— Я тебя совсем не понимаю, — начал он.

Я заткнула его поцелуем. Он уже стучался в меня своим роскошным концом.

— Шурик! Гони презерватив, — приказала я.

— Нету, — он слизывал воду с моей груди.

— Тогда только так, — я повторила шоу, как с рыжим доктором. Размазывала пенный крем по его красивым бёдрам. Ласкала и гладила. Радостно смеялась его большому, возбужденному до синих вен концу. Игралась и делала, как люблю. Вебер впечатлился не хуже. Мы долго и приятно для нас обоих делали любовь. Потом я устала. Села на пол. Смотрела, как он вытирается большим белом полотенцем. Засыпала. Он поднял меня на руки и понёс. Потом, уже в постели, сквозь сон, почувствовала его большой крепкий член в себе. Он осторожно и очень нежно любил меня для себя. Воображал, наверное, при этом кого-нибудь другого. Доброго, честного, ласкового и нежного. Верного. Не меня, точно. Я стиснула бёдра, и он кончил. С тихим откровенным стоном. Потом целовал тихонько в шею и спину. Дышал жарко и глубоко.

— Я люблю тебя, — услышала я почти беззвучное. Вот придурок! Зачем ему это?

Я проснулась от запаха еды. Что-то жарилось на сливочном масле. Мой живот возрадовался: аллилуйя. Вечно ему бедному не достаётся положенных удовольствий. Я выбралась из глубин белого дивана. Одна я тут была. Вебер исчез, словно не было его никогда. Подошла, в чем мать родила, к острову, который здесь, на этом пустом футбольном поле, изображал кухню. Андрей жарил яичницу. В кофе-машине уже пах безумно чёрный кофе. Я положила свой четвёртый номер на камень стола.

— Привет, малыш. Жрать хочу ужасно, — я улыбалась широко, как только могла.

— Привет, — ответил он. Смотрел только в лицо. Выключил плиту под сковородкой. Зачем-то проверил рукой молнию на джинсах, застегнута ли.

— Скажи мне, этот ужасный человек, твой старший брат, он — где? — произнесла я тихо.

— Он спустился в булочную за хлебом, — так же тихо ответил мне мой бывший возлюбленный.

Сейчас, в эту минуту, слово бывший не казалось мне такой уж реальностью. Голый торс и синие штаны привлекали меня абсолютно. Андрей был младше, легче и беззащитнее брата.

— Иди ко мне, — как сирена морская я взяла его ладонь со стола. Притянула к себе. Он колебался.

— Нафиг, — сказал кому-то в пространство и обнял меня горячими, сильными руками. Стучался уже во все моё своим готовым концом. Ничуть не хуже, чем у старшего братца. Я увела его в спальню. Завтрак подождёт.

Минут через тридцать мы вернулись в большое пространство, держась за руки, как новобрачные. Вебер горой висел над остывшей яичницей. Прозрачный пакет с французским багетом потел рядом. Вряд ли мой прекрасный друг не слышал звуков нашей с его младшим братом любви. Я точно не стеснялась в выражениях.

— Пошла вон отсюда! — объявил он не оригинально для себя.

— Да задолбал ты, Вебер! Че ты указываешь мне все время, куда мне идти и с кем оставаться! Куда я пойду, придурок? У меня даже платья тупо нет! Я хочу остаться с твоим братом! И не тебе, урод, решать! Как мы с ним будем и как. Надоели вы мне! — я стала нервно листать смартфон. Андрей подошел и аккуратно вынул его из моих пальцев. Поднял меня на руки и понёс к входной двери.

— Отдай! — громко сказал его старший брат. Не поставь на землю, а именно отдай.

— Нет, — твердо ответил младший.

— Давай спросим у неё, — вдруг, уж точно неожиданно, предложил Александр. У Пашки, гад, научился.

Андрей послушно остановился и поставил меня на гладкую плитку прихожей. Мои голые ноги моментально замёрзли.

Я зло посмотрела на обоих.

— Если честно, то вы надоели мне смертельно оба. Но я слабая женщина, голая и голодная. А вы делите меня, как вещь. Тварь бессловесную. Трахаете в очередь, друг за другом, — я говорила медленно, тихо с расстановкой. Сама верила в то, что говорю. — Один приказывает: отдай. Потом говорит: пусть сама решает. А у меня даже трусов целых нет! Что я могу решить, если из одежды у меня одни сапоги? Я есть хочу! Вы уж определитесь между собой, как дальше быть!

