Дэсс указал на мертвых разрывал:

– Вот мясо. Кстати, вкусное. Только его надо пожарить или отварить.

– Я говорил тебе, что СерИвская еда смертельна для человека? Говорил. А для миллауша она что – полезна?

Очень Умный Зверь завозился, пытаясь разобрать свои переплетенные в бешеной гонке лапы. Это не сразу, но удалось, и он подтянул их под брюхо. Со стоном приподнялся, но тут же снова распластался на земле.

Обхватив ладонями маленькое нелепое тельце, Дэсс помог зверю встать на лапы и придержал его. Ростом миллауш оказался княжичу по грудь; он стоял и покачивался.

– Слав, подумай: это существо может перестраивать свой организм и из девочки становиться мальчиком, может удирать от пещерной разрывалы и мгновенно заращивать раны. Неужели оно не сумеет переварить кусок жареного мяса?

– Ладно, черт с тобой, – уступил телохранитель. Внутри все кричало: нельзя рисковать, гони прочь опасного пришельца! – Но если зверюга начнет вредить, убью без предупреждения. Ты меня понял, Очень Умный Зверь?

Миллауш покачивался на своих длинных-предлинных лапах и молчал.

Мстислав подхватил его под брюхо, распорядился:

– Я понесу этого, а ты волоки мясо. Идем.

Зверь оказался горячий, как печка. Ясное дело: он перестраивается, идет бешеный расход энергии. Надо его накормить, а там посмотрим.

Лапы миллауша болтались, будто скатанные в трубочки тряпки, и укорачивались. Телохранитель на ходу оглянулся. Пошатываясь под тяжестью разрывалы, Дэсс тащил корм для своего питомца.

На площадке под скалой было темно и тихо. Костерок погас и лишь мерцал углями, глайдер стоял на месте, весь в лунных бликах. Скверно, что отсвечивает; не предназначен он для того, чтобы скрываться…

– Света! – позвал Мстислав, опустив миллауша наземь.

Она не отозвалась, не зашелестела открывающаяся дверца глайдера.

– Света! – телохранитель кинулся к машине, сунулся внутрь. – Спит, – сказал он, возвращаясь к бредущему по берегу Дэссу. – Слава богу.

Спит – значит, есть надежда, что завтра утром Светлана проснется Светланой, а СерИвка в ней пробудится лишь к вечеру, как было вчера.

Помрачневший княжич свалил тушу разрывалы возле мерцающих углей, снял ночные очки и сунул в карман. Что-то не так с ним и с этой СерИвкой. Дэсс твердит, что она – из прислуги, и Мстислав даже имени ее не узнал, но чужачка поет Дэссу песни любви, а он смотрит такими тоскливыми глазами… когда думает, будто телохранитель не видит.

Да черт с ней, в конце-то концов. Незачем Мстиславу знать имя захватчицы, которая вселилась в тело его жены. Узнаешь – еще и жалеть начнешь. Убийцу! Ведь если СерИвка найдет себе иное подходящее тело и скакнет в него, Светлана погибнет.

Он обернулся к миллаушу. Очень Умный Зверь лежал, как его положили, и был похож на кучу старого тряпья.

– Вот не было заботы, – с досадой пробормотал Мстислав. – Разводи снова костер, – велел он Дэссу и подхватил тушу разрывалы, вскинул на плечо. – Надо кровь спустить.

Он прошел немного вниз по течению реки, в душе ругая себя на чем свет стоит. Как можно оставлять клиента наедине с чужим зверем? С Очень Умным вдобавок. В бытность свою в академии Мстислав о миллаушах слышал; жаль, толком не вспомнить. Голова отказывается работать, хоть убей. Вроде бы миллауши охотно служат… Кому – хозяину? Господину? Другу?

Когда Мстислав вернулся, в костре снова плясал огонь, отражался в круглых глазах миллауша. Зверь не шевелился, занятый выращиванием головы.

Телохранитель подал княжичу нарезанное ломтями, завернутое в кусок шкуры мясо.

– Можно жарить. – Он присел у костра. – Скажи мне, охотник: почему местные хищники погнались за инопланетным зверем?

– Чтобы поужинать. – Дэсс подумал как следует. – Нет, есть его они не должны. Тогда… ну… чтобы прогнать чужака. Нечего шляться по их территории.

– Не убеждает. – Телохранитель с минуту глядел в неподвижные, точно остекленевшие глаза миллауша. – Боишься, Умный Зверь? Правильно. Бойся.

Он поднялся и прошел к глайдеру, беззвучно скользнул в салон. Посидел, наблюдая.

