Мое зрение затуманивается. То, как Сантьяго смотрит на меня, заставляет нечто в моей груди свернуться вокруг легких, выжимая весь кислород.

Сантьяго — это все, чего мне так не хватало в жизни. Безопасности, дружбы, любви — нашептывает крошечный голос в моей голове.

Я становлюсь зависимой от человека, и я не могу отрицать страх, который я испытываю по этому поводу. А тяга — это плохо. Пристрастия ведут к разрушению и душевной боли, и я не уверена, что смогу побороть такую дурную привычку, как он. Все в нем — пища для разбитой части моего сердца, которая отчаянно хочет, чтобы о ней заботились. Чтобы меня любили и лелеяли, потому что я важна. Любить кого-то другого в полной мере и не позволять пройти ни дню, чтобы он не знал об этом.

— Ты мне очень нравишься, — шепчу я. Это не признание в любви, но это самое большее, что я могу сделать на данный момент.

Он мягко целует уголок моих губ.

— Ты мне тоже очень нравишься. Ты нравишься мне гораздо больше, чем кто-либо другой.

Он проводит рукой по моим волосам. Это успокаивает меня, снимая боль в груди.

— Как ты понимаешь, что любишь кого-то, по сравнению с симпатией? — мой хриплый голос нарушает тишину между нами.

— Я могу говорить только на основании личного опыта, но, думаю, я могу сказать, что это происходит, когда мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не побежать через двор соседа и не вырубить его за то, что он заставил мою девочку плакать.

Все останавливается. Мое сердце. Мое дыхание. Рука Сантьяго проводит по моим волосам.

Я моргаю и смотрю на него.

— Личный опыт?

Он кивает.

— Ты любишь меня?

— Я был бы безумцем, если бы не любил.

Я не могу думать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Я обхватываю его шею руками и притягиваю его губы к своим. Слезы текут по моим щекам, но я не обращаю на них внимания. Сантьяго целует меня в ответ. Это битва языков и губ. Я опьянена, упиваюсь тем, что вдыхаю его жизнь.

Он отстраняется.

— Я люблю тебя, Хлоя. Я люблю тебя так чертовски сильно, что иногда спрашиваю себя, нормально ли это — испытывать тяжесть в груди, когда тебя нет рядом.

— Я даже не знаю, что такое любить кого-то другого, не говоря уже о том, как принимать любовь, — я хмурюсь, ненавидя, насколько правдивы эти слова.

— Ты позволишь мне показать тебе?

От такого простого вопроса у меня перехватывает дыхание. Я киваю головой, отчаянно желая заменить то опустошение, которое оставил Маттео. Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем любви Сантьяго. Я хочу узнать, каково это — быть центром чьего-то мира, пусть даже на несколько часов.

Сантьяго поднимается с дивана и ставит меня на ноги. Он берет меня за руку и тащит через весь дом к своей спальне.

Когда он бросает меня на кровать, мой пульс учащенно бьется. Тяжелый вздох вырывается из моего рта, перекрывая щелкающие звуки, которые издает Сантьяго, снимая свой iWalk. Мое тело наполняется постоянным гулом. Моя кожа становится горячей под одеждой, и я срываю все помехи.

Сантьяго подползает к моему телу, усмехаясь.

— Хочешь узнать, на что похожа любовь? — он поглаживает место, умоляющее о его прикосновениях. Один палец проводит по моему возбуждению, распределяя его.

— Да. — Я киваю головой вверх и вниз. Разве я могу отказать. Как кто-то может сказать ему «нет»? Он смотрит на меня глазами полными чувств.

— Любя тебя, я словно нашел спасательный круг посреди бушующего океана.

— Это должно быть романтично? — поддразниваю я.

Он берет меня за волосы, заставляя выгнуть спину. Губы пробегают по моей шее, прежде чем втянуть сосок. Жадные руки касаются каждого сантиметра моей кожи, как будто ему нужно запомнить контуры тела.

Я стону, когда он вводит один палец внутрь, а большой прижимает к клитору. Его прикосновения посылают разряды электрического тока. Захватывающе. С обожанием.