Я залезла холодными ступнями в большие чьи-то тапки у входа.

— Я голая! Я замёрзла! Я кофе хочу-у! — тут я включила полную дуру и, шаркая тапками, побрела в пространство кухни. Братья застыли, молча пялились в мою спину.

Я получила в результате: рубашку кого-то из братьев и носки, яичницу, хлеб с маслом, огромную кружку сладкого черного кофе и разрешение курить. Ела, пила кофе, курила и просматривала вещи в интернет-магазинах. Те клятвенно обещали доставить их в течении часа.

Братья сидели за моей спиной на диване, тихо переговаривались и делали вид, будто смотрят новости. Я видела их отражение в белом глянце низкого светильника.

— Как вам это платье? — спросила я, поворачивая к ним смартфон.

— Нам не видно, далеко, — с улыбкой ответил Андрей.

— Так подойдите. Я не могу, у меня тут еда, кофе и всякое вкусное, — я широко провела рукой над столом.

Андрей подошел, встал рядом. Я показывала ему платья, наборы белья, чулки и тому подобную ерунду. Андрей так забавно стеснялся, когда разглядывал разные женские вещицы! Я веселилась от души.

— Я завтра лечу в Израиль делать генитальный пирсинг, — проговорила я ему на ухо, касаясь губами тёплой кожи.

— Зачем? — изумился младший брат.

— Красиво, модно и оберег, — гордо провозгласила я.

— Я не понимаю. Это что? — Андрей отстранился и смотрел мне в лицо с осторожным удивлением. Я была третьей женщиной в его двадцатипятилетней жизни. И, по-моему, так до сих пор ей и осталась.

Я открыла фотки. На лице у парня отразилась самая разнообразная гамма. Отвращение, любопытство, потом он сглотнул, глаз отвести не мог.

— Теперь ты будешь кончать при ходьбе? — раздался насмешливый голос Вебера за моей спиной.

— Не знаю, как при ходьбе, но с тобой, наконец, начну, — ответила я мстительно, не оглядываясь.

— Ладно, поживём-увидим. Дай мне телефон, — старший брат забрал айфон из моих рук. — Ты все выбрала?

Он небрежно, словно так и надо, приподнял меня, сел на мой табурет, посадил на свои колени обратно.

— Выгоняешь? — сказала я тихо.

Голову опустила, как провинившаяся школьница. Рубашку лицемерно натянула на колени и застегнула пуговку на груди. Вздохнула. Не переиграть бы.

— Пока только заплатить хочу, — довольным голосом сказал Вебер.

— Да, я все выбрала. Верни мне телефон. Я шубу удалю из заказа. Сама за неё заплачу, — я протянула слабую нежную ладошку к своему телефону в большой сильной мужской руке.

— Я посмотрю, что ты там навыбирала. Почему она красная? — изумился мой мужественный спонсор.

— Потому. Модно. Я такую хочу. Не нравится, не покупай, — я попыталась слезть с его колен.

— Андрюха, посмотри. Какая-то фигня из норкового шнура красного цвета за три с половиной штуки евро. Нормальные шубы все закончились? — возмутился он.

Тогда я снова попыталась высвободиться из его рук. Он прижал меня сильнее. Прищемил двумя пальцами кожу на бедре.

— Ты делаешь мне больно! Андрей! Забери меня! — я заплакала почти непритворно.

— Да где? — возмутился Вебер. Посадил меня, как куклу, на стол перед собой. На белой коже отчетливо синели его пальцы. — Господи! Ничего не сделал, только потрогал. Все, не реви. Красная, так красная.

Он оплатил покупку. Наклонил тяжелую голову и поцеловал синяки.

— Андрей, иди погуляй, — сказал он хрипло, двигая поцелуи выше.

Я незаметно уцепилась за ладонь младшего брата. Он вздрогнул и осторожно высвободился. Я снова поймала его руку.

— Не держи его, — приказал Вебер, не отнимая лица от моего паха.

— Он ничего не делает, просто за руку меня держит, — я просунула ладонь между собой и губами Вебера.

Он поднял обреченно лицо.

— Если ты покупаешь меня, как девку, то почему бы ему не быть третьим? Давай попробуем, а? Ну, не жадничай, — я гладила пальцами его сухие, горячие губы. Он с какой-то тоской посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на брата. Тот вырвал свою руку из моей и быстро вышел из комнаты. Я откинулась на столешницу, притянув за плечи Вебера на себя.