– Юна! – окликнул я, озираясь.

Нашел. Она сидела в росистой траве; волосы цвета коффи скрывали опущенное лицо, нелепая куртка сползла с обнаженных плеч.

– Ну, что ты? – Я опустился рядом на колени.

– Не жалей меня, – прошептала она. – Не то я не удержусь и завою по громкой связи.

– Нельзя, – сказал я, вспомнив инструкцию в своей каюте.

– Но хочется… Это последнее, что можно сделать.

– Юна, – я заставил ее распрямиться и посмотрел в мокрое от слез лицо; оно не опухло и не пошло красными пятнами, как бывало у Лайны. – Объясни.

Она вытерла слезы рукавом.

– Считается, что так можно ускорить события. Заплачешь по громкой связи – и вместо жалости вызовешь у людей раздражение. Корабль его подхватит и усилит. И ты пропал. Одно дело, когда экипаж стоит за тебя горой, и совсем другое – если ребята фыркают и кривятся, и только рады от тебя избавиться. Крысы без помех добивают жертву, и приходят Чистильщики.

– Не плачь больше. – Я провел кончиками пальцев по ее влажной щеке.

Юна-Вэл ткнулась лбом мне в грудь.

Я поцеловал ее волосы – густые и упругие, как у Лайны. Лучше, чем у Лайны, без аромата пугающе дорогих духов.

– Пора идти, – Юна-Вэл хотела подняться, но я ее удержал.

– Почему ты меня не любишь? – Это не было нытьем – я желал разобраться в проблеме.

Она с насмешливым удивлением вскинула брови, и на лбу обозначилась тонкая морщинка.

– Мальчик мой, я гожусь тебе в матери.

– А Джон Сильвер годился бы мне в отцы. Это не должно было помешать нам на контурах. Доктор Ливси прочитал о них и подтвердил: побывавшие на контурах влюбляются друг в друга.

Юна-Вэл усмехнулась.

– Могу представить, какую чушь он читал. Мистер Эрроу все еще пленник RF, он не мог дать верную информацию.

– Все еще? – переспросил я.

– Да. Я не успела… – Она запнулась, сердито прикусила губу.

– Что ты собиралась сделать?

– Тебе незачем знать.

– Юна!

– Джим! – Луговые глаза сверкнули; в них было больше стального блеска, чем нежной зелени. – Я не хочу погубить и тебя заодно.

«Ты был на главном контуре, – объяснял мне капитан Смоллет, – и ты хозяин: что пожелаешь, то и будет. Сильверу останется подчиниться». Хорошо, коли мне удастся ее дожать.

– Зачем ты явилась на корабль?

– Отвяжись.

– Отвечай! – рявкнул я, потому что убеждать было некогда.

– Не смей на меня кричать! – Юна-Вэл взвилась с земли; я вскочил вслед за ней.

– Отвечай. Правду.

– Нет.

– Говори.

Показалось, что Юна-Вэл упадет – так побелело вдруг ее лицо, так вся она поникла, будто спаленное засухой деревце.

– Я рассчитывала их спасти, – вымолвила она непослушными губами. – Александра и его экипаж. – Она перевела дыхание и заговорила тверже: – Я много лет занимаюсь проблемами RF. Джон по крупицам собирал данные; потом Израэль. Им было безумно трудно; они же risky fellows, взращенные Чистильщиками. Боролись, преодолевали блоки в сознании… А я ничем не могла помочь. И сейчас не до конца понимаю, как оно работает, но кое-чего добилась. По крайней мере, Израэль и еще трое наших пришли на «Испаньолу» без половины всаженного им в мозги багажа. Они способны говорить об RF и Чистильщиках, думать по-человечески.

– И Рейнборо может, – добавил я. – Мистер Смоллет тоже начал.

– Я ожидала, что все получится гораздо быстрей. Пронесла на борт щит собственного изготовления – штуку вроде гипноизлучателя, для защиты людей от воздействия RF-корабля…

– Как тебе удалось? Нас же просвечивали перед посадкой.

– В вещах мистера Эрроу «Щиток» отлично себя чувствовал. Однако в высоком режиме он действовал слабо.

– А сейчас пашет как надо?

– А сейчас его нет, – отрезала Юна-Вэл.

– Почему?

Она отвернулась. Слоистый туман подбирался к нам с краев луга, плыл над головой, стирая краски с облаков, озаренных малиновыми лучами уходящего солнца. Я коснулся плеч Юны-Вэл, облитых завитками ее волос. Кожа у нее была холодная, и Юна зябко поежилась.

– Что сталось с твоим «Щитком»?

