— Доброе утро, — грубый голос Сантьяго приветствует меня, когда я выхожу из комнаты. Он сидит на диване в номере без рубашки и читает на iPad.

Как он всегда просыпается раньше меня?

Я осматриваю верхнюю часть его тела, мой взгляд задерживается на рельефных мышцах живота. Боже правый. До сих пор я не встречала парня, который выглядел бы так, как будто ему место на обложке журнала. Я кашляю, приходя в себя.

— Твоя рубашка где-то потерялась?

Он хихикает.

— Я не сплю в рубашке.

— Ну, ты всегда можешь проснуться в ней.

Его улыбка расширяется.

— И пропустить выражение твоего лица, когда ты меня рассматриваешь? За какого мужчину ты меня принимаешь?

— Ты уверен, что хочешь услышать мой ответ?

Он смеется.

— Может, лучше не стоит.

— Хороший выбор, — я ухмыляюсь.

— Итак, у меня есть сюрприз.

Моя улыбка исчезает.

— Нет.

— Выслушай меня.

— Я не люблю сюрпризы. Никогда.

— А если это связано с покупками?

— Особенно если это связано с покупками.

Он осмеливается рассмеяться.

— Тогда мне жаль. Правда. Но моя сестра и мама хотят взять тебя с собой в магазин за платьем для сегодняшнего гала-концерта.

— Фу, — я резко бросаюсь на диван. Мои ноги перекидываются через его бедра, и он закрепляет их на своих коленях.

— Я пытался отговорить их от этого плана, но они твердо стоят на своем.

— Ты бросаешь меня на съедение волкам на второй день!

— Я бы не просил тебя, если бы не думал, что ты справишься.

— Верно. И позволь мне угадать. Ты не пойдешь с нами.

Он нахмурился.

— Я могу, если ты хочешь. Просто я никогда не хожу с ними по магазинам, а они, кажется, хотят побыть с тобой наедине.

— Это катастрофа на пороге. Они раскусят нашу затею через час или меньше.

Сантьяго качает головой, пытаясь скрыть самодовольную ухмылку.

— Нет. Они будут сосредоточены на тебе и покупках, поэтому не заметят ничего разоблачающего.

— Все, что я выдумаю о тебе в присутствии твоей семьи, будет твоей собственной виной.

— Я не ожидал от тебя ничего меньшего. Чем возмутительнее, тем лучше.

— О, я так и сделаю. Я начну с того, что ты тайно любишь бомбочки для ванны. Я ухмыляюсь.

— Если они спросят, то, только те, которые пахнут лавандой или цитрусовыми. Все остальное вызывает у меня зуд.

Если ворчливая версия его была терпимой, то шутливый Сантьяго вызывает привыкание. Он настолько прекрасно ядовит, что я бы не отказалась от передозировки.

* * *

Я чувствую себя самой большой мошенницей, сжимая бокал шампанского, пока мы идем по роскошному магазину с названием, которое я не могу выговорить. Мои потертые кроссовки скрипят каждый раз, когда я ступаю по мраморному полу.

Мы перемещались между магазинами, с мамой Сантьяго, которая попросила меня называть ее Даниэлой. Она провела все утро, рассказывая забавные истории о своем сыне, пока Майя говорила о нем, как об участнике любовного шоу. Не то чтобы меня кто-то убеждал в том, что Сантьяго — отличный парень. Я видела это своими глазами, и это не то, что я забуду в ближайшее время.

— Как насчет этого? — Майя протягивает мне шелковистое платье. Материал на ощупь пышный и не похож ни на что из того, что у меня есть.

Я украдкой взглянула на ценник, и меня чуть не хватил удар. Это платье стоит больше, чем моя арендная плата за месяц.

— Тебе не нравится? — улыбка Майи спадает.

Почему она должна быть такой замечательной и доброй? Неужели у нее не может быть недостатка, из-за которого можно было бы выбежать за дверь и никогда не оглядываться?

Я запинаюсь.

— Эм… нет. Оно выглядит великолепно, не пойми меня неправильно, но…

— Дело в цене? Не беспокойся об этом. Сантьяго сунул мне свою кредитку перед тем, как мы вышли из отеля.