Дэсс у костра нанизал ломти мяса на заостренную палочку и пристроил ее над огнем. Представить невозможно, чтобы Домино так о ком-то заботился. Хоть тут переселение СерИвов обернулось светлой стороной. Невесело усмехнувшись, Мстислав вызвал на связь Терезу Крашич. Лучшая надежда – на космофлот. Впрочем, то, что он услышал от тетки, порядком его огорчило. Дэссу-то как сказать?

С тяжелым сердцем, Мстислав вернулся на берег, уселся к огню.

– Разговаривал с Терезой, – сообщил он, начиная издалека. – Новости не ах: Йенса с подселившейся к нему СерИвкой уберегли, а за Варваром не досмотрели.

– Погиб?

– Чуть только мы с тобой свалили. СерИвка в кого-то скакнула… В кого, понять не могут. Полиция тормошит капитана и экипаж. Делают вид, будто ни о каких СерИвках и переселениях слыхом не слыхали; дескать, у вас два убийства на борту. – Мстислав примолк, потер обруч на лбу.

– Что еще? – Дэсс поворачивал мясо над огнем.

– Спросил Терезу насчет миллауша.

– И?

– Приказ капитана: немедля избавиться.

– Прогнать?

– Убить.

– Нет!

– Я тоже ответил «нет». Она сказала, что я идиот.

Мстислав бросил взгляд на зверя; тот лежал ни жив ни мертв. Вокруг его перепуганных глаз уже ясно наметилась симпатичная морда, напоминающая корабельного кота Адмирала.

– Миллауши – не бойцы в прямом смысле слова. Скорей, они диверсанты… или разведчики.

Княжич выпрямился. В расширенных глазах читалось: «Убить моего зверя? Очень Умного, несчастного, одинокого Зверя?!»

– Слав, не вздумай, – проговорил он севшим голосом. – Я тебе не прощу.

– Верю, – отозвался телохранитель. Не рассориться бы из-за чужака. – Меня учили, что миллауши служат тому, кто их любит. А Тереза говорит: наоборот, миллаушам служат те, кто к ним привязался. Княжич Мат-Вэй, ты готов быть в услужении у этих ног с глазами?

В смятении, Дэсс промолчал.

– Я не верю, что миллауш объявился тут случайно, – продолжал Мстислав. – Разведчик, диверсант, тайный убийца шел к нам с какой-то целью. Как бы мы не узнали ее слишком поздно.

Миллауша снова скрутила судорога; он завалился на бок, лапы задергались, из пасти вырвался знакомый рыдающий крик. Дэсс бросился к зверю:

– Ты что?!

Судорога отпустила. Очень Умный Зверь тяжело дышал и постанывал.

– Слав, я тебя прошу, – у княжича дрогнул голос. – Слышишь? Я прошу: не убивай его.

Миллауш не стал есть. Отлично прожаренное, подсоленное, остывшее мясо лежало у него перед носом, а зверь глядел мимо и лишь редко моргал. В круглых блестящих глазах чудились слезы.

Княжич принес охапку травы, перетащил на нее миллауша, устроил его, как сумел. Очень Умный Зверь оказался неповоротлив и неподатлив, Дэсс едва справился.

Мстислав наблюдал, сидя у затухающего костра. Закончив обихаживать зверя, Дэсс подошел к телохранителю.

– Слав, – начал он неловко, – я тебя просил. А ты ничего не ответил.

Ох уж эти СерИвские просьбы. Кто бы подсказал, как на них правильно реагировать? Мстислав устало махнул рукой:

– Ладно; сил нет с тобой спорить. Зверюга останется с нами… до первой провинности. Я тебя предупредил, – проговорил он, повысив голос и обращаясь к миллаушу. – А сейчас пойдем спать.

В глайдере, когда улеглись на разложенных сидениях – княжич сбоку, Мстислав между ним и спящей женой – телохранитель прошептал:

– Попомни мои слова: чертовски неприятно быть рабом. Спокойной ночи.

Сна, разумеется, не предвиделось. Дэсс и не думал спать, хотя лежал тихо-тихо. Не мог заснуть и Мстислав, понимая, что княжичу покоя не будет, а с ним – и телохранителю. Домино обожал откалывать штуки по ночам; Дэсс не таков, но теперь у него есть миллауш.

Прошло с полчаса.

Ну вот, кто был прав? Стараясь не шебаршить, княжич прихватил свою одежду, ботинки и даже одеяло, которым укрывался, и выбрался из глайдера. Мстислав сел, плотнее укутал спящую Светлану, надел ночные очки и обулся. В отличие от Дэсса, он улегся в одежде – мягкой, удобной, годной и для сна, и для внезапной погони.