голое тело. Я одевалась быстро, стоя к нему спиной. В дверь билось тело руками и ногами. Орало и материлось. Антон вдруг крепко обнял меня, повернул к себе лицом и стал целовать с отчаянной жадностью. Я отстранилась.

— Ну, хватит уже, — всунула ладонь между его губами и собой. Надела платье через голову. Чулки затолкала в карман. Если сейчас начну их натягивать, то он точно полезет на меня. А сумасшедшая в коридоре вынесет дверь нафиг.

Антон вздохнул и открыл дверь.

Она ворвалась в комнату безумной ведьмой. Застыла на миг, увидев меня. Заорала и ринулась. Руки с алыми острыми ногтями вытянула вперед, метя мне в лицо. Я резко присела. Давненько я не попадала в женскую драку. Лет пять уже как. Женщина споткнулась. Я с силой пихнула ее вбок, вывернулась из-под падающего тела и дернула к выходу. Подоспел Антон. Схватил свою орущую подругу за локти сзади, прижал к себе.

— Сука, блядь! — и дальше по списку.

Выкручивалась в руках мужчины, как бешенная. Антон ногой захлопнул дверь в комнату. На его лице застыла маска тоскливого отвращения.

— На, обуйся.

Димка бросил передо мной на пол чьи-то шлепанцы. Я всунула голые ступни в старые тапки. Пошаркала на кухню. Народ, разбуженный криками, стал расползаться из коридора по комнатам.

— Вот гадина! — с чувством высказался он, вытряхивая из пачки сигарету и протягивая мне. — А ты, молодец, выскочила. Я уже летел тебя спасать. Наташка, сука, никак не оставит Антоху в покое. Вот как чует: только он бабу, прости, женщину, приведет, она тут, как тут. Два года, как развелись, а она все никак не успокоится, — говорил Дима, ставя, между делом чайник.