— Это ужасная идея, и именно поэтому ты должна это сделать! Что плохого в том, чтобы пару раз притвориться перед его семьей и твоей? Вы оба что-то получите от этого.

— Я не люблю использовать людей, — от одной этой мысли мне становится не по себе.

— Ты не она.

Походить на мою мать — это последнее, чего я хочу в жизни. Я не могу отрицать, что все, что выходит из-под контроля, напоминает мне о ней.

— Да, но в последнее время мне кажется, что это именно так, потому что ложь накапливается.

— Слушай, это нормально, что ты беспокоишься о том, что станешь похожей на свою маму, но это другое дело. Сантьяго — добровольный участник.

— Да, но…

— Никаких «но». Разве он не согласился устроить ужин с твоим отцом на следующей неделе, когда Марко уедет и все уляжется?

— Да.

— Хорошо. Это похоже на человека, которого заставляют?

Я прикусила нижнюю губу.

— Нет.

— А нормальный человек согласился бы, чтобы его использовали?

— Не самый нормальный.

— Вот видишь! Тогда это взаимно. Ты помогаешь ему, он помогает тебе. Теперь… если тебе нужна его помощь в спальне, я уверена, он тоже будет рад помочь.

— Я устала от тебя!

— Святое дерьмо! — Брук задыхается.

— Что?

— Ты не сказала мне, что его сестра — Майя Слейд! Она знаменита на YouTube. Я смотрела ее влог о Швейцарии в прошлом году.

— Что? — с каждой новой информацией о Сантьяго Алаторре от моей жизни убавляется год.

— Она снимает множество видео о путешествиях и образе жизни. Я не связала имя Сантьяго и Майи, когда ты упомянула его! Боже мой. Ноа, блять, Слейд! — Брук выкрикивает в трубку целую вереницу слов. — Все, я пакую чемоданы. Тебе нужен партнер по преступлению, а мне, прямо скажем, просто нужен партнер. У них должен быть какой-нибудь горячий, знаменитый друг для маленькой старой меня.

Я смеюсь до икоты, любя Брук за то, что она развеяла мои опасения по поводу сегодняшней встречи с Сантьяго.

— Если ты приедешь сюда, то никогда не уедешь.

— Не искушай меня.

Хлоя

Сегодняшний вечер совсем не похож на мой последний визит. Для начала, Марко бросает меня, как только я вхожу в дом. Он сидит на диване в гостиной, прильнув глазами к телевизору. Его отсутствие делает присутствие Сантьяго еще более пугающим, словно темная сила поглощает меня целиком. Я боюсь провести время без присмотра с высоким мужчиной, который отвечает всем моим требованиям.

Он ведет меня на свою роскошную кухню. Запахи, исходящие от плиты и духовки, вызывают у меня слюноотделение. Это совсем не то, к чему я привыкла.

Сантьяго, умеющий готовить, полностью обезоруживает меня. Я прислонилась к стойке, завороженная тем, как он режет лук, словно он горячая испанская версия Гордона чертова Рамзи. Его руки сгибаются при каждом движении. Пять минут, которые я провожу, пуская слюни, окончательно закрепляют мою решимость просматривать все кулинарные шоу, доступные на телевидении. К черту Остров любви, я здесь ради кухонного острова.

Слава Богу, я закрепила за ним статус фальшивого бойфренда. С такими талантами, как у него, его нельзя пускать на свидания.

Я смеюсь про себя над своими собственническими замашками.

Он поднимает глаза от разделочной доски.

— Что смешного?

— О, ничего, — говорю я его напряженному бицепсу.

Он крепче сжимает нож, заставляя мышцы руки напрячься.

Мои щеки теплеют, когда я поднимаю взгляд и ловлю его глаза.

— Я не знала, что ты умеешь готовить. По-настоящему готовить, знаешь, с модными ножами и настоящими овощами.

— Я почти боюсь спросить, что ты имеешь в виду под «настоящими овощами», — он притворно вздрагивает.

— Эй, не суди. У меня нет таланта на кухне, поэтому я обхожусь замороженными продуктами.

— Замороженными? Почему ты это делаешь?

— Вот маленький пример: я превращаю тосты в угольки.

