— А Сашка?

Вот пристал! Я посмотрела в лицо Вебера-старшего с нескрываемой злостью.

— Я же тебе уже рассказывала! Отстань! — отвернулась и стала пялиться на расцвеченный предновогодней иллюминацией город. В другое время он показался бы мне ужасно красивым. Этот Город. Он таким и был. Мужчина подошёл ко мне сзади, обнять хотел. Я вывернулась и отошла.

— Лена, — позвал он.

— Замолчи! Нет у меня этого имени! Ещё раз вспомнишь, уйду навсегда! — я прижалась лбом к окну.

Слезы, ненужные, глупые катились из моих глаз. Уходить надо. Хватит с меня. Я резко вернулась к столу. Налила себе в стакан виски на треть. Выпила залпом. Теплое пойло обожгло гортань.

— Твоего старшего я тупо ненавижу. Он подставил меня. Потом в любви мне клялся. Потом наигрался и бросил. Ещё, наверное, воображает себя благородным! Ты плохо воспитал своих сыновей, генерал. Один — слабак, другой — скотина. Да и ты не лучше. Трахаешь меня и интересуешься, люблю ли я кого-нибудь из них. Это, по-твоему, нормально? Уроды — вы, все трое. Надоели! — я ушла в гардероб. Одеваться.

Вебер стоял, скрестив руки на груди, возле входной двери, закрывая её спиной, не обойдёшь.

— Не уходи, — попросил он.

— Нет. Я все равно собиралась. Отойди, — я не смотрела ему в лицо. Он и так видел абсолютно, что я плачу.

— Останься, — он точно просил.

— У меня встреча сегодня вечером. Мне надо идти.

— Вернёшься? — генерал хотел отловить меня за руку. Не вышло.

— Только в следующем году. Да и то вряд ли, — мило улыбнулась я, обходя его по широкой дуге.

Мне было стыдно. Я бродила по огромному торговому центру, выбирая подарки. Почти месяц я не навещала внука генерала и его семью. Он не позвонил ни разу. Только Руфина Львовна поздравила меня с праздником. Передала приветы от бабушек. Софы, Миры и Марии. Я сообщила, что катаюсь на лыжах в Финляндии. Она, испугавшись роуминга, отключилась. Сегодня я собиралась каяться и просить прощения. Знала, что старый Новый год они всегда справляют в квартире в доме номер один на Главной улице. Шесть лет подряд я делала это вместе с ними. Следовало накупить сладостей, деликатесов и ехать, падать в ноги. Я многим была обязана этому дому.

С большой, до верха нагруженной телегой я подошла к кассе. Фрукты, разноцветные дорогие бутылки, сладости в коробках, хорошие сыры и копчёности. Все вредное и вкусное. Я решила устроить праздник живота себе и многоуважаемым пожилым дамам. Кассир и настучала счет. Вышло весьма прилично. Я не переживала. Деньги были. Моя скандинавская поездка вышла на редкость удачной. Пресловутая шуба была со мной, будоража своей очевидной недешевостью окружающих дам.

— Привет, Ляля, — услышала я за спиной.

Застыла и не оглядывалась. Потом решила, что это глупо и обернулась.

Вебер стоял за моей спиной, держа в руках бутылку итальянского шампанского и коробку хороших конфет. Похудел он здорово, бороду отрастил. В рыжеватой короткой щетине его светлые губы выглядели особенно чётко, с темным, словно косметическим, нарочитым контуром. Всегда был красавцем. Сбросил лишний жирок и смотрелся просто отлично.

— Привет, — ответила я равнодушно. В ногах стало горячо, волна пошла выше. Колечко внутри меня предательски запульсировало.

— С Новым годом, — он наклонился и поцеловал меня в щеку.

Я едва кивнула. Ноги буквально складывались от его близости.

— Давай помогу, — не дожидаясь ответа, он забрал у меня тележку, слегка коснувшись моих пальцев рукой в кожаной перчатке. — Где твоя машина?

Я едва махнула в сторону. Глаз от его паха поднять не могла. Еле доковыляла за ним к джимни. Я открыла дверь багажника, он аккуратно сложил внутрь здоровые белые пакеты. Обернулся. Я стояла перед ним, глядя в упор, облизывая инстинктивно нижнюю губу. Он понял все сразу. Притянул меня к себе, заглянул ещё раз в лицо. Взял крепко за руку, повел к своему черному крузаку. Втолкнул на заднее сиденье. Быстро снял дорогое пальто и залез сам. Я раскинула ноги в сапогах в стороны. Он расстегнул брюки. Я никак не могла справиться с презервативом, так трясло меня от возбуждения. Вебер откровенно ухмылялся, глядя на мои мучения. Забрал скользкую упаковку из моих рук.

