Почему? Чего ради туристов не забрали с маршрута, а оставили идти дальше и умирать?

Ответ один: чтобы Лен Техада шел следом и подбирал нарождающиеся кристаллы. Я злобно порадовался, что мешок с голубым сокровищем увели бравые ребята, натянувшие Максвеллам нос. Хорошо, что Эри не дал организовать погоню.

Я опомнился. Чушь собачья: наблюдатель повисел чуток, убедился, что все в порядке, и отвалил, а смерти начались позже. Так что Максвеллы и впрямь оказались не в курсе. Да и на кой ляд им кристаллы, помнящие горе и боль?

– Элан, никто не предполагал, что ваши люди погибнут, – горестно вымолвила Юлька. – Но было понятно, чем это может кончиться для Лена, а я ничего не смогла, не помешала. Я чувствую себя виноватой в его смерти. Скажите: что мне делать?

Я не сразу нашелся с ответом.

– Когда начнется дознание и станут искать виноватых, вы будете давать показания.

Юлька печально качнула головой.

– Боюсь, в виноватых окажетесь вы.

Вот уж нет. Я не собирался дожидаться расследования, а был намерен забрать Эри и дать тягу.

– Я хорошо знаю Германа, – продолжала Юлька. – Всех собак повесят на вас, уж поверьте.

– Посмотрим. А скажите, пожалуйста, – Бес Солнечного Зайца потянул меня за язык, – если вы все понимаете про Германа – почему бы вам с ним не расстаться?

Она бледно улыбнулась.

– До сих пор мне нужно было иметь возможность что-то узнать. Теперь я разорву помолвку.

Тут Юлька заметила, что по-прежнему сжимает мне пальцы, и смущенно убрала руки. Я повел ее дальше, придерживая за локоть.

Взгляд остановился на красном мобиле впереди. Герман как пить дать вынет из меня душу, стараясь выяснить судьбу добытых изабелек. Коли сумеет наложить на нас с Эри свою миллионерскую лапу. Следовало поторопиться: не резон ждать, когда нас возьмут в оборот максвелловы орлы. Я развернул Юльку в обратную сторону.

– Прошу прощения; давайте вернемся.

Ей, видно, было все равно, куда идти.

– Элан, у меня к вам просьба. Теперь, когда Лен умер и уже ничего не изменишь – скажите мне правду. Клянусь вам, больше никто не узнает. Он на самом деле был виновен в убийстве?

Ну и вопросец! Скажи я «нет», Юлька останется в убеждении, что человека, к которому она неравнодушна, осудили безвинно. Скажи «да», Элан Ибис, главный свидетель обвинения, подтвердит, что давал на суде правдивые показания.

– Не знаю, – ответил я, поразмыслив. – Прежде я был убежден, что Техада убил Кэтрин. Но мы с ним говорили… Техада утверждал, что Кэтрин убил кто-то третий, а то, что видел я, – наведенная галлюцинация. Я больше ни в чем не уверен.

– Честный ответ. Спасибо.

– А теперь скажите мне вы. Если можно. – Гулко стукнуло сердце. – Вы любили Ленвара?

– Нет. Откуда же? Мы виделись всего три… ну, четыре раза. Но он был милый, прямой человек. С осколками солнца в глазах. Этакий славный солнечный зайчик.

От «солнечного зайчика» меня передернуло. Затем я спросил:

– Сколько вы пробудете здесь, в кемпинге?

– Наверное, до завтра. – Юлька осмотрелась, соображая, где мы находимся, и предложила: – Если хотите, можете пройтись со мной до здания дирекции.

– Благодарю вас, – отозвался я с вежливой сдержанностью, свойственной скорее Элану, чем мне. Через несколько шагов оглянулся: красный мобиль катил за нами. – Вы с телохранителями?

– Да, конечно. Больше для виду, чтобы родители не беспокоились. Элан, еще одно… Где погиб Лен?

– На Двадцать Первом Приюте.

– Я собираюсь на Изабеллу. Кто-то ведь должен его оплакать, поклониться могиле.

Ну что же, подумал я, пусть летит. На столбе в изголовье могилы значится мое имя: Ленвар Техада. В своем безумии, Мишель не сознавала, что хоронит Элана. Я поежился от вновь накатившего чувства стыда. Надо было возвращаться к Эри, а не разглагольствовать с Юлькой о любви. Однако я не смог вот так сразу с ней расстаться.

