Когда было ему пятнадцать лет, вепрь, бежавший от Илиспоновых ловцов, по случайности ринулся в рощу близ кухни, где жил Саломон. Эннон и его домочадцы выскакивают на лай собак и оцепляют рощу вместе с ловцами. Никто не осмеливается приблизиться к вепрю; бросается на него Саломон, в скаредном платье, но с отважным видом, с плащиком в левой руке и ножичком в правой, храбро встречает его наскок левой, умерщвляет правой: прекрасное это зрелище отроческой отваги вызывает у всех изумление. Пока из-за огромности вепря все глаза устремлялись на него и на отрока, отзывает его в сторону старый охотник, что был с его отцом, и спрашивает об имени его и роде. Тот молвит: «Имя мне Саломон, рода своего не ведаю, ибо меня, брошенного, нашел и воспитал Эннон». Тот со слезами отвечает: «Я ведаю». Когда отрок рассказал это Эннону, тот, боясь, что его затею выдадут и Илиспон его убьет или по меньшей мере лишит владений, укрепляет свои города, отбрасывает страх и открыто оповещает всех, знакомых и незнакомых, о своем намерении. Он просит помощи себе и своему господину. Многие князья Бретани, уже раздраженные угнетением и самовластием Илиспона, видя теперь желанный случай, с весельем стекаются к Эннону.

Весть об этом страшит Илиспона, он призывает всех, кого можно, на помощь. Среди них прибывает Мейнфелин из Кимелека[722], муж великой мудрости. Жена Илиспона положила глаз на юношу из сего собранья, они влюбились друг в друга и боялись, как бы Мейнфелин, человек проницательный и догадливый, не разоблачил их тайны. Госпожа замышляет удалить его от двора, или обвинив в чем, или навлекши на него что-нибудь постыдное. Приметив это, он наказует своим восьми сыновьям и всей челяди во всех обстоятельствах выказывать ту воздержность, какую увидят в нем самом. Шут, который по приказанию госпожи бродит по его дому, опрокидывает на голову Мейнфелину, пьющему молоко за столом, кувшин с молоком, но тот, словно потешаясь над его глупостью, выплескивает молоко на шута и с добродушным и мирным лицом ждет случая отомстить Илиспону, хотя по видимости считает, что никакой обиды ему не нанесено и что все это — чистое сумасбродство дурака. Когда все это забылось и не отмстилось, он получает позволение отбыть и уезжает якобы домой. Явившись к Эннону, он застает его в унынии и пробуждает в нем радость своим приходом. Эннон говорит ему: «Единственное, что, по нашим опасениям, помехою нашей победе, которую Бог нам послал с тобою и через тебя, это то, что сосед наш Камон, юноша разумный, доблестный и владеющий множеством отменных замков, с моего согласия лелеял надежду жениться на моей единственной дочери, доселе не знавшей мужчины; а теперь, слыша, что я переменил решение и думаю выдать ее за Саломона, он укрепляет города, собирает людей, всячески умножает свои силы и, явственной яростью воспламененный, хочет отмстить свои обиды. А так как ненависть, в которую впадают из любви, самая упорная, если он не обратится к нам на помощь, мы ничто». Тогда мудрец: «Пусть пойдут со мною Саломон и твоя дочь, и мы уймем его гнев». Они последовали за мудрецом, а Камон вышел им навстречу с великим сонмом ратников. Мудрец ему: «Господин наш Саломон, которого законы отцов и его права поставили над нами, уступает вам свою любовь, дочь Эннона, девицу, чтобы вы, первым пылавший к ней долгим огнем, не были обмануты в своих влечениях, и отрекается от своего желания, дабы удовольствовать вашему, предпочитая сам терзаться и снедаться, чем открыть такому другу стезю соблазна». Побежденный этим великодушием, Камон превознес Саломона за его скромность и за возвращение его возлюбленной и обещал привести в помощь им свои силы.

Услышав обо всех сих договорах, Илиспон собирает войска, спешит навстречу Саломону и назначает день битвы. Бдительный старец из Кимелека еженощно осматривает поле битвы, состояние места, лучший к нему подход, где стать, куда отступать. Он занимается этим ночью, чтобы не открыть врагам своих хлопот, как бы те не переменили места как слишком хорошо исследованного или не последовали его примеру. Довелось ему увидеть нечто примечательное: в ночь перед битвой Илиспон в одиночестве пришел к дереву на помянутом поле и на глазах у старца совершал жертвоприношение преисподним богам, и те наконец ответили его настойчивости: кто-де первым окажется тут поутру, тот и выйдет победителем. Но пока Илиспон идет назад к своим, дабы выстроить их к бою и тотчас вернуться сюда, мудрец приводит пред рассветом на это место Саломона, чтобы ему досталась победа, и он оказывается первым. Мудрец выстраивает полки Саломона на битву, оставив в запасе сто ратников, коих скрывает он в тылу, в густом леске.

