Я взяла ледяные пальцы Вебера в руку и повела его вверх по широкой белой лестнице. На второй этаж.

— Постой, — остановил меня он перед высокой золоченой дверью. Ладонь на ручку положил, не позволяя открыть. — Давай поедем ко мне. Я не хочу здесь оставаться.

Вебер смотрел на меня тяжелым взглядом. Не добрым. Спорить с ним сейчас было явно опасно. Я не то чтобы боялась его, но поездка с ним определенно грозила выяснением отношений. Этого мне хотелось сейчас меньше всего.

Я обняла его за талию, прижалась гладким шелком платья. Погладила пальцами по напряжённому лицу.

— Это очень долго. До Города-Сити тащиться не меньше часа. Зачем? — я хотела поцеловать его сжатый упрямый рот.

Отвернулся.

— Ляля, сделай, пожалуйста, как я говорю, — его тон не оставлял сомнений. Вебер зол до рвоты, сдерживается с огромным трудом.

— Назови мне причину, по которой я должна это сделать, — я отошла метра на два от него. На всякий случай.

— Я тебе плачу, — сказал он тихо, пялясь на меня своими светлыми глазами.

— Это была шутка. Глупые понты, — я улыбнулась, как могла ласково.

— Зачем же ты согласилась?

Вебер прислонился спиной к двери, скрестил руки на груди. Похоже, собирался устроить разборки прямо в коридоре.

— Говорю тебе, я просто пошутила, — я развернулась и хотела уйти.

— Стой! — приказал он мне в спину.

— Так, Вебер. Хочешь меня, давай войдём в комнату и сделаем это. Не хочешь, ладно. Пошли вниз, я доем свой ужин, наконец. Вечно мне пожрать не удаётся.

— Я хочу, чтобы мы поехали ко мне домой. Здесь я не останусь. В последний раз предлагаю: поехали, — он уже не угрожал, не просил. Ждал.

— Хорошо. Я поеду. Одно условие.

Я обняла себя за плечи. Мне стало вдруг холодно в этом красно-бархатном с золотом интерьере.

— Слушаю, — тут же откликнулся он.

— Никаких вопросов и выяснений. Я не хочу. Обещаешь? — меня начало мелко трясти. Отходняк, что ли?

— Да, — он обнял меня за плечи. Прижал к себе. Вздохнул непонятно. Мы пошли на выход.

— Так быстро? — Юля нарисовалась, когда Вебер держал мою шубу, помогая одеться.

— Мы уезжаем, — резко сказал он.

Я всунула руки в рукава и подошла хозяйке. Мы привычно чмокнули воздух, прощаясь.

— Рада была тебя видеть в моем доме, — нежно проговорила Юля, слегка касаясь серебристыми коготками моей щеки, тихо добавила: — ты уверена, что хочешь уйти с этим зверем? Он опасен.

— Все, что мог, он со мной уже сделал. Я не боюсь, — не понижая голоса, рассмеялась я. Поцеловала, не таясь, подругу в тёплые губы.

Вебер жестко взял меня за локоть и вывел на улицу.

Такси ждало у входа.

Город проносился мимо, вспухая огнями реклам и остатками праздничных украшений. Мы сидели на широком заднем сиденье, никак не касаясь друг друга, как чужие. Вебер держал руки в кожаных чёрных перчатках сцепленными на коленях.

Зачем я еду с ним?

Лучше поехать домой. Миша будет рад. Разогреет мне макароны или картошку в микроволновке. Завтра выходной. День рождения Руфины Львовны. Приедет рано утром баба Софа. Нажарит блинов или оладий. Будет смотреть добрыми Мишкиными глазами, как я уплетаю их за обе щеки. Потом отправит меня мыть ванную комнату, сама станет драить полы. Потом праздничный обед в честь…

— Приехали, — объявил холодно голос. Вебер.

Я с трудом разлепила веки. В самом деле, крепко уснула. Он подал руку, я вышла из машины.

— Зачем мы здесь?

Пустой ночной супермаркет неприятно слепил холодным светом. Я плотно запахнулась в манто. Бродила за Вебером по пятам, развлекая кассиров и охранников своим потусторонним видом. Соболь, розовый шёлк, чёрное кружево, помятый вид и заспанное лицо. Местные обитатели радостно забыли дремать на рабочем месте при виде такой недвусмысленной экзотики.

— У меня даже куска хлеба в доме нет, ты же завтракать захочешь, потерпи, сейчас уйдём.

Вебер бросал в корзину какую-то фигню. Ничего этого я не хотела. Спать.

