– Забирай. Спасибо.

Воровато оглянувшись, Том вынул из-за пазухи и сунул мне станнер, затем принял маску и вручил зеркальце.

– Подержи, будь другом. – Глядя на свое отражение, лисовин наложил биопласт и принялся энергично его приглаживать и согревать. Белые усы печально висели, не желая подниматься. – Зачем ты ее содрал?

– Не я: мистер Эрроу. Долго меня бил и всяко калечил, чтобы прогнать крыс.

– Очень долго? – настороженно уточнил Том.

– Ну… не так уж.

– Сколько? Джим, друг, это важно.

– В три захода. – Я начал перечислять: – Сперва оплеуха, затем полная отключка, потом несколько оплеух – не считал, и наконец содранная маска.

– Черт, – выдохнул лисовин удрученно. – Много. Я спрашивал; прогонять крыс болью рискованно. Это и тебе плохо, и тому, кто бьет, аукнется.

Из-за поворота вынырнули доктор Ливси и навигатор Мэй. Увидев меня, доктор всплеснул руками, космолетчик и бровью не повел.

– Я за тобой, – приветливо сообщил он Тому, приближаясь упругой походкой тренированного космодесантника. – Оружие есть?

– Нет.

Навигатор сноровисто обыскал ошеломленного лисовина, изъял тонкий кинжал и опустил в свой карман.

– У себя подержу. Ты арестован, – объявил он.

– Вы с ума сошли? – возмутился доктор Ливси.

– За что? – Том изобразил глубочайшее изумление. Ему ли не знать, за что арестовывают похитителей оружия? Он только не мог взять в толк, каким чудом Мэй так скоро прознал о краже станнера.

– Приказ капитана Смоллета, – добродушно объяснил Мэй. – Пойдем, приятель; посидишь в каюте.

– Чем ты опять отличился? – спросил Тома доктор, нахмурясь.

– Мистер Смоллет отказался от услуг юнги, – сказал я. – Он не хочет, чтоб Том мельтешил рядом и… – Я прикусил язык. Коли наш капитан отправляет своего юнгу под арест, значит, ему грозит нешуточная опасность. Лисовин же наизнанку вывернется, лишь бы оказаться с мистером Смоллетом и предложить свою жизнь в обмен на жизнь капитана.

Том всегда соображал быстрей меня; он и сейчас сообразил.

– Мэй! – взмолился он.

– Идем, – велел навигатор. Руки у него были пусты, но впечатление было такое, словно Мэй пригрозил «стивенсоном».

Том подчинился, а я вслед за доктором Ливси вошел в медотсек. Миновали закуток, напичканный обычной – не RF – аппаратурой, и зашли в операционную. Бестеневая лампа над операционным столом была выключена, горело несколько матовых светильников. Доктор указал мне на табурет и обработал саднящее лицо. Закончив, он подтянул себе второй табурет и уселся рядом, сгорбившись, уронив руки между колен. Мы несколько минут сидели в тишине; чуть слышно постанывал корабль, да сидение табурета попискивало под доктором Ливси, когда он вздыхал или шевелился. Зверски хотелось спать. Я пальцами раздирал слипающиеся веки, они снова слипались, и в конце концов я задремал.

– Джим, RF – это преступление, – заговорил доктор.

– Угм, – вяло согласился я в полусне.

– Ума не приложу, что сказать твоей матери, – пожаловался он.

Я проснулся, внезапно обозлившись.

– Скажете, что мы боролись, как могли. Сражались с этим самым RF до последнего. Стояли насмерть. Вот это и скажете.

Вместе с табуретом доктор Ливси отъехал от меня и всмотрелся.

– Джим, мальчик мой, это – ты?

– Я самый. – Его трагический тон разозлил меня еще пуще. – Как говорят, капитан Джим.

– А это ты брось, – возразил доктор. – Не ты командуешь «Испаньолой», и не Сильвер.

– Мистер Смоллет сказал…

– Я слышал, – оборвал он. – Я только что прочел об этих нижних контурах и их последствиях. Нигде не сказано, что пара влюбившихся космолетчиков начинает воздействовать на корабль. Единственное, что происходит, – понижается уровень напряжения. Вот это верно.

Доктор Ливси выпрямился, расправил плечи и стал похож на себя прежнего – уважаемого врача, главу серьезной клиники.

– Меня трое человек называли капитаном, – проговорил я, размышляя. – Мистер Смоллет, мистер Эрроу и Сильвер.

