Юлька поставила мою корзину на столик у окна и засмеялась.

– Такое скопище народу – и один-единственный человек додумался подарить цветы. Видели б вы гору барахла, которое они притащили! Лучше б совсем ничего не везли.

Я удержался от комментариев. Миллионерским дочкам позволительно привередничать.

– Садитесь, – указала Юлька на кресло, окутанное полупрозрачным облаком – накидкой из хвоста все того же снежного лиса. Таких кресел было два одинаковых. – Не задавите Виолу! – Оказалось, одна из кошек юркнула на сидение вперед меня; белое на белом едва разглядишь. – Ох, поганки! Как они к вам прилепились, а? А ваш-то кисик – сидит себе, как украшение, – она почесала Хрюнделю спинку и предложила: – Хотите мороженого?

– Хочу. Если ваши кошки отлипнут и не будут толкать под руку.

Юлька распорядилась по интеркому, нам принесли мороженое и забрали пушистую гвардию. Долго было слышно, как кошки возмущенно орали, когда их уносили прочь.

Моя хозяйка плюхнулась во второе кресло со снежным лисом. Не опустилась, не уселась, а именно с размаху плюхнулась – с озорной раскованностью и азартом, еще и ногами дрыгнула. Чертенок.

Мороженое съели в чинном молчании. Юлька о чем-то размышляла; серые глаза поблескивали из-под густых ресниц. Довольно урчал Хрюндель, и сцена была идиллическая.

– Здесь принято носить драгоценности, – отставил я опустевшую вазочку. – Почему вы сегодня без камней?

– Могли бы добавить, что мои плечи и руки в украшениях не нуждаются, – отозвалась Юлька с шальной улыбкой.

– Зачем говорить очевидное?

– Ой, плу-ут! – протянула она и поднялась. – Подождите; я сейчас.

Она вышла в дверь, за которой я успел разглядеть уголок спальни, и вернулась с коробкой, обтянутой золотым кружевом.

– Поглядите, – Юлька положила коробку мне на колени. – Каково будет мнение специалиста?

Я опустил ладони на крышку. По телу прошла сладкая дрожь. Внутри находилось нечто необыкновенное и восхитительное. Открыл. И ахнул.

Ожерелье в две нитки, подвески, браслет и перстень. Филигранные оправы из неизвестного мне синеватого сплава, а камни… Сказка!

Невероятной, немыслимой голубизны и прозрачности; внутри бегут-переливаются искры сине-белого пламени. А ощущение от них – не передать. Словно от волос любимой женщины. Изумительные, теплые, волнующие кристаллы, которые рождали в душе сладкую тоску и томительную нежность. Не устояв, я взял сверкающие нитки, поднес к лицу. Зарыться бы в них, закрыв глаза, и утонуть в сладостно-щемящем волшебстве.

С трудом, я заставил себя положить ожерелье на место.

– Что скажете? – подцепив мизинцем, Юлька приподняла искрящийся браслет.

Я перевел дух и с напускным равнодушием ответил:

– Ничего. Впервые такое вижу.

– Это изабеллит; его привозят с Изабеллы. Говорят, стоит кучу денег.

– Инопланетные минералы всегда дороги… Юлька! – не выдержал я. – Вы не представляете, что за сокровище у вас в руках. Это камень моря и неба, любви и нежности, тоски и экстаза… Наденьте. Пожалуйста.

– Ну, если хотите. – Она защелкнула браслет на запястье, надела ожерелье и поведала, вдевая в уши подвески: – Это мне будущий сурпуг преподнес. – Так и сказала: «сурпуг», вкладывая в слово незлую насмешку.

Великолепные камни вмиг потускнели. И с чего я взял, будто у Юльки мне что-то светит? Да я ее и не знаю совсем, вижу второй раз в жизни. Все равно обидно.

Тихо вякнул интерком, сообщил мягким голосом:

– Юлия, к вам господин Максвелл.

– О! Будущий сурпуг движется! – оживилась Юлька.

– Тогда разрешите откланяться, – я встал.

– Погодите – я вас познакомлю.

– Нет уж! – заявил я, предвидя скандал и драку с «сурпугом».

– Но Лен! Герман хотел…

– Меня уже нет, – я взялся за ручку двери.

– Куда-а?! – со смехом закричала Юлька. – Удирает! Держи его, держи!

