— Я подумаю, — уклонилась я. — Закажи профессионалку, дешевле обойдётся.

Я затушила окурок и встала.

— Я видел вчера тебя в этом синем платье школьницы. Вид, как у тринадцатилетней прогульщицы лицея. Это реально заводит. И я хочу засадить тебе полгода. Пора бы уже осуществить мечту, — Давид ухмылялся плотоядно. Спрятал шаловливые ладони в карманы синих офисных брюк.

— У меня бронь до шести вечера, — прикололась я над собой.

— О как! В шесть-ноль одна, я жду от тебя звонка, — хотел дотянуться губами до моей щеки. Я увернулась.

Вебер не позвонил.

Ночью меня долго рвало от всякой дряни в моем бедном желудке. Миша принёс меня из ванной, таща на плече, как мокрую тряпку. Положил в постель, обнял везде. Я закрыла глаза. Перед внутренним зрением снова встало … О, чего там только не вставало!

— Зачем тебе столько денег? — спросил он, без интереса разглядывая, как я разглаживаю разноцветные бумажки. Раскладываю по цветам на древней клеенке кухонного стола. Складываю в ровную кучку. Желтых было больше, чем зелёных. Одна даже светилась лиловая.

— Сколько насосала? — ухмыльнулся как-то непривычно зло.

— Почти пять тысяч, — что-то происходило между нами. Что-то плохое, тяжелое.

— Сколько не хватает?

— Стольника, — я быстро убрала деньги в карман халата, чтобы не раздражать его сильнее.

Мишка открыл дверку орехового буфета. Вынул оттуда две купюры по пять тысяч, бросил их передо мной на клеенку стола.

— Это тебе для ровного счёта. Пошла вон отсюда. Шлюха, — он так смотрел, что я думала, ударит.

Я подскочила и убежала в ванную. Там были все мои вещи. Я одевалась, складывала свои халат, тапки, какие-то трусы, бюстье и носки в большую полотняную сумку, валявшуюся тут же. Уходя, уходи. Ни разу за те шесть лет, что мы вместе, он так на меня не смотрел. Ненависть была в его голубых, чуть выпуклых глазах.

Он меня выгнал. Мой Миша выгнал меня навсегда. Потому что я — грязная шлюха. Да. Я люблю это дело. И деньги люблю. Я — девушка самостоятельная. Сама себя содержу. И если я хочу шубу за один миллион четыреста тысяч имперских рублей, то я её себе куплю, хоть камни с неба. И спрашивать ничьего разрешения не буду.

Я вызвала такси. Вышла из ванной комнаты. Миша стоял возле входной двери. Протянул две красные бумажки.

— Ты забыла.

— Спасибо, — я не стала отказываться. В конце концов, я их не выпрашивала.

— Поможешь? — я кивнула на ботильоны. Не могла удержаться от провокации.

Он присел на корточки. Взял мою левую ногу, обул и застегнул замок. Потом обул правую. Обнял мои колени, поднял на плечо и понёс в свою комнату. Поставил там лицом к кровати, задрал юбку.

— Резинку давай, — приказал хрипло. Я вытащила пакетик из внутреннего кармана пальто. Вскрыла и протянула назад.

— Они у тебя во всех карманах, что ли? — возмутился он и вошёл. В меня сзади. Как я люблю. Как сам приучил.

— Да! Да! Да! — орала я, выставив вперёд руки, чтобы не войти башкой в стену.

— Я! Тебя! Убью! Сука!

— А-а! — выдохнула я и кончила. Стекла по стене на пол, прямо на свои раскиданные вещи и какие-то ещё тряпки.

Мишка выбросил в угол использованный презерватив и пощелкал мне пальцами, требуя другой.

— Здесь больше нет.

— Тогда молись, — посоветовал он и закинул мои ноги себе на плечи.

— Привет, толстушка, — Давид навис над моим столом. Лицо имел крайне довольное.

— Привет, Давид, — я прямо, без глупого стеснения, смотрела в его сытую физиономию.

— Мы едем с тобой в командировку. В родную мою Грузию.

— Зачем? — я округлила глаза. Действительно, зачем? Он — специалист экстра-класса. Тупая мерялка вроде меня — лишь приложение к электронной рулетке.

— Ты произвела вчера на меня впечатление. Я хочу получить удовольствие от поездки.

— А! — рассмеялась я, откидываясь на спинку офисного стула. — Сколько дней?

Я не скрывала своего интереса.

