Как плохой продавец, я посещаю разные магазины, пытаясь выяснить, где он живет. Я пытаюсь вести один и тот же ужасный итальянский разговор в четырех разных магазинах, прежде чем нахожу золотую жилу.

— Sto circando signore Accardi — я ищу мистера Аккарди, — я жестом показываю на последний реквизит в моих руках и спрашиваю о Маттео. Брук предложила изобразить разносчика еды.

— Signore Accardi e morto — Мистер Аккарди умер, — владелец магазина нахмурился.

Аккарди умер? Я смеюсь про себя. Это не правда. Этот человек вчера обновил фотографию своего профиля на Facebook. Я не знаю, какого Аккарди она имеет в виду, но думаю, что это популярная фамилия здесь.

— Morto? No. Sto circando signore Matteo Accardi — Мертв? Нет. Я ищу мистера Маттео Аккарди, — я подчеркиваю его имя для пущей убедительности.

Ее губы складываются в букву «О». Она извиняется по-итальянски и пишет адрес Маттео на листке бумаги.

Итальянцы. Такие добрые. Такие доверчивые. Настоящие невоспетые герои экспедиции «В поисках моего отца».

Я выхожу из магазина и выбрасываю пустой бумажный пакет в ближайший мусорный бак. Всю обратную дорогу до моей гостиницы я улыбаюсь горожанам, как сумасшедшая.

Пришло время встретиться с человеком, о котором я мечтала всю свою жизнь.

Визг тормозов автомобиля отвлекает меня от моих мыслей.

— Вот мы и приехали. — Водитель говорит с тяжелым итальянским акцентом.

Мой взгляд переходит с моих коленей на окно машины. На вершине извилистой дорожки стоит причудливый дом с высокими стенами и передними воротами, увитыми плющом. Желтые штукатурные стены выделяются на фоне красивого озера. Это дом, в котором я хотела бы вырасти.

Я испускаю дрожащий вздох и роюсь в переднем кармане рюкзака, чтобы достать деньги.

Водитель принимает их с ухмылкой.

— Grazie — спасибо.

Я выхожу из машины. При беглом осмотре улицы обнаруживаю только два дома. Один из них принадлежит Маттео, а другой выглядит так, словно он попал в последний фильм ужасов. Темный особняк стоит на краю озера, окруженный высокими деревьями. Темные кирпичные шпили устремлены в небо, напоминая мне жуткий замок злодея. За прогнившим деревянным забором видны неухоженные кусты и заросший двор.

Я отворачиваюсь от заброшенного дома назад к дому Маттео.

— Ты можешь это сделать, — ногами, похожими на желе, я иду к огромным железным воротам у основания участка Маттео.

Откуда-то из его владений доносится громкая музыка. Я просовываю голову в одну из щелей в воротах и осматриваю его подъездную дорожку, обнаруживая несколько припаркованных машин. Черт. Глупая я, думала, что отец будет сам по себе.

Я пишу Брук сообщение, чтобы она знала, что я подъехала к его дому, но он не один. В этот момент я благодарна ей за то, что она настояла на том, чтобы оплатить смехотворную плату за телефонные услуги в течение двух недель, пока я буду осваиваться в Италии. Мне нужен ее совет, как поступить.

Машина, проезжающая по дороге, отвлекает мое внимание. Они знают Маттео? Спросят ли они меня, что я делаю на улице, притаившись у ворот? Или, еще хуже, что, если они затащат меня внутрь и на глазах у Маттео объявят меня каким-то преследователем? Все варианты сводят на нет мой шанс произвести хорошее первое впечатление.

Логика покинула меня, когда я запаниковала из-за того, что новый посетитель Маттео застал меня крадущейся за пределами участка.

Может быть, я все-таки не готова к воссоединению семьи? Мои глаза метнулись к щели в заборе соседнего дома. Я бегу к нему, когда фары освещают дорогу. Ветки из кустов царапают мне лицо и руки, но я преодолеваю боль. Любопытство толкает меня проникнуть вглубь участка.

Волчий вой вдалеке заставляет меня вздрогнуть. Есть ли в Италии волки?

— Черт. Если я умру сегодня, то буду преследовать Брук до конца жизни. Эта идея катится к чертям.

