Он поцеловал меня в лоб, не думая о камерах в курилке.

Потом мы поехали в магазин. За платьем. Зачем? Возмутилась я. Мой сегодняшний хозяин не ответил. Убили в Галерее три часа. Я хотела есть. Устала. Но Вебер, с откровенным садизмом оценивал наряды, в которых я выходила перед ним. Все восемнадцать. Его явно развлекало такое провождение жизни. Пил кофе и болтал с дурами-продавщицами, заставляя меня тупо торчать в очередном синем ужасе посреди шикарной примерочной. Унижал, как мог.

— Вот это, — наконец соизволил произнести он приговор, глядя на переливающееся платье на мне. Женщина-змея. Самое оно для Благородного собрания.

— Нет. Принесите второе. Матовое. Без декольте, — спокойно объявила я. Девчонки мигом смекнули, что шутки кончились.

— Сюда нужны красивые аксессуары, мадам, — пролепетала моя ровесница, в чёрной шелковой робе продавщицы хорошего магазина.

— О, не парься, родная. Они, уж точно, найдутся, — рассмеялась грубо я.

Курить и есть хотелось зверски.

— Чек положите в пакет, — приказала я, поднося телефон к платежному устройству, и вышла на свободу.

— Я хочу тебе что-нибудь купить, — заявил мой спутник. Не ожидал, что я сама оплачу наряд. Как-то даже обалдел. Девчонка на кассе глянула на меня с уважением.

— У меня есть туфли такого цвета. Больше мне ничего не надо. Я есть хочу.

— Откуда ты взяла такую сумму? Признавайся, — он прочно сел на диван в переходах Галереи. Уходить явно не собирался. Демонстрировал свои права на меня, не стесняясь.

Что ж, я действительно должна ему.

— Я продала свою любимую шубу. Только два раза надела, — со вздохом сказала я.

— Ты носишь шубу за миллион? — искренне поразился Вебер. Наконец-то мне удалось сбить с него невозмутимую спесь.

— Я купила её с двадцатипроцентной скидкой, парень. За миллион четыреста тысяч имперских рублей. Отсосала старшему менеджеру магазина и он скинул мне триста пятьдесят, — я откровенно рассмеялась в круглые от изумления глаза этого взрослого человека.

— Триста пятьдесят тысяч за минет? — он взял себя в руки. Снова смотрел холодно и непонятно.

— Это же не его бабосы. Сам он за полтос удавится. А так. Нарисовал брак на бумажке. Сделал скидку и получил свой оргазм на халяву. Обычное дело. Где бы ещё этот тощий хмырь поимел такую девочку? Да никогда. Неделю исходил слюной, пока я шубу присматривала. Пошли в кафе. Я есть ужасно хочу, — повернулась и пошла к эскалатору. Похоже, желание его, купить мне хоть что-то, завяло. Я не удивилась. Даже не смеялась над ним. Перед моей бывшей шубой меркли все их мужские понты.

Мы молча шли по торговым рядам, направляясь к кафе. Посередине широкой галереи стояла машина. Мини. Клабмен. М-м-м. Менеджер, мелкий и кудрявый скучал тут же. Я улыбнулась его постному лицу. Хоть просто посидеть за рулём. Залезла внутрь. Потрогала кожу сидений. Потыкала пальцем в молчащую панель.

— Двести семьдесят коней, — улыбнулась я.

— Это в старшей версии. В этой только сто двадцать, — извиняющимся голосом сказал щуплый парень. Глядел на мои губы и не мог отлепить глаза. Я улыбнулась этому недоразумению в штанах. Вылезла.

— Удачных продаж, — я легко, как дышала, провела пальцем по его мягкой щеке.

Вебер стоял у эскалатора и глядел все теми же, неясными глазами. Ничего так и не купил. Даже не пытался. Ужин заказал домой. Не дал пожрать верных гамбургеров в Лучшей Забегаловке мира.

— Ты непременно хочешь, чтобы я осталась до утра? — я сама не поняла, как спросила. После ужина папа Вебер переместился на диван. Я сидела на высоком табурете слева от него, ближе к кухонной вытяжке. Курить.

— А ты не хочешь? — он смотрел на меня все так же. Даже дым от моего житана не отводил рукой.

— Честно? — я выпила за ужином пару рюмок превосходного коньяка. И непонятки его мне надоели.

— Разумеется, не стесняйся.

— Я бы сейчас позвонила твоему старшему сыну. Нет. Сначала младшему. Завела бы этого дурака. Потом. Старшему. Обязательно. Потом кинула бы их и уехала к Антону или Пашке. Весело было бы, — я мечтательно поглядела в потолок.

