Казалось, тонкий, нежный звук зародился где-то далеко, у подножия обступивших поляну деревьев. Он рос, сбегался звенящими ручейками к костру, сливался с пламенем, закручивался в спираль вокруг лижущих воздух языков. Затем поток звуков рванулся ввысь, набрал силу и превратился в громкий зов, раскатившийся меж молчаливых деревьев, взмывший к сыплющему снегом неприветному небу. Лес отозвался эхом, зазвенел, загудел, запел в ответ.

Элан добавил мощи голосу, в нем послышался хриплый рык разъяренного зверя, затем собачий лай, вой и визг раненых псов. Внезапно все оборвалось, и краткая пауза была выстрелом, свалившим гордую айтраву, грозу приозерных лесов, – и снова взлетел к небу сильный голос, ликующий крик охотника. Потом голос стал тише, печальней, прервался раз, другой, третий – и превратился в жалобный плач осиротевших детенышей. Щемящее мяуканье котят, голодных, замерзающих в студеную ночь, обреченных на скорую смерть. Надрывающий душу плач, сперва робкий, стал требовательным, отчаянным призывом, который отнимал силы и почему-то не возвращал мать, затем он ослаб, упал до беспомощного писка, до редких безнадежных стонов – и затих.

Вокруг костра никто не шевелился. Падал снег, исчезая над рыжим пламенем. Тамара смахнула со щеки слезу.

Урсула перевела дух.

– Браконьерская песня, – буркнула она укоризненно. – Хоть бы детенышей забрал.

Элан повел плечами, отметая упрек, – дескать, пел не для охотников, а для городских. Внезапно он встрепенулся и вскочил на ноги.

– Куда ты? Посиди с нами.

– Прошу прощения. Дела.

Тигреро зашагал к дороге. Смутное, краткое, но тягостное чувство сорвало его с места и погнало к кемпингу. Накатив, оно тут же исчезло, однако отмахнуться от него было невозможно. Ощущение грозящей опасности.

Близкой и неотвратимой беды.

На дороге он вгляделся в следы. Вот тут Майк с Мишель вышли из леса и двинулись к «Лучистому Талисману». А вот следы стали реже и глубже – версаны побежали. Почему? Укололо понимание: Мишель убегала от песни Светлого озера, от разносившегося по лесу голоса Элана, уносила прочь свои растравленные раны.

Он тоже пустился бежать. Неизвестно, что там в кемпинге, но кому-то может быть плохо.

Понятно, кому – конечно, Мишель.

До чего резвые версаны! Летели стрелой, и не догнать. Ладно бы Майк – он мужик крепкий, однако и Мишель ему не уступает. Быстрая, сильная, как айтрава.

Он так и не сумел их настичь. Элан прибежал в кемпинг, пронесся по аллеям – и издалека понял, что мчался не зря. У коттеджа «Изабелла», осыпаемый безмолвным снегом, стоял громадный черный мобиль. Элан мельком глянул: в салоне пусто, снегу нападало кот наплакал – машина стоит минуты две-три.

В холле горели лампы, и светились два окна – в комнатах Майка и Мишель. Тихо, но это ничего не значит. Тигреро вынул из кобуры ракетницу, дослал недостающие патроны: в ближнем бою – страшное оружие. Затем он поднялся на крыльцо и неслышно вошел в холл. Никого.

Звук. Негромкий, неясный, будто стон. Вот опять; стон и есть. Элан метнулся к двери в комнату Мишель, прислушался, осторожно заглянул. Заметил на полу что-то маленькое, разноцветное – и тут же услышал голос из-за стены. Низкий, угрожающий. И женский вскрик. Мишель!

Он ринулся к двери Майка, вышиб ее ногой и с порога взревел:

– Всем стоять!

Кто-то кинулся на него – стремительное размытое пятно. Элан встретил его ударом в живот и вторым ударом швырнул под ноги другому громиле, который тоже бросился вперед. Оба повалились на пол.

– Гайда! – заорал Майк, лежавший на полу со связанными руками.

Два зомби – один с бритой головой, другой с благостным плоским лицом – дернулись и шагнули назад, встав у стены рядом с версаном. С пола подхватился тот, которого Элан сбил с ног телом первого нападавшего. Элан выстрелил. Ракета чиркнула по коже, прошила ухо; впилась в стену и забила фонтаном белых искр. Бандит притормозил, схватившись за скулу и ухо.

– Га-айда-а! – опять заорал Майк, и снова шагнувшие вперед зомби откачнулись к стене.

