Папа Вебер смотрел на меня через стол. Ресторан Яр белел полотняными скатертями и купеческой, добротной, дубовой роскошью. Солидное общество ужинало степенно, имперски дорого. Здесь не спеша переговаривались, не мешая другим, таким же основательным кампаниям на бархатных диванах за темным деревом полукабинетов. Я ела с удовольствием. Как всегда. Жирные свиные котлеты, гречневая каша, расстегай. Квашенная капуста и моченая брусника. Водка, бочковые огурцы.

— Ты поведёшь машину? Я бы выпила, а? — я наклонила голову к плечу и умильно посмотрела на мужчину.

— Нет. Я могу вызвать шофёра, — предложил он.

— Не надо, обойдусь. Зачем дергать человека так поздно? — я легко махнула рукой.

— У меня был подарок для тебя, но ты не вернулась вчера. Наплевала на мою просьбу, — сухо сказал папа Вебер.

— Прости, не вышло. Почему подарок был? Ты подарил его другой или выбросил? — я облизала раздраженные губы невольно. Острый соус неприятно щипал замученную кожу.

— Очень хотел выбросить. Потом решил посмотреть на твоё поведение, — Вебер не желал расслабляться, смотрел все так же холодно.

— Ладно. Смотри, — я улыбалась за двоих. В своём простецком прикиде чувствовала себя девочкой-подростком, выведенным в приличное заведение строгим папой. С воспитательной целью привить почтенные манеры.

— Вы позволите пригласить вашу даму на танец? — симпатичный мужчина, судя по выговору серб, обратился к моему кавалеру.

— Все на усмотрение дамы, — сделал жест рукой папа Вебер.

— С удовольствием, — я радостно выпорхнула из-за стола.

Натанцевалась по уши. Вебер не пригласил меня ни разу. И не улыбнулся, по-моему, тоже. Только следил холодными глазами, изредка проводя пальцами по белой скатерти, убирая и выглаживая несуществующие складки.

— Андрей, я сегодня не один. Да, спасибо, — сказал он по телефону, когда я выруливала на парковку перед домом. Ставила машину на личное место его младшего сына. Глянула на профиль мужчины рядом. Он не улыбался. Застыл.

Стала раздеваться прямо от дверей. Бросила пальто на пуф у входа. Стянула свитер через голову. Сняла чёрное бюстье. Лифчик розовый оставила пока. Скинула сапоги и брюки. Там, где я шла, остался след из моей одежды. Подошла к холодильнику. Вытащила початую бутылку виски. Хлебнула пару глотков прямо из горлышка.

— Принеси мою сумку, — крикнула Веберу в сумрак квартиры.

Он подошёл сзади. Тяжело бросил мой рюкзак на столешницу передо мной. Он был полностью одет, в пальто, даже тонкие перчатки не снял. Провёл кожаной рукой по моей спине. Я вздрогнула и выгнулась за его рукой, как животное. Он развернул меня к себе, держа за шею. В другой черной руке зажал между пальцами пакетик с презервативом. Смотрел плотно серыми глазами в лицо. Я расстегнула его пальто, потом брюки, выпустила на белый свет его напряженный конец. Взяла презерватив, дорогой, очень тонкий, почти незаметный. Наклонилась и надела одними губами, без рук. Так, как ему нравилось. Облизала головку, хотела продолжить. Он развернул меня задом и вошёл. Без прелюдий и смазки. Мне не было больно. Я хотела этого уже больше двух часов, как рассталась с Максом. Изнемогала и текла. Вебер не был как-то особенно груб, нет. Но трахал он меня реально. Не целовал, не старался доставить мне удовольствие. Тупо пялил для себя, как девку, которой заплатил. Эти мои мысли шли краем сознания, словно в моей голове сидело разумное существо и думало вместо меня. Тело же горело от жестких, прямолинейных толчков внутри и быстро летело к оргазму. То, что надо мне.

— Да! — меня выгнуло, и волна сокращений зримо прошлась по мне.