От его смеха у меня по коже бегут мурашки.

— Ты как моя сестра. Она не смогла бы нарезать салат, даже имея пошаговую инструкцию и видеоурок.

— Я бы сожгла руководство и заказала еду на вынос. Это звучит как самый безопасный вариант для всех участников.

— Ты готова учиться?

— Готовить? — я смотрю на него, облизывая нижнюю губу. От одной мысли о том, что Сантьяго научит меня чему-то по хозяйству, я практически задыхаюсь.

Его глаза темнеют, когда он смотрит на мой язык.

— Ты можешь перестать это делать? Это отвлекает, — он проводит большим пальцем по моей нижней губе, вытирая ее.

Я задыхаюсь. Мои пальцы вцепились в стойку, пока я смирялась с отказом легких.

— Что?

— Ты хочешь мне помочь? — он игнорирует мой вопрос и указывает на ингредиенты, покрывающие прилавок.

— Правда?

— Я буду считать это своим долгом перед обществом. Мы не можем допустить, чтобы ты питалась замороженными овощами и рисковала жизнью других, поджигая хлеб, — он ухмыляется.

Я улыбаюсь, наслаждаясь его легкомыслием.

— Если бы я вернулась в Америку, умея готовить что-то, кроме макарон с сыром быстрого приготовления, думаю, моя лучшая подруга Брук лично прислала бы тебе подарочную корзину.

Сантьяго усмехается, грубо и тепло.

— Ты умеешь чистить картошку?

Я киваю.

— Мы с Брук слишком часто пытались приготовить неудачные праздничные ужины.

Он передает мне картофелечистку и миску с картофелем.

— Может, ты займешься этим, пока я закончу здесь? — он возобновляет нарезку.

Я работаю в темпе бабушки с артритом, не желая, чтобы мое время с Сантьяго заканчивалось. То, как он выполняет работу, выводит определение «фуд-порно» на совершенно новый уровень. Он продолжает, подготавливая различные ингредиенты с такой легкостью. У меня возникает серьезное искушение обмахивать себя рукавицей для духовки.

Я беру еще одну картофелину из миски и приступаю к работе.

— Что ты готовишь?

— Эмпанадас, потому что это любимое блюдо Марко, и другие закуски для нас.

Серьезно, этот мужчина — совершенно другой уровень неотразимости. Он готовит, он нянчится с детьми, и он ворчливый. Мой криптонит.

— Вау. Большинство детей любят пиццу и куриные котлетки, а он любит модно звучащую испанскую еду.

— Эмпанадас— это что угодно, только не модная еда, — Сантьяго смеется.

Хороший способ показать себя стильной перед миллионером, Хлоя.

— О. Точно, — я игнорирую жар, ползущий по моей шее, надеясь, что Сантьяго его не заметит.

Судя по тому, что его улыбка становится шире, я не могу считать себя настолько удачливой. От его взгляда моя кожа оживает.

— Я понимаю, почему ты так думаешь, исходя из того, сколько ингредиентов нам нужно. Это рецепт моей мамы. Она научила меня, когда я был немногим старше Марко.

— Правда? Твоя мама — умная женщина, с раннего возраста готовила тебя к тому, что ты будешь идеальным мужем, — слова вырвались из меня прежде, чем вмешался мой фильтр. Я бы шлепнула себя, если бы у меня не были заняты руки.

— Скорее, я бы умолял маму научить меня, чтобы я мог красть кусочки перед ужином. Но не буду врать, это может пригодиться, когда я стараюсь произвести впечатление на красивую женщину.

Конечно, он готовит, чтобы заманивать ничего не подозревающих женщин. С чего бы мне думать, что я такая особенная снежинка, с которой он готовит?

— Кто-нибудь говорил тебе, что у тебя очень выразительное лицо? — он направляет острие своего ножа в мою сторону.

Если бы у меня было хоть какое-то чувство самосохранения, я бы посчитала это пугающим серийным убийцей.

— Нет. А что?

— Потому что твоя улыбка исчезла после того, как я высказался. Я должен говорить яснее. Я произвожу впечатление на тебя с помощью эмпанадас, тапас и хорошего вина.