– Стоять! – рявкнул Элан, заметил движение на полу и прыгнул в сторону.

Выстрел – пуля прошла мимо. Бандит с окровавленным лицом ринулся вперед, Элан уклонился, ударил по голени и выстрелил в бритоголового зомби. Промазал. Окровавленный рухнул Элану под ноги, тигреро отскочил, но бандит успел поймать его за лодыжку. Падая, Элан хватил противника ракетницей над ухом; оружие скользнуло по кости, оставив полосу содранной кожи. Новый выстрел – и противное ощущение вздрогнувшего пола: пуля вонзилась у самой головы. Элан откатился, оказался на спине. Удар; в глазах стало темно. Сверху навалился кто-то тяжелый, хотел ударить локтем в горло. Тигреро поймал чужую руку, крутанул ее, дернул и саданул заоравшего обеими ногами, отбросил прочь. Вскочил, смаргивая темную пелену. Перед глазами мелькнуло лицо с благостной улыбкой, железные пальцы сомкнулись на шее. Элан ударил врага в солнечное сплетение и одновременно – ракетницей в висок. Пальцы разжались, зомби попятился и благоговейно вымолвил:

– Гайда…

Стреляя, Элан услышал вопль Майка:

– Берегись!

Он нырнул вбок и обернулся, занося руку – но что-то впилось ему в живот, тошнотворная боль плеснулась по телу, что-то мелькнуло – и страшный удар по голове швырнул его на пол. Кругом стало черно и тихо.

Из густой, вязкой темноты выплыл голос:

– Элан… Элан… Элан…

Майк зовет, сообразил он. А что Мишель? Он открыл глаза. Сплошной серый туман. Ах нет, это ковер, в который он уткнулся лицом. Он с трудом поднял голову. Кровь. Какая огромная лужа… Нет: это красная блузка Мишель. Тигреро приподнялся на локте, обвел взглядом комнату. Увидел Майка – связанного, с лицом в крови. Потом увидел сапоги Мишель, ее обтянутые брюками колени, схваченные белой лентой. Понял: она сидит на постели.

– Мишель?

Не отозвалась.

– Мишель!

Почему она молчит? Элан уперся в пол обеими руками, поднял голову выше. Девушка смотрела на него глазами испуганной оленухи. Рот был залеплен клейкой лентой, руки заведены за спину, на плече – вспухшая ссадина. Несколько мгновений Элан глядел на ее обнаженную девичью грудь, затем отвел глаза и кое-как встал на ноги. Постоял, пытаясь сообразить, что делать дальше.

– Я сейчас, – он двинулся в холл. Набрал 202, едва дождался, пока неразворотливая полиция ответит. – Говорит Элан Ибис. Кемпинг «Лучистый Талисман», коттедж «Изабелла». Совершено разбойное нападение, четверо на большом черном автомобиле. Кажется, «корвет». Они еще не могли уехать далеко.

Полиция принялась нудно выспрашивать подробности, и в конце концов он не выдержал, наорал и прервал связь. Вернулся в комнату.

– Что там? – встретил его Майк.

– Если сумеют оторвать свои ленивые зады от кресел, возможно, произведут еще какие-нибудь телодвижения. Может быть, даже посетят нас с вами. – Элан разрезал клейкую ленту у Мишель на запястьях и набросил девушке на плечи ее разодранную блузку.

Майк усмехнулся разбитым ртом.

– Смотрелся ты великолепно. Истинный демон.

– Мы старались. – Элан бережно отлепил ленту у Мишель с лица.

– Спасибо, – шепнула она, быстро моргая, стараясь прогнать выступившие слезы.

Отчаянно захотелось сжать ей плечи, зарыться лицом в черные кудри. Элан сдержался, освободил ей колени и повернулся к Майку, присел рядом на корточки.

– Зубы целы? – осведомился он, отдирая ленту с рук.

– Вроде да. – Версан зашипел от боли. – Тише ты, изверг! Всю шкуру сдерешь. – Липучка отрывалась вместе с волосами.

– Терпи. – Элан разрезал ленту у Майка на ногах и усадил версана, прислонив к стене. – Какого беса им тут понадобилось?

Майк потрогал лицо, посмотрел на измазанную кровью ладонь.

– Догадайся с трех раз.

– Искали твоего друга.

Версан вытащил из кармана салфетку, обтер руку и подбородок.

– Не то, чтобы они надеялись отыскать его здесь – но спрашивали, где он.