Ритуальный зал. Человек сто в черном и офицерских мундирах. Женщин — душ пятнадцать от силы. Многие в шикарных траурных шляпках и нарядах. Я казалась себе похожей на вдову всех героев. Мертвых и живых. Или ворону. Знакомые блондинки подошли к Веберам. Печальные приветствия. Стали рассаживаться за поминальными столами. Я незаметно слиняла в туалет, сменить прокладку. Второй день месячных. Действие таблетки, что дала мне Юля перед свиданием с принцем, закончилось. Лило из меня, как положено. Когда вернулась, то мне неожиданно не хватило места за веберовским столом. Они просто глазам своим не поверили, увидев меня, стоящей перед собой. Оглядывали занятое блондинками пространство вокруг себя. Все трое, как болваны.

— Садитесь здесь, пожалуйста, — распорядитель аккуратно увёл меня к свободному месту. Я села.

— Здравствуйте, — грустно улыбнулась мне женщина через стол. — Помните меня?

— Да. Мы встречались на обеде. В этом, как его, клубе, — улыбнулась в ответ.

— Вы хорошо знали Павла? — мужчины с обеих сторон повернулись ко мне.

— С одной из лучших его сторон. Жаль, что не долго, — улыбнулась я снова, выпила полную рюмку водки.

— Закусывайте, — заботливый дядя в полковничьих погонах подкладывал мне еды.

— Ну и как? — спросила дама после четвёртой рюмки.

— Что как? — я не поняла её намёка.

— О чем вы, девчата? — заинтересовался красивый летчик по правую руку от неё. Около сорока с седыми висками и светлым следом от обручального кольца на загорелой руке. Здесь было много, загорелых не по-зимнему, мужчин.

— О! Это было феерично! Можно я расскажу? — она глядела на меня смешливыми черными глазами. Молодо и лукаво.

Я пожала плечами, никак не доходило, о чем она.

— Это было на приеме в Охотничьем клубе. Отмечали очередную удачную операцию. Ты с кем тогда пришла? С Сашей Вебером? Пашу тогда в первый раз увидела? Так вот. Посмотрела она на его руку и говорит: если у него такой огромный палец на руке, то какой же тогда у него член?

Мужчины за столом грохнули от хохота. Настоящего, армейского, от души. Весь траурный зал оглянулся на нас.

— Вот я и спрашиваю, узнала?

Женщина смотрела на меня по-доброму, как на маленькую девочку. Все они глядели на меня тепло. Как на подругу их любимого товарища.

— Да. С мою руку толщиной, — улыбнулась я, для наглядности оттянув рукав до локтя. Все снова, только гораздо тише, засмеялись.

— Я хочу выпить за Пашку. Я знала его очень недолго. И не буду врать, очень приятно. Он был добрый, благородный. И настоящий, — я выпила водку залпом и заплакала. Полковник слева обнял меня, гладил, утешая, по голове.

— Ляля, пойдём, — Вебер высвободил меня из рук другого мужчины. Обнял и повёл в машину.

— Мне нужно в туалет, — сказала я, забрала свою сумку из его рук и ушла.

Готовая пустота такси ждала.

— Отвези меня домой.

— Это куда? — спросил Вебер, садясь рядом на заднее сиденье.

— Главная улица, дом один, — ответила я таксисту.

Он улыбнулся в зеркале заднего вида. Я узнала его.

— Как шуба, подошла? — ответила улыбкой на зареванном лице.

— Отлично! Жена до сих пор никак не придёт в себя от радости. Она ведь полная у меня. А шуба, как раз впору пришлась. А тебе помогла моя удача? — он ловко лавировал в потоке, взглядывая коротко на меня.

— Да! Спасибо. Все получилось, — слезы снова подкатили к горлу.

Вебер молчал рядом, ничего не понимая. Не придвигался ко мне никак, сидел рядом. Большой и черный. Я отвернула лицо к окну и плакала беззвучно. Прорвало напряжение последних дней.

— Приехали, — сказал таксист. Хотел еще что-то добавить, но наткнулся на Вебера и проглотил слова.

— Подожди меня, — приказал Вебер ему и вышел из машины.

Я остановилась у больших дверей в подъезд. Полезла в сумку за сигаретами. Он отобрал у меня зажигалку, дал прикурить. После тепла машины меня потряхивало в тонком пальто. Или это выходила из меня поминальная водка.