— Трусы сними, — велел, легко доставая презерватив.

Нам было здорово неудобно на заднем сиденье. Я вывернулась из-под него. Расстегнула сапоги и сняла с себя тёплые колготки вместе с трусами. Вынула руки из шубы. Стянула платье через голову. Расстегнула и сняла лифчик.

— Ого! — неясно сказал он.

Я, светя голым телом в сумраке машины, легла перед ним. Он выдохнул и вдолбил. Сразу, резко и горячо. Толкался долго. Я откровенно кончила ещё и двух минут не прошло. Он переждал, пока я приду в себя, потом стал продолжать. Я все время искала его губы, но он отворачивал лицо. Я лизала, кусала соски на твёрдой груди, всасывала кожу его небритой шеи. Изгрызла все плечи. Впивалась безжалостно ногтями в крепкий зад. Вдруг он замер, приподнялся и посмотрел на меня.

— Давай! Ну, что же ты! — молила я, пытаясь дотянуться до его плоских сосков над моим лицом. Он перевернул меня и вошёл сзади. Я заорала и стала двигаться по нему сама. Он только держал себя на руках надо мной в тесноте салона. Я сделала все сама. Глухо застонав, кончил сразу после меня. Он сел, положив меня на себя. Ждал, когда отъединится. Просто обнимал и дул на мои волосы, чтобы не лезли в лицо. Потом тихо сказал:

— Мне пора.

Я кивнула. Сил и желания отлепляться от его большого, сладкого тела не было никаких.

— Давай поедем к тебе. Я надену только шубу и сапоги. Будем целоваться в прозрачном лифте. Залезем вместе в горячую ванну. Устроим пикник на ковре. Я намажу соски икрой или кремом. Что ты больше любишь? Будем долго заниматься любовью на фоне города. Я так люблю твой роскошный конец. Рот уже полон слюны. Я ведь могу целовать его без резинки? Ты доверишь мне его? Потом я сбрею твою дурацкую бороду. А утром ты приготовишь завтрак и станешь целовать на столе между чашкой кофе и бутербродами прямо в золотое колечко в клиторе. Я захочу курить, а ты будешь хмуриться в ответ, — перевернулась, дотянулась, наконец, и поцеловала его в твёрдый рот, — давай?

— Да, план, что надо. А Андрей? — спросил Вебер, пересадил меня рядом на сиденье, стал приводить себя в порядок.

— Который из них? — прикололась я, не торопливо собирая свои вещи по салону.

— Не понял? — тут же среагировал он. Застыл.

Веселая, почти новогодняя романтика нашей встречи стала стремительно таять.

— Я пошутила. Застегни лифчик, — я тянула гласные и поворачивалась во все стороны, что бы ему лучше видно было моё белье. Атласно-блестящее, розовое с черными кружевами. Мой любимый цвет.

— Сама справишься. И поживее, я опаздываю, — грубо ответил Вебер.

— Фу! А ещё офицер. Всякий может нахамить девочке, — детским голоском протянула я, положив руку ему на ширинку.

— Руку убери, — жестко приказал Вебер, давая понять, что шутки закончились. Не начавшись.

Я деланно вздохнула. Мы молча одевались. Он демонстративно старался не касаться меня.

— Ты сменила номер телефона? — спросил, когда я взялась за ручку двери. В салоне остро стоял запах нашей любви.

— Нет. Просто меня не было в стране. Не забудь хорошенько проветрить машину, любимый, — хотела поцеловать его в щечку. Он увернулся и положил руку на мою, не давая открыть дверь.

— Тебе Андрюха звонил.

— Какой же ты заботливый брат, с ума сойти! Сам проверил, все ли у меня на месте, ничего не потерялось?

Он остановил руку в секунде от моего лица. Открыл дверь и вытолкнул меня с силой из машины. Я не удержалась на ногах и упала в сугроб. Не в первый раз это между нами. Шуба и сумка вылетели следом. Я пыталась встать. Любимые каблуки предательски скользили на морозе. Он вышел, поднял меня за локоть. Больно давил злыми пальцами. Надел шубу, грубо выворачивая руки. Поднял с земли сумку и потащил меня к джимни. В черном свитере с высоким воротником, дорогих чёрных брюках и туфлях. Черпал ими снег, идя прямиком через стоянку. Я уцепилась за его локоть, чтобы не упасть от стремительной ходьбы.