Я напрямую сказал об этом Пуллеру.

— Трудно с вами не согласиться, господин Шторм. Однако, я по-прежнему не понимаю, куда вы клоните, — качнул мой собеседник головой.

— Друду нужен живой Хендрик. Измученный, униженный, пусть даже не в своём уме, но несмотря на всё это, живой. Зачем?

— Вы мне ответьте, — хмуро буркнул Бертрам. — В конце концов, я за это плачу.

Я раздражённо морщусь. Пуллер должен помогать мне, а не мешать! Всё-таки о его сыне я тут забочусь. Ну и о своём кошельке, конечно же.

— «И познаете истину, и истина вас освободит», — ответил я словами своего Бога, имея в виду то, что когда познаю истину, сын купца сможет насладиться свободой. Бертрам понял мои слова.

— Да помогут вам Семеро и покровитель их небесный, — лишь ответил он на это.

— Господин Пуллер, — начинаю я, пристально на него посмотрев. — До сих пор я занимался лишь вашим сыном. К счастью, пока он в безопасности и ему ничего не грозит. Кроме болезни, с которой, будем надеяться, справится. Сейчас я должен заняться кое-кем другим. Что вы знаете о сестре Друда?

— О Морне? — хмыкнул он. — Здесь все всё знают, господин Шторм. И я знаю, ведь в этом городе находится одна из моих резиденций. Плаваю туда-сюда, от Медвежьего острова и обратно… Кхм, то что я вам расскажу, знают все и, конечно, все сказали бы вам то же самое. Морна была упрямой, будто осёл и пустой, как бочка из-под квашеной капусты. Презирала тех, кто не мог принести ей пользы. Никого не уважала, а ноги раздвигала перед каждым, кто ей приглянулся.

— Вы правы, всё это я уже знаю, — улыбаюсь ему, ведь успел разузнать общедоступную информацию. — Как долго ваш сын с ней встречался? Любил ли её?

— Любил, — ответил Бертрам после длинной паузы. — Знал обо всём, но всё-таки любил.

— Быть может, Хендрик потребовал от неё чего-нибудь? Скажем, прекратить непотребства, либо может супружества? Морна не согласилась, и тогда он её зарезал?

— Вы должны защищать моего сына или обвинять его? — мужчина посмотрел на меня угрюмым взглядом.

— Я должен отыскать истину, — мягко напоминаю ему. — Кроме того, ведь именно в этом он признался. Разве нет?

— Признался! — фыркнул Пуллер. — Хороший дознаватель заставит допрашиваемого признаться даже в том, что он зелёный осёл в розовую крапинку!

— Это хорошо! — я рассмеялся немудрёной шутке и решил, что запомню её. Но тотчас посерьёзнел: — Вот только вашего сына не пытали. Вы ведь знаете… Он по собственной воле всё рассказал и сознался в убийстве.

— Это неправда, — ответил купец чётко и решительно. — Я никогда в это не поверю.

— Что же… Подожду, пока Хендрик придёт в себя и поговорю с ним, — задумчиво, будто самому себе, говорю я. — Только не знаю, изменит ли это хоть что-нибудь. У Морны были подруги? — приходится возвращаться к сестре Друда. — Может какие-то близкие? Постоянные служанки?

— Она не любила людей, господин Шторм, — Бертрам задумчиво нахмурился. — Я не слышал ни о ком таком. Лишь Вонахейм по-настоящему был близок с ней. Разные вещи люди болтали об этой парочке…

А-а, вот где собака зарыта, — мысленно поморщился я. Кровосмешение, инцест. Не особо поощряемое дело, но увы, процветающее среди знати. Всё пошло ещё от Таргариенов, которых, слава «Небесному Клинку», удалось свергнуть. Но далее дело, что называется, «пошло в народ». Время от времени, тут и там, вылазят слухи о братьях и сёстрах, живущих как мужья с жёнами, об отцах, блудливо шалящих с дочками. Не говоря уже о греховных отношениях, связывающих кузенов, а также шашнях отчимов с падчерицами или мачех с пасынками. Особых наказаний за это не было, как и порицания, ибо, опять же, всё упиралось в знать. Говорят, даже сам Тайвин Ланнистер, «Лев Запада», женат на своей кузине. И ничего, живут счастливо и под взором «Небесного Клинка». А значит, всё нормально и позволительно.

Однако… факт возможных отношений Друда и Морны — это уже мотив. При условии, конечно, что отношения эти, в их случае, действительно имели место, а не были лишь выдумкой завистников и клеветников.