Вебер застыл, пережидая. Потом звонко и больно приложил ладонью в перчатке по моей белой попе. Толкнулся пару раз. Потом ударил ещё. Ожог на ягодице заставил меня задохнуться от боли и возмущения. На пятом ударе я кончила снова, ярче, дольше, чем в первый раз. Он развернул меня к себе. Выбросил презерватив. Разложил перед собой на столе. В глаза мне все время смотрел. Как его старший сын. Снял перчатки, пальто, галстук и пиджак. Белая сорочка полетела на пол. Не глядя, избавился от брюк и остального. Сам накатал резинку. Вошел в меня снова. Теперь без глупостей. Двигался не спеша. Стянул с меня лифчик. Наклонился и стал целовать. Нежно, чуть покусывая кожу на сосках. Потом добрался до губ. Я обхватила его ногами, сжала бёдра, и он разрядился наконец. Рывком поднял меня и унёс в спальню. Ни слова не сказал. Прощался, что ли? Я заснула, обняв его руками и ногами. В какой-то момент он хотел подняться. Я не позволила. Крепче сцепила руки. Залезла нахально на живот. Вдруг почувствовала, как в меня упирается нежная кожа его члена. Не раздумывая, не просыпаясь толком, втолкнула его в себя. Долго скользила, ничего особенно не чувствуя. Так и заснула, обхватив всего.

— Что ты делаешь? Зачем? — слышала сквозь сон.

— Что это? — я смотрела на папу Вебера вопросительно и недовольно. Он снова поднял меня в семь тридцать. Пил свой обычный кофе перед уходом. Улыбался.

— Посмотри, — он двинул мне по глянцевой столешнице белый конверт. Я открыла. Глазам не поверила. Оба моих драгоценных кольца лежали в простой канцелярской бумажке.

— Спасибо! Господи! Как я рада! Какой ты молодец, — я обняла безукоризненно черного Вебера.

— Тебе здорово повезло, детка, что человек, который занимался этим делом, мой старинный знакомый и крепко задолжал мне, — усмехнулся генерал довольно, принимая мою щенячью радость.

— Проси, чего хочешь! Я все исполню. Я так страдала по этим колечкам! Это же Венечкина память, а я, шалава, не уберегла, — слезы сразу пришли, стоило только вспомнить душку-антиквара.

— Иногда мне кажется, что ты вполне человек, — улыбнулся тонко Вебер.

— А иногда? — опешила я.

— О, не стоит об этом, — он поцеловал меня в макушку. — Я придумаю, что получить с тебя в виде благодарности. Раз уж ты сама предложила.

Дотронулся до моего рта тонкими сухими губами и укатил.

Я стояла у стекла стены, смотрела, как они вышли вместе из подъезда. Два Андрея. Пожали руки друг другу. Сели каждый в свою машину и разъехались. Я курила в вытяжку и жалела, что осталась без транспорта. Да и деньги мои подходили к концу. Наследство я ещё не получила. Только Венечкина квартира была теперь моей. Но я не могла заставить себя переступить её порог. Там наверняка были деньги. Мой покойный муж обожал наличность. Вот только никак не могла решиться. Получала ежедневно сообщения из охранного агенства о том, что меня не ограбили и пожара не случилось.

Шурик Вебер, возможно, любил меня всем сердцем, но денег от него никаких не прилетело на мою банковскую карту. От старшего ждать не приходилось, он и так для меня много сделал. Терпеть ненавижу я просить. Юляше не позвонишь, она наверняка только легла. Телефон заиграл призывом не быть дурой. Шурик Вебер. Чует, что ли?

— Але, — ответила я тоненьким голоском.

— Я прилетаю завтра в восемь вечера. Надеюсь, ты меня встретишь, — он улыбался.

— Привет, Вебер. Дай мне свой крузак покататься. У меня дел куча, а ездить не на чем, — честно попросила я.

— Я Антону его отдал. Что с твоей машиной?

— Да какая тебе оттуда разница? — рассердилась я и повесила трубку.

Через десять минут звонок застал меня с зубной щёткой во рту. Звонил Андрей.

— Доброе утро, красавица. Куда тебе машину перегнать? — и этот улыбается.

— На площадь Великого поэта. Спасибо, любимый, — я чмокнула воздух.

— Я помню про минет, — сказал он так тихо, словно его мог услышать кто-то ещё.

— Я тоже, — заговорщицки ответила я и отключилась. Старший брат благодарности от меня не дождался.

Водитель с непроницаемым лицом отдал мне ключи и техпаспорт. Младший брат снова делился со мной своей машиной. Пуся моя, безотказная.

Долго сидела у нотариуса. Седой взрослый человек с большим носом на скульптурном лице медленно и внятно объяснял мне мои права. Длинно и монотонно текла его речь, красиво журча на известной букве. Я мужественно старалась не заснуть в жарко натопленном помещении. Перечень ценных бумаг, оспариваемых другими наследниками, грозил похоронить под собой мой слабый мозг. Нотариус, взглядывая на меня над половинками очков, усмехался черными, как переспевшие южные вишни, глазами.