Остановившись в круге бледного света, я тихонько свистнул. Они вздрогнули, вскинулись; тот, что сидел спиной, обернулся. Против огня я не мог рассмотреть лица.

– Здравствуйте, – сказал я.

Несколько мгновений они вглядывались; черноволосые похожим движением прикрыли глаза от света костра. Я сделал пару шагов вперед.

Девушка с золотыми косами несмело улыбнулась.

– Вечер добрый. Подходите, садитесь, – широкоплечий парень радушно повел рукой, приглашая к огню.

И вдруг тот, чье лицо я не мог разглядеть, перекинул ноги через бревно и поднялся. Высокий, худощавый, с виду не шибко сильный.

– Техада, – ошеломленно вымолвил он. – Ей-богу, это Ленвар Техада.

Я узнал его голос. И проклял тот день, когда пустился догонять погибающую туристскую группу.

Я его ненавидел. Он стоял на свидетельском месте, положив руки на деревянный барьерчик, и в зале суда отчетливо звучали его слова:

– …правду, только правду и ничего, кроме правды.

Со своей скамьи, я видел его в профиль. Высокий, белокурый Элан Ибис держался прямо и внешне спокойно. Он был в черном, но на рукавах куртки золотом выткано название фирмы, товары которой он рекламировал: «Макрокосм». Вот такой у него траур – даже в суде без рекламы не обошлось. И я его ненавидел, поскольку знал, что он будет лгать.

Шел второй день процесса. Вчера мадам Шульц, мой адвокат, заявила отвод судье – на том основании, что он злобно настроен против ее подзащитного. Судью заменили, хотя женщину, увы, не нашли. В Травене женщин-судей не оказалось, а пригласить из другого города – этого мадам Шульц не добилась. Однако новый судья смотрел на меня с меньшим раздражением.

Прокурор начал задавать вопросы.

– Господин Ибис, взгляните на обвиняемого. Вам знаком этот человек?

– Да. – Элан не шелохнулся. – Мне говорили, как его зовут.

– Вы встречались с ним раньше?

– Да.

– Сколько раз?

– Один.

– Ваша честь, – обратилась к судье мадам Шульц, – разрешите задать вопрос свидетелю.

Судья машинально потер переносицу. Нос у него был крупный, вислый, как груша; но глаза ясные и взгляд здравомыслящего человека.

– Разрешаю.

– Господин Ибис, вы уверены, что встречались с Ленваром Техадой всего однажды?

Он посмотрел в нашу сторону. С серым худым лицом, с потерявшими блеск глазами, он не был похож на рекламного Элана, которого хорошо знали и на Первой, и на Второй Территории.

– Не уверен. Но не припомню, чтобы мне доводилось видеть его раньше… до того дня.

– С какой целью вы приехали в Травен? – продолжил допрос прокурор.

– Навестить родственников жены.

– Вы бывали в Травене раньше?

– Нет.

– Вы бывали прежде на Второй Территории?

– Нет.

– Приходилось ли бывать в Травене вашей жене?

– Да.

– Когда именно?

– В прошлом году. И раньше тоже.

– Известно ли вам что-нибудь о контактах вашей жены с обвиняемым?

– Ничего.

Пока что Элан говорил правду. Однако я читал его показания; самое главное в них было враньем.

– Имела ли ваша супруга возможность встречаться с Ленваром Техадой?

Элан повел плечами; на рукаве блеснула надпись «Макрокосм».

– Весь Травен мог с ним встречаться. Возможно, он был вхож в те же дома, которые посещала Кэтрин.

– Лен, – шепнула моя адвокатесса, – еще не поздно. Одумайтесь, и мы докажем…

– Нет, – отрезал я. – Врать не стану.

Мадам Шульц вздохнула. Она не верила, что прежде я знать не знал Кэтрин Ош. Желала доказать, будто ее подзащитный бросился на женщину в припадке ревности. Но я не убивал Кэтрин! А Элан своими показаниями закапывал меня в землю.

Он стоял, напряженно выпрямившись, вцепившись белыми пальцами в барьер. Неподвижный, точно вырезанный из черного дерева; золотистым пятном выделялась на фоне стены его белокурая голова. Я видел его профиль – и это было лицо очень несчастного человека.