— Насколько я успел узнать, у них был общий отец. Это правда? Матери разные?

Пуллер молчаливо кивнул.

— Кем была мать? Где она? — сведения об этом мне разузнать не удалось.

— Шлюха шлюху родила, — Бертрам скривился. — Лорд путешествовал по делам в Эссос. Год его не было. Потом приехал и привёз младенца. Мать, как говорят, умерла при родах.

— Из Пентоса? Может Браавоса? С кем ещё мы активно торгуем… — задумался я.

— Неведомый её знает! Может из Мирра, Тироша или Лисса, — добавил мужчина, с минуту подумав. — Морна была смуглой, черноволосой, и у неё были огромные, чёрные глаза. Очень интересный типаж. Немного похожа на дорнийку. Она нравилась местным, так как здесь, в Застенье, таких женщин практически и нет. А среди одичалых так и вовсе… глаза на лоб лезли. А ей это и надо было. Всё норовила какому-то здоровяку на коленки залезть.

А Хендрик-то как раз парень высокий…

— Так вы думаете, что Друд сам убил сестру из мести за то, что Морна изменила ему с вашим сыном?

Бертрам угрюмо кивнул.

— Нет, господин Пуллер, — мне пришлось развеять его иллюзии. — Во-первых вы сами говорили, что трахалась она с каждым, кто ей нравился и это было общеизвестно. А во-вторых, Вонахейм был тогда на приёме, организованным купеческой гильдией из Вэйсонда. У него несколько десятков благородных свидетелей, не считая сотни торговцев и слуг. А учитывая то, что он выступал там с речью, трудно подозревать, чтобы его плохо запомнили…

— Он мог нанять убийцу, — купец не желал так просто сдаваться.

Мысленно вздыхаю.

— Очень маловероятно. Городской советник не создаёт ощущение человека, что доверил бы столь серьёзную свою тайну и, соответственно, собственную жизнь, кому-то другому. И ладно бы живи мы в Эссосе, но здесь, в Застенье..? У нас, кроме как в Инквизиции, умелых бойцов, считай, уже и не осталось. Одичалых мы разбили полностью, осталось лишь додавить Теннию. К тому же, найми он эдакого бородатого варвара, то уже к следующему дню, все таверны города гудели бы о совершённом преступлении. Не думаю, чтобы Вонахейм был настолько опрометчивым.

— Идите уже, — раздражённый Пуллер махнул рукой. — Я ошибался, думая, что вы добросовестно займётесь делом.

— Берегитесь, чтобы не произнести чего-нибудь, о чём бы потом пожалели, — взгляд мой стал острым, а тело непроизвольно наклонилось вперёд.

Хоть я и младший, но инквизитор. Я даже имею право, дарованное «Небесным Клинком», при нужде брать город под собственную власть! И теперь вынужден терпеть оскорбления какого-то купца, пусть и богатого?!

Собеседник смешался.

— Извините, — вздохнул он немного погодя и опёрся подбородком о кулаки. — Сам не знаю, что делать, вот и лаю на всех, как собака…

— Так я вам скажу, — улыбаюсь в ответ. — Приставьте к сыну доверенного человека. Пусть бдит около ложа днём и ночью. И пусть это будет кто-то, кто не боится применять оружие.

— Думаете, что… — напряжённо начал было он.

— Ничего я не думаю, — прерываю Бертрама. — Знаю только, что «Небесный Клинок» помогает тем, кто может помочь себе сам.

Следующие три дня у меня почти не было работы. Собирал обрывки сведений, да навещал Хендрика, чтобы присмотреть за ходом лечения. Познакомился с мейстером из Мифорда, костлявым, бодрым старичком, который похвалил предложенный мною метод.

— Прекрасно, прекрасно! — он сердечно похлопал меня по плечу. — Такой молодой, а голова уже соображает!

Вообще-то, я не переношу прикосновений чужих людей, но на этот раз улыбнулся, поскольку в этом фамильярном жесте, если по правде, совсем не было фамильярности, а лишь признание старшего, опытного человека, который не видел во мне инквизитора, а только чуть ли не коллегу по профессии.

— Думаете, выживет?

— А это уже совсем другое дело, — ухмыльнулся лекарь, — ибо по опыту мы хорошо знаем, что даже применение надлежащей процедуры совсем не обязательно поможет пациенту. А здесь дела зашли и правда далеко…