Моя спутница хорошо ориентировалась и быстро вышла на Центральную аллею, в конце которой я разглядел белые административные здания. Сейчас я навсегда попрощаюсь с Юлькой. Я держал ее под руку, сжимая теплое запястье, и меня забирала такая тоска, что словами не передать. Милая, очаровательная Юлька, которая меня не любила, – я больше ее не увижу. Она считала себя виноватой, и совесть погнала ее сюда, в «Лучистый Талисман». И никогда не придется с ней встретиться, потому что я удеру, спасая шкуру.

Мы вышли на площадь, где стояли машины и чему-то смеялись люди у распахнутых дверей ресторана.

– Разрешите пригласить вас на чашечку кофе? Я вас прошу, – добавил я, видя, что она готова отказаться.

И в самом деле: проводник, который не сберег свою группу, – и юная миллионерша. Разве не смешно? Однако Юлька уступила:

– А давайте. Знаете, Элан, вы похожи на Лена. Сильно похожи.

Еще бы. Я постарался замять неловкий момент.

Мы сели за столик в дальнем углу, и я заказал кофе с мороженым. Юлька черпала ложечкой разноцветные шарики и поглядывала выжидательно, полагая, будто я собираюсь сказать ей что-то особенное. А у меня просто не хватало сил с ней проститься.

– Ах, Боже мой! Какая приятная неожиданность! – вдруг раздался знакомый голос, и к столику подкатилась моя новая знакомая – красавица Сибилла, дама без возраста, страстная поклонница рекламного Элана Ибиса. – Не беспокойтесь, я вас нисколечко не задержу. – Она уселась и с заговорщицким видом повернулась к Юльке: – Милочка, пусть Элан пригласит вас танцевать. Это такое удовольствие!

Я испугался, что Юлька встанет и уйдет, но она только удивленно приподняла брови и вежливо слушала самозванную собеседницу.

– Я все знаю, – разливалась та. – Господин Ибис приехал сюда с другим совершенно прелестным молодым человеком… А вот и он, – возвестила Сибилла, ликуя, и я завидел в дверях моего Эри.

Он тоже заметил нашу троицу, но к нам не пошел, а направился к свободному столику. Ну черт возьми, разве этот обжора не мог найти другое место, где поесть?

Сибилла следила за ним с лукавой улыбкой.

– Элан, хотите пари? Я выиграю. Назову имя вашего друга.

– Это Майк Эри, – вмешалась Юлька.

– Нет, – с придыханием выговорила Сибилла. – Видели его изумрудный перстенек? Это женщина, которая маскируется под мужчину. Ее зовут Мишель Вийон. Элан, вы судья. Я выиграла?

– Мадам, – я был очень холоден, – это не самая удачная шутка.

– Не покрывайте обманщицу. Вот я сейчас докажу: она откликнется. – Сибилла привстала и, ничуть не стесняясь, громко позвала: – Мишель! Мишель Вийон!

И даже придушить эту скучающую дуру, которая от нечего делать цеплялась к людям, даже придушить ее я опоздал.

Несколько мгновений усевшийся за столик Эри не двигался. Потом медленно повернул голову, и было в этом движении столько искреннего недоумения, что смешливая Юлька всплеснула руками и закатилась хохотом. А Эри поднялся, не обращая внимания на подошедшего официанта, и двинулся к нам. Было в этой сцене что-то до боли знакомое: так надвигался на меня пилот Леон, так же подходили многие, кто намеревался задать Лену Техаде отменную трепку.

Сибилла сконфузилась, а Юлька продолжала заливаться. Я встал из-за стола навстречу Эри.

– Прошу прощения, – пролепетала Сибилла, краснея, – кажется, я обозналась.

Эри на нее и не поглядел. Он и меня не удостоил взглядом, а смотрел на веселившуюся Юльку.

– Мадам несомненно ошиблась. – Голос прозвучал негромко – но будто ягуар взревел на низкой ноте. – Мишель Вийон погибла, – зеленый луч бешеного взгляда резанул мне лицо, – и убил ее Ленвар Техада. Так же, как он убил Кэтрин Ош.

Я лишился дара речи. Вот же сукин сын.

В домик я вернулся в растрепанных чувствах. Надо бежать, и срочно. Травенская тюрьма стоит того, чтобы в нее не возвращаться, а едва начнется разбирательство, меня тут же уличат в притворстве. Раз Юлька заметила, что я похож на себя прежнего, любой следователь и подавно…

Желай я задать стрекача, был бы уже далеко. Держала меня в кемпинге Юлька – прочно, как на привязи. Прямо наваждение какое-то. Почему я ей не признался? Вдруг бы поверила? Пусть она меня не любила – то было раньше, а теперь все может повернуться иначе.