— Что он сделал? — первые строчки «Красотки» тзвучат в голове, а желудок скручивается в тугой узел.

— Он сказал, чтобы я выбрала для тебя самое красивое платье, иначе он не придет на гала-вечер. Я восприняла это как вызов.

— Это так… мило, — задыхаюсь я.

— Я не думаю, что видела своего сына настолько очарованным кем-то раньше, — мама Сантьяго подмигивает мне. В ее карих глазах есть свет, который я не могу игнорировать.

Либо мы замечательно притворяемся, либо все хотят отчаянно верить, что Сантьяго искренне счастлив.

— О, — это все, что я могу сказать. Этот парень предложил заплатить за мое платье, ради всего святого, и все, что я могу сказать, это «О». Я ступаю на крайне опасную территорию рядом с ним. В таких коварных водах девушка может утонуть, если не будет осторожна.

Платье на манекене у витрины магазина привлекает мое внимание. Черный материал блестит под светом прожекторов, и тысячи кристаллов словно движутся. Длинные рукава уравновешивают строгость открытой спины. Мне кажется, я никогда не видела такой потрясающей одежды. Как будто дизайнер создал иллюзию лунного света, отражающегося от сверкающего океана в полночь.

— О, только посмотри, как загорелись твои глаза! — обращается Майя к сотруднику, который нам помогает. — Нам нужно это платье, пожалуйста.

— Что? Мне понравилось то, которое ты выбрала! — я спотыкаюсь на своих словах.

— Но ты влюбилась в это, — Майя вздергивает брови.

Судя по тому, что платье является частью витрины, оно должно стоить намного дороже, чем то, которое я держу в своей трясущейся руке. Мне противно покупать что-то подобное за чужой счет. Я даже не вижу на нем ценника, что означает только одно.

— Не пытайся сказать «нет». Когда моя дочь на что-то решается, она во что бы то ни стало, добьется своего, — советует мама Сантьяго.

Майя вырывает у меня из рук платье, которое она выбрала. Она легонько подталкивает меня в примерочную, и служащая магазина приносит черное платье.

Я не могу выйти с ним из магазина. Как я могу смириться с этим, если в прошлом месяце я едва зарабатывала достаточно, чтобы оплатить аренду?

Я достаю телефон и пишу Сантьяго.

Я: Пожалуйста, скажи мне, что ты не сказал своей сестре, что не пойдешь на гала-концерт, если она не купит мне красивое платье.

Сантьяго: Могу я ссылаться на пятую поправку?

Я: Поскольку ты не американец и не соблюдаешь Конституцию, ответ — нет!

Я: Серьезно. Я не могу позволить тебе заплатить за такую дорогую вещь. Скажи своей сестре, чтобы она отвела меня в Zara или что-то более подходящее для моего бюджета.

Сантьяго: Но я боюсь ее. Почему бы тебе не сказать ей, раз уж ты сама выступаешь против этого?

Я: Ты боишься своей сестры? Хотела бы я придушить тебя через телефон.

Сантьяго: Это твой фетиш? Ты действительно очень удивляешь.

Я фыркнула.

Сантьяго: И да, я боюсь свою сестру. Она, может, и маленькая, но бойкая. Я бы не стал с ней связываться. Один раз, когда я попытался, она побрила меня налысо посреди ночи в отместку.

Я: Ты самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречала.

Сантьяго: Замени «раздражающий» на «самый добрый» ии получится комплимент. Попробуй на мне. Такие вещи требуют практики.

Я задыхаюсь. Мой телефон пикает, прерывая мои печатающие пальцы.

Сантьяго: Ты всегда можешь вернуть мне деньги, если тебе действительно неприятно принимать подарки.

Я смогу позволить себе такое платье, только если буду работать до тех пор, пока на голове не появятся седые волосы.

Сантьяго: Но я бы предпочел, чтобы ты этого не делала. Это отнимает все удовольствие. Просто позволь кому-то другому позаботиться о тебе хоть раз.

Позволь кому-то другому хоть раз позаботиться о тебе. Что-то в его простых словах заставляет мою грудь сжаться. Я не могу отвергнуть его, когда он так откровенен со мной.