— Господи, как воняет твоя сигарета! Неужели нельзя курить что-нибудь другое? — высказался Вебер.

Ветер действительно нёс дым житана ему прямо в лицо.

— Всего хорошего, — сказала я, снимая перчатку, чтобы набрать код в древнем замке.

— Постой.

Он положил ладонь на ручку двери, снова, в который раз, мешал мне сделать так, как хочу. Уйти, к примеру. Я кротко взглянула в его лицо. Терпеливо ждала, когда, наконец, смогу избавиться от его тяжелой, давящей фигуры.

— Я улетаю в командировку послезавтра. Хочу завтра увидеться. Вечером. Ты как, согласна?

— Как я могу отказаться? Согласна. Ты же герой. Уходишь на войну. Можешь не вернуться. Что тогда делать мне? Снова наряжаться в чёрное и под конвоем твоих родственников тащиться жрать поминальную водку? Не-ет! Ты хоть младшего брата не берёшь с собой? Ваш папа Вебер — просто идиот! У него всего два сына. Как можно сразу двоих посылать, хрен знает куда! Ладно, — я опомнилась и замолчала. Вебер не снял руки с замка, не пропускал.

— Я же сказала, что приду. Чего тебе ещё?

Я вытащила новую сигарету. Отобрала у Вебера свою зажигалку. Выдохнула дым в сторону. Шёл снег. Ветер затих. Белые чистые хлопья стали покрывать голую городскую землю.

— Я люблю тебя, — тихо проговорил он.

— Я это уже слышала. От вас обоих. Ничего нового и интересного.

Я пожала плечами. Ждала одного. Когда он оскорбится на какую-нибудь фигню и уйдёт, наконец.

— Ты не веришь мне? — изумление его, похоже, было искренним.

— Нет, — просто ответила я. Объяснять, что и как, не видела смысла.

— Но, — начал Вебер и заткнулся. Собрался. Выпрямился.

— Завтра, в девять вечера, у меня, — приказал и ушёл к машине.

Я ещё докуривала, а такси уже скрылось в потоке машин.

Утром я улетела на Кубу. Там было тепло и весело. Никакой зимы и Веберов.

Родная страна встречала меня снегом. А чем же ещё? Я соскучилась. Стояла возле экспресса, курила настоящий кубинский табак и подставляла загорелое лицо холодным снежинкам. Подарки всем любимым моим людям громоздились тремя чемоданами у ног.

— Вам помочь? — симпатичные студенты с известным интересом разглядывали мою фигуру в тёплой разноцветной перуанской куртке.

— Если не трудно, — улыбнулась я.

Мы сели рядом. Они возвращались из Аргентины. Я бывала там в своей веселой поездке по другой части мира. Нам нашлось, о чем поговорить и посмеяться за этот короткий час до Города. Наивно надавав мне своих контактов, они пошли на метро. Я вызвала такси и уехала к отцу.

Как не уезжала. Только грязи накопилось невозможно много. Такое ощущение, что он даже мусор не вынес ни разу за два месяца. Я праздновала возвращение в Империю мытьем полов, унитаза и животных. И его самого. Стирка, готовка. Мне нравилось. Я вернулась домой. Остров Свободы растаял в далёком далеке. И фиг с ним.

— Привет, — сказала я Мишке, распахнувшему мне дверь.

Он разобрал меня тут же, в коридоре. Вытащил из одежды буквально на пороге. Мы целовались, как подростки, рвано и глупо. Я и не подозревала, что так скучала по его рукам, губам и остальному.

— Миша, я есть хочу, — смеялась я в его небритую шею, когда мы устали наконец от любви.

— Кто бы сомневался! Вечно ты приходишь с пустыми руками. Ты же с воли, почему пожрать не принесла? — он никак не мог отклеиться от меня. Снова целовал и гладил.

— Два месяца меня не было, а как не уходила. Иди жарь картошку, — я отпихнула от себя его жадные руки.

Он обреченно вздохнул и встал. Я надела свой халат, что ждал меня все это время на крючке в спальне, и пошла на кухню. Здесь, как положено, было гораздо теплее, чем в остальной огромной генеральской квартире. Залезла с ногами в старое кресло. Получила любимую чашку кофе. На белом фарфоре синяя с золотом сетка. Мой мир стоял на месте, дожидаясь терпеливо, пока я вернусь. Я закурила и вставила в телефон старую симку.