– Сильвер – лжец, – припечатал доктор. Его черные, обведенные усталыми тенями глаза недобро блеснули. – А что до Александра и Эрроу… по ним не суд чести – по ним тюрьма плачет. И по мерзавцу Рейнборо.

– Он не мерзавец. – Я встал на ноги, и доктор тоже поднялся. – Рейнборо все сделал с моего согласия.

– Допустим. Он заморочил тебе голову и убедил, что так надо. Но кораблю ты не капитан, и я не понимаю, зачем твердить эту ложь.

Мне расхотелось спорить. Надо бы самому глянуть, что читал доктор, и попросить объяснений у Юны-Вэл. Она-то должна разбираться. Не зря ведь ее супруг в бытность свою навигатором крал для нее информацию.

– Внимание: Джиму Хокинсу, Джону Сильверу, Дэвиду Ливси и мистеру Трелони с охраной подняться на девятнадцатую палубу, – объявил по громкой связи капитан Смоллет.

– Девятнадцатая – это которая? – спросил кто-то из охранников сквайра.

– На самом верху. Я вас встречу.

– Что нас ждет на сей раз? – осведомился у меня доктор Ливси, открывая шкаф с медицинскими инструментами.

– Чистильщики, сэр.

Я сделал шаг в сторону, желая посмотреть, что именно понадобилось доктору. Он тщательно загораживал собой полки шкафа.

– Джим, я двадцать лет лечу и спасаю людей, – проговорил он раздумчиво, сунув что-то в карман, – но теперь начинаю задаваться вопросом: стоит ли спасать всех подряд?

Я так и не видел, что он забрал. Но подозревал, что в умелых руках взятое окажется неплохим оружием.

Я брел вверх по коридору вслед за решительно настроенным доктором и задавался разными вопросами. Их было слишком много для моей усталой, сонной головы, и я попытался уменьшить число своих недоумений:

– Израэль Хэндс, ответьте Джиму Хокинсу.

– Мм? – невнятно отозвалась громкая связь.

– Мы начали торможение?

– Да.

– А почему оно не ощущается?

– Это RF.

Знакомая песня. RF – и этим все сказано.

Далеко обогнавший меня доктор Ливси обернулся.

– Они тормозят так же, как ты командуешь кораблем. Не удивлюсь, если окажется, что мы вообще никуда не летим. Пилот с навигатором сидят в рубке, развлекаются, картинки смотрят – а мы всему верим. – Он сердито устремился дальше.

Ноги не желали идти. Кое-как я добрался до жилой палубы. Возле каюты лисовина устроился навигатор Мэй: привалившись к стене, одну ногу согнув в колене, другую вытянув чуть не до середины коридора. Ноги у Мэя длинные. И руки длинные, с рельефной мускулатурой, как у бойца. Нетрудно вообразить, будто у него где-то рядом припрятан штурмовой «стивенсон». Цепкий взгляд скользнул по мне, оставив неприятное ощущение, что навигатор обнаружил укрытый под одеждой станнер. Однако Мэй ничего не сказал, а у меня язык не повернулся сообщить, что доктор Ливси тоже вооружился и за ним надо бы приглядеть.

Совсем умаявшись, я свернул в щель, которая вела на следующий виток. Все ж таки путь покороче. Ее стены истекали желто-белым светом, и проложенный поверху светящийся шнур был едва различим. До чего узка, зараза. Упругий студень цеплял за плечи, я развернулся вполоборота и эдаким неловким манером продвигался вперед. Страшная канитель.

Потом я увидел скорченную фигуру. Зажатый стенами человек сидел на пятках – я различил рисунок протектора на подошвах – согнувшись, так что головы не видать, одна вздрагивающая спина да крестец, на котором выбилась из-под ремня форменная голубовато-серая рубашка.

Возле ботинок сгрудились крысы. Почуяв мое приближение, они оживились, венцы замигали ярче. Затем крысы напыжились, приподнялись и потянулись в мою сторону. Я не умел вызывать в себе ненависть, как наши risky fellows, и шуганул тварюг мысленным воплем: «Пошли вон, гады!» Они смущенно осели на место, притушили мерцание.

Обтянутая рубашкой спина вздрагивала от беззвучного плача. Я понятия не имел, что делать с плачущим Сильвером, – не по моей части утешать раскисших навигаторов – и решил дозваться Юну-Вэл. Прислонился к стене, прикрыл глаза и мгновенно скользнул на ее седой от росы вечерний луг, в слоистый туман, к замирающим трелям скрипичников-прыгунцов.