Коротко сказать, войско Илиспона было разбито и обращено в бегство, но мудрец и семеро его сыновей погибли. Когда же Саломон возвращался с пятнадцатью ратниками, ибо все прочие пали, внезапно встретился ему некий Левкий, один из его союзников, с тридцатью шестью своими людьми. Видя себя сильней Саломона, он помышляет в преступном сердце, что если убрать Саломона с дороги, он как сильнейший в королевстве сможет возложить на себя диадему; он в стороне держит совет со своими, у Саломона рождаются подозрения, и он со своими людьми готовится к защите и бегству. Бросается на него Левкий со своими и превосходящим числом обращает в бегство. Заслышав шум, сто ратников, скрытые мудрецом в лесу, внезапно перехватывают Левкия, берут его со всем отрядом в плен и карают их достойною изменников смертью через повешение. После этого вся Бретань подчинилась Саломону и его наследникам.

Всякий читатель, который удостоит прочесть эти страницы, наученный многими и разнообразными преступлениями, здесь изложенными, вооружится осмотрительностью, но не сможет хранить ее невредимой, если не смирит крепчайшей уздой свою алчность, которая жесточе голода и жажды и отвратительнее всякой нужды толкает людей в бездну беззакония. Ведь она-то и есть причина сих гнусностей.

XVI. О КУПЦАХ СЦЕВЕ И ОЛЛОНЕ[723]

Сцева и Оллон, равные летами, неравные нравами, отроки из простонародья, одновременно получив небольшое имение, в наши дни принялись торговать вразнос мелким товаром, а затем, благодаря неизменному успеху, уже и большим. Из коробейников они сделались перевозчиками, из перевозчиков — хозяевами множества возчиков, всегда оставаясь верными товарищами. С расширением торговли, как где-то сказано, любовь к деньгам возросла, насколько взросло богатство[724]. Уже узы товарищества и общие средства им не по нраву, мила им раздельная собственность: делят все, бросают жребий, каждый забирает, что ему выпало, и они расстаются, сказав друг другу «прощай». Сцева, человек великодушный и для своего положения обходительный, слезно увещевает Оллона, чтобы не был редок меж ними обмен вестями, в какой бы деревне или городе они ни поселились, чтобы их, хотя и в разлуке, все же объединяло частое воспоминание о приязни.

Сцева выбрал жить в Равенне и, долго оставаясь холостым, занимался меной товаров; Оллон в Павии нашел себе красивую жену. Первое время частые вестники сновали меж ними, но наконец это стихло. Сцева отправляется в Павию навестить Оллона с большой ватагой слуг и добрым скарбом — и встречает Оллона с нагруженными подводами, спешащего на отдаленную ярмарку. Они обменялись поцелуями; Оллон спрашивает: «Откуда и куда?»[725], хотя по старинной любви должен бы вернуться и принять у себя столь близкого друга. Но даже слыша, что он — единственное, ради чего явился Сцева, он отговаривается ярмаркой, прибавляет, что Сцева никак не может остановиться у него по многим причинам, и покидает его, двинувшись за подводами. Сцева, скорбя, что обманулся, случайно разговорился близ Павии с Оллоновым пастухом, не зная его, и, услышав, кто он таков, спрашивает о состоянии Оллона, движимом и недвижимом, и, сведав все тайны его дома, сообщает их жене Оллона как пропуск, чтобы ему оказали гостеприимство. Его принимают, и он не позволяет ни своей, ни Оллоновой челяди довольствовать себя из домашних средств, хотя и обширных; он велит доставить всякую роскошь — по его словам, привычную для него, — со стороны и готовит из собственных припасов такую блестящую и пышную трапезу, что вызывает изумление даже у соседей. Он зовет стоящих на торжище[726], прохожих удерживает, расточает такое обилие яств и напитков, что и жена Оллонова, и все прочие желают, чтобы Оллон отсутствовал вечно, а Сцева оставался. Так идет много дней — пиршество все возрастает; он приглашает всех; кто приходит, тех чествуют с ненасытной щедростью, кто не идет, тех нагружают посланными подарками.