Слава богу, от входа в магазин до его подъезда от силы метров двадцать. Я сползать на пол начала ещё в лифте. Он обнял меня, распахнул шубу на груди. Провёл горячей ладонью по моей шее. Это совсем не походило на ласку. Словно примеривался, как удобнее сжать до нуля. Я скривилась, не удержалась. Он увидел, жесткими пальцами порвал тонкие бретели платья на моих плечах.

— Ты зачем это сделал! Это же ДГ! — возмутилась я, хватая платье на груди, чтобы не упало вниз к ногам.

— Гнусное платье! И подругу эту твою терпеть не могу! Ненавижу!

Он ушёл сразу вглубь квартиры. Я, в который раз за сегодня, подумала: зачем мне это? Вытащила из сумки телефон.

— Что ты делаешь? — Вебер мгновенно материализовался на блямканье кнопок.

— Такси вызываю, — я безмятежно улыбалась в его напряжённое лицо. Я, как вошла в его дом, так и сидела на известной скамейке у двери. Даже шубу не расстегнула.

— Зачем? — он так смотрел на меня, что вполне уже себе, можно было начинать бояться.

— Ну-у, любимый! Ты весь какой-то злой. Я тебя боюсь, не понимаю, чего ты хочешь. Лучше я домой поеду. Синяки только зажили. Я больше не хочу. Я, — тут я сделала хорошую паузу, — боюсь.

Он резко подошёл ко мне. Заглянул в лицо. В моих глазах стояли честные, громадные слёзы. Вебер сразу как-то весь потух. Плечи опустил.

— Конечно. Разумеется, езжай, — он говорил тихо. Отвернулся.

Тут от глухого, страдающего его голоса, пошла волна. Стало жарко в ногах, потом выше, потом между. Я обняла его сзади. Он вздрогнул, уловил перемену моментально. Это он умел всегда. Шумно вдохнул воздух через нос. Подхватил на руки и унёс.

— Ляля, просыпайся, — позвал голос Вебера.

Я не хотела. Зарылась в подушки. Он раскопал меня.

— Послушай. Сегодня девять дней со смерти Павла. Я иду поминать. Ты идёшь со мной, — он убрал волосы с моего лица. Провёл пальцем по губам, не удержался.

— Я не хочу. Я спать хочу, — тихонько заныла я, невольно потянувшись за его рукой на моем лице.

— Ты знала его. Так положено, — Вебер аккуратно посадил меня на кровати. Я тут же упала обратно.

— Надо, детка. Ему было бы приятно увидеть тебя, — мужские руки подхватили меня и потащили под воду.

— Мне нечего надеть, кроме обуви. Там, наверняка, будет твоя родня, я совсем не рвусь их увидеть. Женщины ваши станут пялиться на меня. Надоели вы мне смертельно, — бормотала я негромко, принимая большую чашку кофе из рук Вебера. Удивилась, увидев белый фарфор в синюю клетку.

— Откуда это у тебя?

— Что? — не понял он.

— Эта чашка?

— Один человек подарил сервиз на новоселье. В прошлом году, — равнодушно ответил Вебер.

— Императорский завод. Новая работа. Модель старая. Тот, кто сделал тебе этот подарок, явно имеет вкус, деньги и чувства. Женщина? — я проснулась и разглядывала чашку на свет.

Вебер недовольно пожал плечами. Не собирался отвечать.

Раздался звонок. Вебер вернулся от входной двери. Положил на стол передо мной несколько коробок.

— Это одежда. Надеюсь, подойдёт. Через сорок минут выдвигаемся, — объявил он и ушёл к лестнице наверх. Той, что соединяла его жильё с квартирами отца и младшего брата.

Я не ошиблась. В лифте мы ехали все четверо. Как сицилийская мафия из старого фильма, все в черном. Светились только белоснежные сорочки мужчин и мои глянцево-розовые губы. Я глядела в одну точку. Ни с кем не желала встречаться взглядом. Одежда, которую выбрал для меня Вебер, была абсолютно чёрной, от больших трусов до узкого пальто. Чёрную помаду он купить не догадался. Я взяла свою, от Дольче, Юлькин подарок.

— Прекрасно выглядишь, — шепнул мне на ухо Андрей уже в машине, когда Вебер отвернулся.

Мы сидели рядом в лимузине. Старшие торчали напротив. Спиной к движению — имперская вежливость.

— Твой брат купил мне эту одежду. Если бы ты видел, какие на мне трусы! — проговорила я в плечо младшего брата. Он незаметно провёл рукой в печатке по моему бедру.