– Разбила. – Она горько вздохнула и продолжила без моих понуканий: – Когда крысы пришли в первый раз… не когда вы прибежали на камбуз, а до того… Перепугалась до беспамятства, всякое соображение отшибло. Почему-то вздумалось, что если уничтожу «Щиток», корабль отступится. Как бы не так. Обломки не успела выбросить, а новые крысы тут как тут. Тогда уже стала кричать… Собственными руками разбила, идиотка. Чистильщики меня б забрали, но «Щиток» бы остался, работал. Весь рейс, туда и обратно. Ребята вернулись бы живые. Нас же послали на смерть. Всех – тебя, меня, Александра… Уже четыре корабля возвратились без экипажа, а руководство флота не чешется. Секретность проклятая! Смотрители безнаказанно гонят людей в рейс в высоком режиме, Чистильщики глотают добычу, не жуя. Джим, я не сомневалась в том, что нас ждет. Но этих risky fellows словами не убедить, не удержать. Я была уверена, что справлюсь здесь, на борту. И вот…

Я прижался щекой к ее затылку.

– Это не твоя вина. «Испаньола» заставила уничтожить оружие, с которым бы ты победила.

– Что толку меня утешать?

– Это правда. Ты же не сама ударилась в истерику, а корабль довел. Не казнись.

Юна-Вэл погладила мои пальцы, лежащие у нее на плече.

– Джим, прости.

– За что?

– За то, что не люблю, – прошептала она.

Развернув Юну-Вэл к себе лицом, я посмотрел в ее несчастные глаза, на побледневшие изогнутые губы. Красивая… Я спросил о деле:

– Отчего контуры сработали не так, как надо? Ведь твоего «Щитка» уже не было.

– Кто их знает? Крис мог бы разобраться, но он в коме. А техники только руками разводят. Кстати, что именно сказал тебе доктор Ливси? – вдруг заинтересовалась Юна-Вэл.

– Что мы с тобой не командуем «Испаньолой». – Я постарался припомнить дословно: – «Нигде не сказано, что пара влюбившихся космолетчиков начинает воздействовать на корабль».

– Чушь, – удовлетворенно кивнула она. – Космолетчиков на контуры не сажают. Только пассажиры вроде нас с тобой понижают уровень – «командуют кораблем». Разумеется, это не то, что делает настоящий RF-капитан. – Она поразмыслила. – Однажды кто-то после контуров сдуру попер в гости в чужую каюту – там-то их роман и начался. А слух прошел иной, и теперь контуров все боятся.

– Ты уверена?

– Это версия.

– Тогда приходи ко мне, побеседуем.

Я пошутил. Однако Юна-Вэл сильно расстроилась; она заморгала, губы горестно дрогнули.

– Ума не приложу, на что Александр надеется. Придумал раньше времени вызвать Чистильщиков! Сам бы не поплатился… Джим, я прощаюсь с тобой – здесь и сейчас. И запомни: Чистильщики – хуже смерти. Но если корабль тебя одолеет, не вздумай покончить с собой: это значит отнять последние шансы у остальных. Когда Чистильщики кого-то забирают, они дают краткую передышку уцелевшему экипажу. А стоит тебе ускользнуть из их пасти, ребятам пощады не будет. Джим, если мы встретимся там, у них… или на Станции… я тебя узнаю. И сделаю все, чтоб ты вспомнил, кто ты. Чтоб остался хотя бы наполовину человеком, как Александр. А теперь отпусти меня на корабль.

– Я не держу, – пробормотал я, сглотнув ком в горле.

– Ты удерживаешь мое сознание. Мы разговариваем здесь, а на самом деле застряли на трапе.

Больше всего на свете мне хотелось остаться с Юной-Вэл на вечернем лугу.

– Джим, не упрямься, – мягко сказала она.

Схватив в объятия, я прижал ее к себе – крепко, как только мог. Не пущу. Чистильщики хуже смерти.

– Надо идти, – шепнула она. – Александр ждет.

Мистер Смоллет обещал, что не отдаст ее Чистильщикам. Юна-Вэл в это не верит; она лучше разбирается, чем он… Не пущу.

– Возьми себя в руки, – проговорила она с холодком. – Некогда миловаться; нам пора.

– Юна…

Она рванулась, оттолкнула меня. В глазах полыхнул зеленый огонь.

– Джим Хокинс, марш на корабль!

Затянутый туманом луг исчез, и я оказался в щели – привалившись к стене, с целой стаей крыс под ногами. Перемигиваясь венцами, черные сгустки сновали от меня к скорчившемуся Джону Сильверу и обратно. Крысы тыкались в подошвы его ботинок и отскакивали, словно резвились.