Был в пределах Арльского королевства, в епископстве Валенсии, замок под названием Эпарвье. У госпожи этого замка было неукоснительное обыкновение посреди мессы тотчас после Евангелия выходить из церкви; ей невыносимо было присутствовать при освящении Тела Господня. Когда по прошествии многих лет ее муж, господин замка, это проведал и, настойчиво допытываясь, так и не открыл причину таковой дерзости, в один праздничный день, когда дочитали Евангелие, госпожа, выходя, была задержана, не желающая того и противящаяся, своим мужем и его вассалами; и тотчас, как священник произнес слова освящения, госпожа, поднятая диавольским духом, улетает, унося часть капеллы за собою, так что та рушится, и больше в тех краях этой дамы не видели. Но часть башни, что поддерживала капеллу, стоит до сих пор, свидетельствуя об этих событиях[940].

Из этого, счастливый Август, тебе следует научиться любить тех, кто привержен божественным таинствам, и отвергать тех, кто любодействует от Бога[941], пренебрегая таинствами, совершенными рукою священника нашего времени, как будто сила и истинность таинства зависит от достоинства или недостоинства совершающих. Подлинно, еретики те люди, что презирают солнце, проходящее нечистыми местами. Таким образом, всякий, кто пришел к крещению по вере, должен приносить Богу хотя бы десятину от своего труда и первины мысли, сообразно этому: «Ищите прежде царствия Божия»[942], и отдавать ему десятину каждого дня. По крайней мере, когда Тело Господне освящается и приносится за нас Богу Отцу, пусть час один постоит с Христом, за нас на кресте распятым; пусть молится с молящимся, бодрствует с бодрствующим[943], и пока предстательствует за него его защитник, пусть от лица судии не удаляется. В церкви пусть ни о чем, кроме молитвы, не помышляет, ничего не говорит, ничего блуждающими очами не озирает. И пусть не довольствуется одним Евангелием, ни молитвой, ни посланием, ни песнопениями: ведь всем этим лишь предваряется высшее, все это — не то, чему следуют, чего ищут, во что верят. Надобно искать конечного исполнения. Ведь когда Бог возлюбил своих, до конца возлюбил их[944]; конец, а не битва, приносит венец.

Если ты пришел с даром как посланник господина, чтобы поднести то, что послано, разве мудро будет уйти, промолвив слова приветствия и изложив достоинства хозяйского дара, но не подав то, с чем тебя послали, и не выслушав ответной благодарности? В самом деле, ты приходишь предложить через молитву то, что священник предлагает через приобщение Св. Таин; почему же ты пустился прочь, не подав дара вышнему Отцу? Это слово, «дар» (esenium)[946], я сказал уместно, ибо оно — от слова «еда» (ab esu). Ведь это пасхальный переход, установленный Иисусом для мистического поедания агнца[947]. Проходит ведь посреди стана нашего Агнец, вземлющий грехи мира[948]. Проходит через уста священника так, что кость от него не сокрушается[949], и как в освятительных словах Он посылается от лона Отца, чтобы низойти в руки священника, так в приобщении Таин Он возвращается и восходит через уста священника к Богу Отцу, дабы принести к Нему наши молитвы, нами и за нас сотворенные. Вот почему Сам Господь говорит: «Сие творите в Мое воспоминание»[950], ибо всякий раз, как будете это творить, вы будете возвещать смерть Господню, доколе Он придет[951].

Таким образом, когда ты бежишь, не дождавшись совершения жертвы, и не веришь, что будет тебе на пользу жертва, за тебя приносимая, ты словно приходишь посмотреть на императора и удаляешься, взглянув лишь на его служителей. И Григорий во входной песни, им воспетой, и Павел в послании, и пророк в чтении, и пение градуала, и аллилуйя, все сии суть отроки и вестники Господни. Господня труба звучит в Евангелии, но во время таинственных действий священника Сам Христос нисходит, судящий тебя, предстающего Ему, тем строже, чем глубже Он видит тебя внутри, испытующий сердца и утробы[952].

И вот из-за греха этой порочной женщины, о которой мы говорили, капелла обвалилась, а сама она исчезла, проскользнув сквозь руки ее державших. И самый замок был разрушен и по здравому решению сменил место и название, ибо жители его переведены были в замок, что зовется Шарпей.

О ламиях, которых в народе называют масками или, на галльском языке, стригами[953], врачи говорят, что это ночные воображения, которые из-за густоты соков возмущают души спящих и производят тяжесть.

Однако Августин, основываясь на словах предшествующих авторов, считает их демонами, кои прежде были преступными душами, а теперь наполняют воздушные тела[954]. Они зовутся ламиями, или скорее ланиями, от слова «терзать» (a laniando), потому что терзают младенцев[955]. Ларвы же — как бы призрачные проявления ларов[956]; они представляют образы и очертания людей, хотя они не люди, но наваждения, приходящие по некоему тайному божественному попущению. Ведь как против тела, так и против души или духа человеческого демоны могут действовать лишь по божественному попущению[957].

Но чтобы порадовать и народные преданья, и уши слушателей[958], признаем, что это злосчастье некоторых мужчин и женщин — пересекать ночью в быстром полете целые области[959], входить в дома, угнетать спящих, внушать тяжкие сны, заставляющие вопить. Но они зримым образом и едят, и светильники зажигают, и разнимают кости людские, и разъятое иной раз собирают вместе в нарушенном порядке, и кровь человеческую пьют, и младенцев с места на место передвигают.

Мы слышали от мужа знатного и во всем христианнейшего, господина Имберта, архиепископа Арльского[960], нашего свойственника, прелата святой и испытанной веры и совершеннейшей жизни, что когда он был грудным младенцем, оберегаемым родителями с великою заботою и рожденным христианнейшею матерью, однажды ночью он лежал в своей колыбели, спеленатый, перед родительским ложем, в темный час полночи послышался его плач. Внезапно пробудившись, мать протягивает руки и не находит ребенка, чтоб его взять. Безмолвно об этом помышляя, она и заговорить страшится, и долгого молчания не выносит. Затеплив свечу, ища ребенка по всем углам, находит его в луже воды, что натекла с вечера от мытья ног, барахтающегося там без плача, спеленатого и тотчас улыбнувшегося матери со свечою. Что ж еще сказать? Она показывает все это кормилице и мужу, и никто не думает, чтобы кто-нибудь кроме ночных призраков мог это проделать. В самом деле, ведь многие испытали, что когда случается такого рода набег призраков, детей обыкновенно обнаруживают поутру вне дома и колыбели, на улицах, притом что двери заперты.