— Пять, как минимум, — улыбался Давид, придвигаясь все ближе. Я уже слышала дыхание кофе с коньяком на своей шее.

— Полторы тысячи евро, — усмехнулась я.

— Ты так алчна? — прошептал он, водя грузинским своим носом по моей шее.

— Деньги — всегда деньги, — повторила я любимую фразу Руфины Львовны.

— Еврейская душа. А так сразу и не скажешь. Ладно. Согласен, — Давид очевидно тек и сопротивляться был не способен.

— Деньги — вперёд, — я вспомнила ещё одну заповедь генеральской жены.

Давид вытащил айфон. Через пару секунд заблямкал мой, сообщая, что средства прибыли на счёт. Я улыбнулась кошачье-мягко.

— Все в порядке, любимый. Во сколько самолёт?

— В час-ноль-ноль по Городу. У меня не будет проблем с этим?

— Таких проблем со мной не бывает, — легко рассмеялась я. Отвернула его большой чувственный нос от своей шеи.

Телефон, с выключенным звуком несколько раз загорался светом непринятого звонка.

— Ответь, красавица моя. Тот, кто с тобой, должен знать, что ты в безопасности. Со мной, — ухмыльнулся Давид.

— В двенадцать ночи по Городу. Я жду тебя в аэропорту. Лобзаю, — он не рискнул поцеловать меня, хотя слепому видно было, как ему хотелось. Убрался, наконец.

Четыре не принятых звонка. Миша. На память сразу вылезла утренняя сцена.

— Сколько тебе нужно денег, что бы ты не продавала себя на городских помойках? — высокомерно заявил он мне, разогревая вчерашнюю жаренную картошку в микроволновке.

Я, честно, не хотела об этом говорить. Положила голову на скрещённые руки на вечной клеенке кухонного стола.

— Миша. Ты — лучший человек в моей жизни. Я тебе доверяю. Правда. Давай закроем эту тему. Что случилось? Когда я валялась в истерике с разбитым сердцем после этих гадов Веберов, ты смеялся. Ржал надо мной, как конь. Забей, любимый. Ну? Я — шлюха. Совмещаю приятное с полезным. Расслабься. Я люблю тебя, ты же знаешь, — еле уговорила. Сказала ему все, что смогла придумать. Зачем звонит?

— Привет. Это я, — сказала в трубку.

— Как ты?

Вот привязался.

— Нормально. Сегодня ночью улетаю в командировку в Грузию. Местный князь заказал замер.

— Понял. Смотри, чтобы не зарезал из ревности. В Грузию, на могилку, венок не повезу, — привычно отшутился Миша и первый, как следовало, повесил трубку.

Слава богу! Я слышу знакомые до боли интонации. Ирония и сарказм.

Последний непринятый звонок был от Вебера. Александр Вебер. Семнадцать пятьдесят восемь. Разговор о свидании был вчера. Или он воображает, что свободный вечер у меня каждый день? Я набрала номер. Гудело долго. Хотела сбросить.

— Слушаю! — раздалось в трубке сухо и серьезно.

— Здравствуй, любимый. Ты звонил? — я насмехалась с удовольствием. Обращаться к нему, как к любому клиенту, было приятно. Тем более, что все они, без исключения, легко ловились на это простое слово. Любимый.

— Да. Я звонил. Я принимаю твои условия встречи. Сегодня в семь вечера жду тебя в Охотничьем Клубе. Прошу. Оденься прилично. Не как уличная девка. Я могу поставить такие условия?

— Разумеется, любимый. Что для тебя, не как уличная девка? — я откровенно насмехалась. Весело мне было, не передать словами.

— Не знаю, — явно растерялся он.

— Ладно, не парься, мой хороший. Я придумаю, что-нибудь. Время у нас, только до полуночи. Как у Золушки. Так что, если есть планы, то придумай и приглядывай за временем сам. Деньги переведи на карту. Она привязана к этому телефону. Оплата — вперёд. Есть ещё пожелания? Вопросы?

— Я понял, — ответил Вебер и отключился. Через минуту влетело сообщение от банка. Триста евро в имперских рублях, строго по курсу. Жмот. Только мой Миша платил мне с походом. Я смеялась.

Нарисовался снова Давид. По работе. Стал диктовать, какие справки я должна запросить из архивов в связи с нашей поездкой. Плоховато, видно, в соседнем государстве с интернетом. Я кивала и быстро перебирала пальцами на планшете.