Преисполнившись коварных планов, я остался. Вот явится «сурпуг» и станет хамски себя вести, грубить и распускать руки. То-то Юлька подивится на своего избранника! Задумается, стоит ли связывать с ним судьбу… Я отодвинулся к обсидиановой кошке, подальше от двери.

Вошел этот самый Герман. Я с отсутствующим видом глядел в сторону и боковым зрением заметил только высокий рост и крепкое сложение. «Сурпуг» решительно направился ко мне.

– Здравствуйте, Техада, – он протянул руку. – Герман Максвелл.

Я был потрясен. Мужик подошел не для того, чтобы съездить в челюсть, а с целью обменяться рукопожатием! Я посмотрел ему в лицо. Нормальное. Такие же серые, как у Юльки, глаза и искренняя улыбка. Невероятно. Пожал я ему руку – неловко с непривычки – и решил про себя, что Юльку можно поздравить. Ее избранник – единственный и неповторимый во всех смыслах, поскольку на Лена Техаду не реагирует и не дергается, как другие.

Он поглядел на Юльку, и в глазах отразилось сияние ее камней.

– Как вам изабельки? – спросил Герман.

– Сногсшибательны. Где вы их берете?

– Об этом я и хотел потолковать. Юленька? – повернулся он к хозяйке и выразительно склонил голову набок.

– А-а! Секреты! От меня! – изобразила она негодование. – Тогда я пойду и снова напущу к вам кошек.

Смеясь, она вышла из будуара. «Сурпуг» жестом предложил мне сесть и сам уселся в кресло. Я ожидал, что он вот-вот начнет ежиться и надуваться от злобы. Ничего подобного; он держался со мной, как с любым другим человеком.

– Рад вас видеть, – заговорил Герман. – Признаюсь, вы меня порядком обескуражили, когда удрали от моих людей по дороге из Травена.

Сообразив, о чем он, я усмехнулся.

– Да вы преступник, милейший. Организовали побег особо опасному…

– Не стоит благодарности, – перебил он с ответной усмешкой. – Я хотел видеть вас своим гостем. Парни были потрясены вашей резвостью, – он покачал головой, словно сам не мог оправиться от изумления. – Однако же сейчас вы здесь, и это хорошо. – Герман примолк, побарабанил пальцами по колену. – Техада, вы – лучший эксперт по драгоценным камням на Кристине. И я догадываюсь, почему. – Его серые глаза уставились на меня. – Мы достаточно о вас наслышаны и хотели пригласить в нашу фирму еще давно… до той истории.

– До тюрьмы, – уточнил я.

Он поморщился.

– Меня не касаются ваши счеты с властями Второй Территории. Техада, я намерен предложить вам работу. Вчера вы в два счета собрали на лугу аквамарин; завтра поедете на Изабеллу добывать изабеллит. Об условиях договоримся.

– Нет, – высунулся Бес Солнечного Зайца.

– Почему?

– Никуда я завтра не поеду. Я не просил вас устраивать побег и не чувствую себя обязанным. И покидать Кристину пока не собираюсь.

К удивлению, Герман не стал меня уговаривать.

– Дело ваше. Хотя честное слово, мне жаль.

Суток не прошло, и я тоже ох как пожалел.

Назавтра я повздорил с Марион: она ни в какую не желала выдать ключ от дома на озере, а я твердо вознамерился посетить родовое гнездо.

– Нечего там делать! – гневно сверкала глазами тетка. – Дом шестнадцать лет простоял закрытый, с самого убийства. Там кровавые пятна на стенах!

– Ну и что? – резонно спрашивал я. – Ваш племянник, милая тетя, давно уже взрослый. Я не буду мучиться кошмарами.

– Глупость ты придумал! Вредный вздор!

Я не мог взять в толк, отчего она противится, и в конце концов потерял терпение.

– Ладно. Я обращусь к шерифу и потребую, чтобы дом вскрыли для его законного владельца.

– Угрожаешь?

– Да.

– То есть, либо мне плясать под твою дуду, либо ты съезжаешь? – Марион обиделась и разозлилась.

– Я всего-навсего прошу ключ от собственного дома.

Мы стояли на балконе. Цвело раннее тихое утро, солнечные лучи ласкались к просвечивающим столбикам каменной балюстрады. На холме перед нами блестел шпилями соседский замок, а внизу лежал еще темный, прохладный парк.

Закутанная в полупрозрачную накидку, разобиженная тетушка напоминала принцессу в изгнании. Сквозь накидку виднелся жемчуг на груди и открытых плечах. Марион казалась такой хрупкой и беззащитной, что я устыдился.