— Да. Шикарный план. Здесь остаться не хочешь? — его лицо мягко светилось из глубины далекого дивана.

— Можно, конечно, и так. Я тебе обязана. Пользуйся, — я невольно вздохнула.

— Как Берг с тобой справляется? — вдруг поменял тему Вебер.

— А никак. Терпит. Считает, что если я доживу до тридцати, то мне повезёт. Сказал, что женится на мне тогда. Я и Руфина Львовна — верим.

— А сама, как думаешь?

— И думаешь ли вообще? — рассмеялась я. — Я считаю, что любовь — не повод для брака. Я бы не вышла за твоего Андрея, если ты об этом.

Я налила себе сама виски и выпила.

— Почему? Саша так переживал.

Я не видела выражения лица Вебера-старшего. Слишком далеко сидел.

— Твой Саша переживал ровно об одном. Как, куда и сколько раз загнать мне свой член. Если брат его и беспокоил, то только, как досадная помеха. Мы хотели друг друга с первой минуты, как только увидели. Бедный Андрей перестал существовать для нас обоих сразу…

— Поэтому ты так плакала в лифте? — мой визави вовремя вставил фразу и вернул меня к реальности.

— Он подставил меня. Твой старший. Пошло и грязно. Я не знаю, о чем сильнее убивалась. О том, что мой Андрей отрезал меня от себя в одно мгновение. Разбил мне сердце и мечты. Или от разочарования, что его старший брат оказался такой скотиной.

— Да что же он сделал, наконец?

Вебер старший поднялся с дивана. Подошел и встал напротив, все с тем же стаканом виски в руке. Не пьёт. Только вид делает. Смотрит серым взглядом своих сыновей на меня.

— О! Это было феерично! Он пришёл на квартиру, которую мы с Андрюшей снимали вместе, пополам. Мечтали, что поженимся в тайне от всех. Я восстановлюсь в университете. Он уйдёт со своей хлебной должности в ВСК. Поступит, наконец, в магистратуру. Ребёнок родится у нас. Ну, все эти розовые сопли, о которых мечтают влюблённые, — я очевидно напилась и несла все, без разбора и контроля. — Потом пришёл старший. Я даже не знала, что он существует на свете. Андрюша мне не рассказывал о нем. Сел на диван, улыбался. Не буду врать. Как только он вошёл, я сразу почувствовала. Я захотела его. Ни разу, пока Андрей был со мной, я не хотела никого другого. Только он существовал для меня на свете. Вот она. Любовь. Думала я, наивно, тогда. Четыре месяца ни с кем, кроме него. Я, как святая, ходила среди мужчин. Они отступали сразу, без липких рук и похотливых глаз. Не посягали. Я верила, что это навсегда. Никто больше не засунет свой вонючий хрен мне в рот. Ни перед кем, тупо млея, я не встану на колени. Андрей ушел варить кофе на кухню. Старший погладил меня по голове и опустил. На колени. Трахал меня в рот. Сам. Я только расслабляла губы, чтобы ему было приятно. Когда вернулся Андрей, он кончил мне в лицо. Я сидела возле его ног, смаргивала сперму с ресниц. Сладкую, между прочим. Все. Конец. Интересный рассказ?

Я рассмеялась, как всегда.

— Не кури. Весь дом пропах, — сказал старший Вебер.

Я встала. День родился новый. Уже полчаса, как. Стала одеваться. Телефон. Такси. Я сказала адрес.

— Уходишь?

Вебер взял меня за руку сухими тёплыми пальцами. Не отпускал еще пока.

— Да. Хочу к людям, которым все равно, курю я или нет. Я свободна, Вебер? Или ещё что-то должна? — я высокомерно, с пьяной смелостью глядела в его белое, в огнях города за стеклом, лицо.

— Любимая, останься, — улыбнулся он.

Я захохотала не хуже Маргариты. Ведьма во мне родилась мгновенно:

— Никогда, слышишь, хороший мой, ты не будешь больше управлять мной!

— Тогда в последний раз. На посошок, — в моей собственной манере предложил мужчина.

— Молодец! Понятно теперь, откуда родился твой старший, — рассмеялась я, изрядно уже на кочерге.

Я никуда не ушла. Старший Вебер, наверное, подорвал своё здоровье, чтобы добиться этого.

Я с наслаждением курила, запивая табак черным кофе. Снег шёл за стеклянной стеной на две стороны. Тихий и чистый. Город прикидывался добрым перед главными праздниками. Сегодня католическое Рождество. Тоже неплохая себе дата. Бал.