На лестничной площадке пятого этажа панельной пятиэтажки я разделась догола.

— Я отстираю, — глотая благодарные слёзы, пообещала Ирина Михайловна. Хотела голыми руками взять то, что было моим бельём и так далее.

— Не вздумайте! Выбросьте это все на помойку, я вас умоляю, — я на цыпочках прошла в ванную. Арсен хотел впереться следом. Его гневно выгнали.

Подружки-кошатницы повязали фартуки. Громко переговариваясь между собой высокими голосами и смеясь, они вымыли меня с ног до головы. В четыре руки. Котята орали тут же, барахтаясь в тазу рядом в тёплой воде с шампунем. Тем же самым, что щипал мои бедные глаза. Толстая такса визгливо лаяла и носом запихивала их, непрерывно вылезающих, тощих, как глисты, обратно в таз. Арсен бухтел что-то в крошечной прихожей. Шум стоял невероятный. Добрые руки женщин отдраили навязчивый запах канализации с моего теперь красного распаренного тела. Исцарапанные не желавшими спасаться котятами руки щедро обработали зеленкой. Наверное, чтобы я подольше не забывала свой подвиг благородный.

— Могу дать одеть только спортивный костюм, — сообщила хозяйка. В самом деле, её фартук, в котором она занималась ужином на своей микроскопической кухне, можно было обернуть вокруг меня вдвое.

— Или пижаму. Но она с котятами, — рассмеялась женщина весело, ставя передо мной тарелку картофельного пюре, щедро обложенного по кругу котлетами.

— Не надо ничего, — улыбнулась я в ответ, принимаясь за еду.

От бессчетного мытья волосы на моей голове забыли виться и стояли дыбом. Синяя майка хозяйки доходила мне до колен.

Я достала телефон из рюкзака, стала заказывать вещи в привычных он-лайн магазинах. Что-то мягкое коснулось ноги. Кот. Худой. С редкой белой шерстью. Сел по центру кухни и уставился на меня. Ярко-желто. Ждуще-требовательно.

— Это Филька! Его нельзя кормить! Ему белок противопоказан. Только специальный корм. Филя терпеть его не может. Приходится насильно запихивать. Зато, живой до сих пор. Ему скоро стукнет двадцать один год! — гордо сообщила Ирина Михайловна. Сидела на корточках возле корзинки с найденышами.

— Нифига себе, Филька! Привет, Мафусаил кошачий!

Арсен притащился в крошечную кухню на запах котлет. Несостоявшийся великомученик по версии христианского милосердия. Я впервые вспомнила Венечкину манеру шутить. Без слез. С улыбкой. Спасибо добрым людям. Что были сегодня со мной. Сытым разноцветным кошачьим комочкам, спящим тихо в корзинке возле тёплой плиты. Тоже, туда же. Спасибо.

— Пойдём куда-нибудь, выпьем, — предложила я Арсену.

Мы равнодушно пялились на прочно запертый двумя седанами на парковке лексус. При большом желании его можно было высвободить и уехать. Но этого мне хотелось сейчас меньше всего. Тащиться снова в Город-сити, в логово Веберов? Никогда! Да пошли они куда подальше! Все трое.

— Пойдем в Европейскую, — предложил Арсен.

Он протрезвел заметно. Его упругая, круглая задница явно чуяла высокий градус моего желания. Приключений.

— Пошли! — согласилась я.

Арсен сунул мне в руки номерок от гардероба.

— Что это? — удивилась.

Наша парочка стояла возле дерева дверей знаменитого ресторана. Нормальная имитация известного входа, не поскупились в реставрации.

— Там висит моя сумка, — не стал уточнять мой приятель.

— Револьвер? — я даже не произнесла это тише.

Охранник никак не среагировал. Не верил, что такое может быть реально.

— Ну да, — равнодушно ответил Арсенчик. В общий зал уже смотрел. Весь был там.

Я взяла его под локоток и вошла в ресторан. Приличное, дорогое заведение. Всегда было, от века, многие рифмоплеты оставляли стишки на его салфетках. Буквально, нобелевские лауреаты.

Мэтр проводил нас к свободному столу. Арсен приклеился взглядом к компании в соседнем ряду. Про меня забыл. Я приказала официанту хорошей имперской водки графин и какую-то закуску. Арсен, как привороженный, отправился на неверных ногах к интересующим его людям. Подсел. Двое взрослых мужчин и один помоложе. Спиной ко мне сидел. Дернулся при виде Арсена, плотно занимающего место, как от пощечины. Я продолжала смотреть. Неизвестный револьвер не отпускал моё воображение. Пока ничего сверхъестественного не исходило. Тёрли что-то тихо о своём. Разговаривали.

