Водится в Дунае рыба узула[737], которая следует за музыкальными ладами даже сквозь вражьи оружья и от ран не останавливается, но, расточая свою жизнь и алча органных звуков, стремится даже до смерти за медвяными приманками своей души. Такова торжествующая настойчивость благородного и ревностного мужа, которого ни кашель, ни чахотка, ни иная тягота не отпугнет от ученых занятий. Свое изнуренное тело он обременит трудами мученичества, ибо мудро считает благороднее излить пред Богом душу, обогащенную светом мудрости, чем баловать ее для себя, напитанную бездельем и праздностью. Так и ты будь узулой.

II. О КОРОЛЕ АПОЛЛОНИДЕ[738]

Аполлонид, король в западных краях, опустошив вражеские земли, отправился домой с несметной добычей. На дороге священник закричал вслед ему, что среди своей добычи он увел и двадцать его животных; король заставил его поклясться в этом и сказал: «Забирай свое и ступай с миром». А когда священник выбрал лучшее из каждого стада, радея больше о пользе, чем о правде, Аполлонид, хотя и осведомленный о том, что он делает, из почтения к нему смолчал. Они еще дивились этому, как вдруг подбегает другой священник и другие два десятка подобным образом себе требует, и, принеся ложную клятву, уводит их, как первый, а король, хоть и раздражается, однако не возражает; когда же появляется и третий, предлагая поклясться только за двух, король ему говорит: «Клянись за двадцать, как те, которые только что ушли». А тот в ответ: «Господин, я не поклянусь лживо». Тогда король, желая вознаградить его верность, прибавил к его двум еще сотню, молвив: «Этот человек, что предпочел многого лишиться, лишь бы не лжесвидетельствовать, более достоин владеть моей скотиной, чем достойны владеть своей те, кто предпочел лжесвидетельствовать, лишь бы не лишиться». Вот, ей-богу, речь и дело, что мнятся мне достойными Гомерова стиля, — я же недостоин предмета столь изысканного.

Тот же король, услышав, что его королевство тревожит иноземный король, посылает разведчиков и узнает, что владыка этот роскошно живет на дорогих яствах и что во всем его войске не пьют ничего, кроме вина, хотя в тех краях вино — вещь весьма редкая. Предполагая, что ему и его народу достанет воды, он говорит: «От века не слыхано, чтобы вино побеждало воду». И когда в течение долгого похода одни пили вино, а другие — воду, победа досталась воде. Ибо когда вино в тех местах иссякло, иноземцы вернулись к вину восвояси.

Этого короля я видел, знаю его и ненавижу, но не хочу, чтобы моя ненависть очерняла его доблесть, и не намерен замалчивать чью-либо добродетель из зависти. Этот человек доставил съестные припасы неприятелям, осажденным и опасностью голода принуждаемым к сдаче[739], дабы победить их своей силой, а не скудостью в пище, и тем увеличил славу своей победы, хотя и отсрочил ее. Кроткий и мирный с соседями, он одолевал войной отдаленные народы, подобно ястребу, который никогда не нападает на птиц, живущих близ его гнезда, но миротворными когтями отгоняет их врагов и делает своей добычей тех, что живут в отдаленье.

В лето от Воплощения Господня 1054-е был захвачен сарацинами Иерусалим[740] и удерживаем 45 лет. За двенадцать лет до того[741], как Иерусалим был порабощен сарацинами, Англия досталась норманнам.

За тридцать три года до того, как Иерусалим был отнят у сарацин, была пленена Англия и гневом Всевышнего предана норманнам. Примерно за три года до разорения Иерусалима Константинополь, одряхлевший в многолетнем мире, был захвачен с помощью многочисленных и даже бесчисленных козней Андронием[743], равным в беспутстве Нерону, если не превзошедшим его. Так оба эти разорения пророчили и предвещали два разорения Иерусалима. Но чтобы их причины не пропали для потомства, надо их отметить, а для того — небольшое отступление.

Эдгар, король англов[744], преславный родом, нравом и державой, со своею супругою прижил Эдуарда, подобного ему и следующего по отцовским стопам, а когда его мать умерла, от второй законной жены родил Этельреда, чья мать, не желая уступить королевство Эдуарду, дала ему отравы, но, не добившись своего, наняла воинов и убила его в Шефтсбери. Наследовал Эдгару король Этельред, которого англы прозвали Несмысленным[745], ибо он никаким делом не занимался. У него от сестры графа или герцога Нормандии было двое сыновей, Альфред и Эдуард. Во времена этого бесславного Этельреда из-за его бессмыслия и бездействия короли близлежащих островов брали и добычу от Англии, и от Этельреда дары ради мира.

В ту пору возвысился один муж таким образом. На охоте Этельред отбился от спутников. Была зима, и он, блуждая в одиночестве, вышел к дому какого-то пастуха королевских коров, просил пристанища и получил его. Живо выскакивает сын сторожа, отрок по имени Годвин[746], более пригожий и добрый, чем обещало его родословие. Он стаскивает с короля сапоги, чистит, ставит назад; моет коня, вываживает, скребницей обходит, дает подстилку, заправляет корм; все устраивает опрятно, быстро и чисто. Явный любимец отца и уставщик скудного дома, он ставит на огонь самого жирного гуся и приставляет сестру за ним следить. Отец велит приготовить одну курицу; он тотчас ставит трех на огонь. Отец подает один кусок соленой свинины и овощи; тот расторопно добавляет три и, не спрашиваясь у отца с матерью, прибавляет подсвинка, то есть молодую непокрытую свинью[747]. Раздувает огонь, зажигает свечи, рассказывает побаски, чтоб скоротать время; короля потешит, матери польстит, отца поторопит; чего недостает, он заботливо восполнит; не ляжет, не сядет, не облокотится, не остановится; весь он в движении. Трудов не жалеет, не радеет о своей пользе, не заботится о поощрении, весь внемлет королю, всего себя ему посвящает. И хотя он не знает, что это король, но с такой полнотой оказывает ему королевскую почесть, смотрит на себя пренебрежительно, между тем как на него смотрят пристально, о себе не радеет, но другими избран, себя не разумеет, но другие его разумеют, не имеет ни желания, ни надежды, не из корысти служит, не забрасывает крючок, чтобы вытянуть что-нибудь, но издерживает всего себя радушно и носится с открытым сердцем, не ради прибытка или выгоды, и нежданно налетает на прибыток и выгоду. Пленяется король его рачением, принимает его, как своего сына, чтобы поставить управителем над великими богатствами. Так уж ведется: кто с алчным хитроумием забрасывает крючок заботы, ничего не выловит, а на простодушное усердие льется с небес нечаянная милость. Ибо король, вообще туповатый, тут все примечает, впивает и одобряет, и хотя сам ленивый, благосклонно принимает проворную заботливость и расторопную службу, как многие хвалят то, чему подражать не торопятся.