Используя фонарик телефона, я иду по траве, соперничающей с равнинами Серенгети2 в Африке. Я иду вдоль каменной стены, разделяющей участок моего отца и этот. Мои кроссовки несколько раз задевают толстые корни, и я проклинаю ночь.

После пяти минут обхода упавших веток и страшных на вид колючек я добираюсь до той части стены, где громче всего звучит музыка. Смех и разговоры людей заставляют мой пульс учащаться. Желание заглянуть внутрь подпитывает мою храбрость. Я обыскиваю стену в поисках какого-нибудь места, куда можно было бы забраться, но камни на ощупь скользкие.

— Даже стена не может быть такой легкой? — я смотрю на большое дерево рядом с забором. Оно выглядит достаточно приличным, чтобы забраться на него. — Как в старые добрые времена, Хлоя.

От звонка моего телефона в руке я вздрагиваю.

— Черт!

Я прислушиваюсь, не изменится ли музыка или разговор на случай, если они меня услышали. Кажется, ничего не случилось, смех отражается от цементной стены.

Я провожу пальцем по стеклу, чтобы ответить на звонок.

— Брук. Ты не поверишь, чем я сейчас занимаюсь, — включив громкую связь, я засовываю телефон под бретельку бюстгальтера, чтобы лучше слышать ее во время подъема.

— Я почти боюсь спрашивать.

— Ну. Я сейчас карабкаюсь на дерево, как тогда, когда мы пробирались обратно в нашу комнату после комендантского часа, — говорю я негромко, хватаясь за ближайшую ветку и упираясь ногой в ствол. Мои руки трясутся, но я протискиваюсь вперед, стиснув зубы.

— Ты всегда отстойно лазила по деревьям, так что это не может быть чем-то хорошим, — она фыркает.

— Не напоминай мне.

Рядом хрустнула ветка. Мои руки задрожали, и я остановила свое восхождение.

— Но помнишь, как ты упала на кучу собачьих какашек? — Брук нарушает тишину.

Не обращая внимания на шум, я хватаюсь за следующую ветку. Я подтягиваюсь на пару футов выше от земли. — Это не совсем то, что я могу забыть.

— Не хочешь объяснить, почему ты лезешь на дерево?

— Хочешь легальную или нелегальную историю?

— Конечно, поделитесь нелегальной, — новый громогласный голос прерывает разговор.

Я издаю пронзительный крик. Мои пальцы соскальзывают, и я падаю на спину. Из моего горла вырывается громкий звук «ой», когда что-то острое в рюкзаке пронзает мой позвоночник.

— Хлоя! Что случилось? О, Боже, пожалуйста, не умирай где-нибудь в Италии. Я никогда не смогу позволить себе билет на самолет, чтобы найти тебя, — доносится издалека голос Брук.

— Брук, я жива! — я ищу в лифчике свой телефон, но ничего не нахожу.

— Пока что.

От голоса незнакомца у меня по коже пробегает холодок. Его слова отвлекают мое внимание от поисков телефона.

Он задерживается у основания дерева, отбрасывая темную тень.

— Не хотите рассказать мне, что вы делаете, вторгаясь на мою территорию?

Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть его лицо. Страшные мысли, которые лезут мне в голову, не способствуют улучшению ситуации. Мурашки пробегают по моей коже, когда он скрывается в тени, не выходя на лунный свет.

Как идиотка, я остаюсь лежать на земле, окаменевшая и не двигающаяся.

— Я.… ммм… ну… видите ли…

— Если вам нужно столько времени, чтобы произнести несколько слов, мы пробудем здесь всю ночь, — слова выходят короткими и взволнованными, с намеком на акцент.

Ну, черт. Этот парень — абсолютный засранец.

— Кто вас послал? — огрызается он.

Кто меня послал? За кого этот парень меня принимает? Киллера?

Что-то шуршит, когда его силуэт перемещается в поле моего зрения. Порыв ветра доносит его запах. Он резкий и аппетитный, и я пытаюсь еще раз принюхаться.

— Я звоню в полицию. Они могут разобраться с тобой, как и с остальными, — он подносит телефон к уху. Свет от экрана отбрасывает на его строгие глаза зловещий отблеск.

Я выхожу из ступора и поспешно встаю на шаткие ноги. Последнее, что мне нужно — это столкновение с полицией. Воспоминание о последней встрече с ними заставляет меня вздрогнуть. Я поднимаю руки, чтобы показать ему, что в них нет никакого оружия.