Я налила себе национального напитка. Выпить не с кем. Тупо чокнуться. Хотя плевать мне всегда было на эту хрень.

— За что пьём? — тихий молодой голос раздался над моим одиноким столом.

— Как получится, — я подняла взгляд на фигуру напротив.

Высокий, глаза голубые. Волосы русые. Темно-русые. Правильные черты уроженца европейского севера. Тонковат в кости. Таки же не холодец мне из него варить.

— Могу выпить за любовь. Если тебе подходит, — засмеялась я, глядя, как он уверенно опускает зад в кресло рядом и справа.

— Мне все подходит, красавица, — ухмыльнулся он. Хороший взгляд. Прямой и честный. Не купиться бы.

— Вперёд! За любовь! С левой руки. От сердца к сердцу! — провозгласила я старый, женский, казачий тост.

Красавец послушно чокнулся и выпил. Водка нормально ушла по крови. Стала бродить. Ждать своего часа.

— Я хотел спросить тебя, красавица, — начал он, закусывая лимончиком реальную пятидесятиграммовую дозу.

Ну-ну.

— Привет, девушка.

— Да?

Улыбнулась я здоровенному парнюге в твидовом пиджаке с кожаными заплатками на локтях. Финну чистой воды. И выговор соответствующий. Он возник передо мной, перебив голубоглазого. Его полосатую спину я видела за тем столом, куда ушёл Арсен.

— Пистолетик ты куда дела?

Я замерла, но незаметно. Так. Вроде бы задумалась.

— Не знаю. Не помню. Без меня было, — честно и бесконечно глуповато пропела я в равнодушные глаза.

Усмехнулся зло, не скрываясь.

— Слушай, девочка. Я хочу получить мою вещь через пять минут. Напряги мозги или что там у тебя есть! — прошипел негромко финн. Морозил меня бесцветными глазами в рыжих ресницах.

— Света, котик, пистолет у тебя есть? — звонко спросила я в паузе музыки оркестра.

Эту девочку я знала по девичникам в заведении моей подружки Юлечки.

— Чево? Пистолет? Боже сохрани! Мне мама не разрешает, — смешно и громко пропищала профессиональным детским голоском кукольная красотка Светка.

Я повернулась в другую сторону. Здесь у меня тоже нашлась веселая знакомая того же сорта. Крикнула ей про пистолет. Она издевательски-весело прикрылась льняной салфеткой. Ответила ту же дурацкую фигню. Девчонки быстро врубились. Почуяли, что у меня проблема. Поддержать коллегу — наше все. Мы тебя сегодня, ты нас завтра. Устроили цирк на весь нетрезвый зал. Перекликались и весело комментировали мой, такой ужасно смешной и глупый вопрос. Про пистолет. Их дорогие, часто и много уважаемые мужчины заинтересованно оглядывались, не понимая, что за странная перекличка в солидном заведении. У шлюх.

Финн, не отрываясь, смотрел на меня. Хотел, видно по всему, превратить в Снежную королеву. Поиграл желваками на нижней челюсти и отвалил. Сел за свой стол рядом с Арсеном. Тот, уронив лицо в ладони, рыдал. Или нет. Отсюда не слышно. Спина его, во всяком случае, тряслась. Я пожала плечами и развела для наглядности руки. Нету пистолетика, скандинавский мой.

— Что за представление? — вертя удачно растрепанной башкой от девочки к девочке, спросил мой новоявленный собутыльник.

— Знаешь, почему ты такой лохматый? — спросила я. Не стала отвечать. На его вопрос. Зачем. Это он сидел третьим за пресловутым столом. Здоровяк попер буром, напрямую. Обломался пока. Этот, видно, решил подобраться ко мне изнутри.

Папе Веберу, что ли позвонить? Нафиг всех их вместе взятых!

— Нет. Но люди говорили мне, что у меня две макушки. Как ни стриги и ни укладывай волосы, обязательно растреплются, — голубоглазый снова улыбался открыто.

— Да? Можно я посмотрю? — спросила с улыбкой. В самом деле, хотелось попробовать на ощупь эти темно-русые вихры.