Вот что такое любовь. Когда тебя лелеют и почитают, потому что человек этого хочет, а не потому, что должен.

Он оставляет слабый поцелуй на точке пульса.

— Любить тебя — это как оказаться в пустыне без еды и воды. Как будто я наполовину в бреду, гадая, не является ли вся эта чертовщина миражом, потому что ничто не должно чувствоваться или выглядеть так хорошо. — Его медленная пытка принимает новый оборот, когда он увеличивает темп и вводит в меня еще один палец.

Его опытные прикосновения воспламеняют каждую клеточку внутри меня. Тепло пробегает по коже, когда он гладит самое чувствительное место, заставляя мою спину выгнуться. Слишком скоро он оставляет меня отдышаться, быстро надевая презерватив.

Он возвращается, пристраиваясь у самого входа.

— И самое главное, любя тебя, я понимаю, что рай — это не место, а человек.

Я цепляюсь за его спину, когда он проскальзывает внутрь. Волны тепла прокатываются под кожей, когда я принимаю каждый дюйм его тела. Это ощущение не похоже ни на что, что я испытывала раньше. Одновременно на меня обрушивается лавина эмоций. Слова Сантьяго проникают в сломленную часть меня, возрождая то, о существовании чего я вообще забыла. Часть, которую сломала моя мать. Часть, которую я прятала от мира после многих лет гнева и разочарования.

Слезы текут из глаз, пропитывая подушку. То, как Сантьяго смотрит на меня, воспламеняет изнутри. Я чувствую себя фениксом, умоляющим возродиться.

Его большой палец вытирает одну из слез.

— Я люблю тебя, Хлоя. И ничего страшного, если ты не знаешь, что значит быть любимой кем-то, не говоря уже о том, чтобы любить кого-то еще, потому что я обещаю любить тебя так, чтобы этого хватило на нас двоих. Любить тебя каждый день, чтобы компенсировать боль от остальных.

Он действительно любит меня. Глубоко. Безумно. Безоговорочно.

Я обхватываю его ногами за талию, притягивая как можно ближе.

— Я хочу такой любви.

Его губы прижимаются к моим, как молния, бьющая в грозовом небе. Это питает голод, нарастающий внутри меня. Его любовь окружает нас, в процессе исцеляя меня.

Он возвращает меня в момент, целуя до беспамятства. Вместе мы находим освобождение.

Это блаженство.

Это любовь.

Это мы.

Сантьяго

Сон ускользает от меня, пока я обдумываю все, что Хлоя рассказала о Маттео. Что-то в этой ситуации меня не устраивает, и я не могу перестать думать. Мне нужно, чтобы он понял, почему это так важно для Хлои. Она заслуживает шанса объясниться, а он должен ее выслушать.

Мне требуется вся сила воли, чтобы вылезти из постели и оставить Хлою одну. Она выглядит умиротворенной, бездумно хватая подушку вместо меня. Возникает искушение поглазеть на нее несколько минут, но я решаю не делать этого. Я никогда не уйду, если буду продолжать в том же духе.

Надев протез и какую-то одежду, я направляюсь к дому Маттео. Я нажимаю кнопку звонка на его калитке.

— Chi e? — Кто там?

— Сантьяго Алаторре, — я сохраняю нейтральный голос.

Ничего не происходит. Проходят минуты, а из динамика не доносится ни звука. Я собираюсь снова нажать на кнопку, но останавливаю себя, когда ворота со скрипом открываются.

Утренние солнечные лучи освещают мне путь по длинной подъездной дорожке. Я почти не обращаю внимания на окружающую обстановку, вместо этого фокусируясь на Маттео, стоящем на крыльце.

— Заходи внутрь, — он вздыхает и приглашает меня войти.

Я оцениваю обстановку, разглядывая безделушки и фотографии на стенах.

— Я знаю, почему ты здесь, — он садится на старый стул.

Я следую его примеру и сажусь напротив.

— Мне нужно, чтобы ты поговорил с Хлоей. Сегодня.

— Я не могу, — он качает головой.