– Мы с Кэтрин приехали в Горный парк к четырем часам дня, – рассказывал Элан. – Прошлись по горкам, посмотрели водопады. Зашли в кафе, посидели там… ну, может, с полчаса.

Он надолго замолк. Мне было видно, как у него подергивается горло.

– Продолжайте, – подбодрил прокурор. – Сколько времени вы провели в парке?

– Около полутора часов.

– Вы не заметили чего-нибудь подозрительного? Может быть, за вами кто-то следил?

– Нет. Меня узнавали, подходили, но… Ничего особенного.

– Люди обращали внимание по большей части на вас? Или на вашу супругу?

Элан сильно вздрогнул, серое лицо стало мертвым. Помню, я удивился, отчего он не сядет на стул, а продолжает стоять. Ведь того и гляди свалится. Хотя, если честно, мне было плевать, как он себя чувствует; с мрачной яростью я ждал, что он скажет.

– На Кэтрин многие смотрели. Она очень красивая… Была.

– Обвиняемый тоже уделил ей внимание?

– Да.

– Как это произошло?

– Мы стояли на площадке Третьей Лестницы – мы с Кэтрин. Оттуда хороший вид на парк и реку. Ленвар Техада поднялся на площадку после нас и затем прошел дальше.

– Как вам стало ясно, что он интересуется вашей женой?

– Он пересек площадку, поднялся на пару ступенек и оглянулся.

– Надолго задержал взгляд?

– Нет. Просто оглянулся – и все.

– Но вы это заметили. Что выделило его из общей массы гуляющих?

– Н-не знаю, – ответил Элан с легкой заминкой. – Я не берусь этого объяснить.

Тут прокурор стал вкапываться, а Элан стоял на своем. Скорее всего, он запомнил меня случайно. Но я вам скажу, почему оглянулся. Смотрел я вовсе не на Кэтрин, а на Элана. Что-то меня в нем задело, когда проходил мимо, удивило. Честно говоря, я его не узнал – увидел-то сперва с затылка – однако в нем было нечто странное. Он светился – так падало солнце, что от волос исходил золотистый свет. И вообще парень был какой-то чудной, хотелось к нему присмотреться. Я обернулся; Элан глядел прямо на меня и светился на солнце. А его жену я просто-напросто не заметил: рядом толпился народ, мельтешили поклонницы рекламного героя. Вот и все; однако Элан был неколебимо убежден, будто я пялил глаза на Кэтрин.

– Что было дальше? – продолжал спрашивать прокурор. – Вы поднялись по лестнице на самый верх?

– Да. – Элан шатнулся.

Я думал, он упадет. Судья предложил ему сесть, но он не услышал.

– Наверху вы снова встретились с обвиняемым?

– Да.

– Расскажите суду, как это произошло.

– Ваша честь, свидетелю плохо, – подала голос мадам Шульц. – Я предлагаю объявить перерыв в заседании.

Элан встрепенулся.

– Не надо. Я расскажу… Ваша честь, позвольте, я расскажу, – просил он с такой настойчивостью, словно боялся, что в другой раз не хватит духу солгать.

– Разрешаю, – уступил судья. – Сядьте же, господин Ибис.

И опять-таки он остался стоять, только оперся о барьер.

– Мы поднялись и повернули налево. Хотели посмотреть Бронзовую беседку; у Кэтрин это любимое место. Прошли по аллее, а потом Кэт предложила сократить путь. И свернула на тропу, которая уходила вниз по склону.

– Ей никто не подсказал дорогу?

– Нет. Она хорошо знает Горный парк.

– Вы шли по тропе друг за другом?

– Рядом. По сторонам высокие кусты, но хватает места для двоих.

– Вы держали жену под руку?

– Мы шли обнявшись.

– Понятно. Продолжайте.

– Потом я увидел, что навстречу подымается человек. Тот самый, который оглянулся на лестнице.

– Вам не показалось странным его появление?

– Нет.

– Вы не почувствовали опасность?

– Нет. Он посторонился, прижался к кустам. Но все равно нам было не разойтись, я отпустил Кэтрин и прошел вперед.

– Вы миновали обвиняемого?

– Да.

– Он смотрел на вас?

– Он смотрел на Кэтрин, и у него были большие глаза.

– Что вы хотите сказать? Он смотрел расширенными глазами? Напряженно, испуганно?

– Нет. Он глядел на нее снизу вверх. От этого у людей делаются большие глаза.