— Ну-ка, возьми-ка, попробуй-ка.

Я взял лук и попробовал. Дерево как дерево. На вкус ничего особенного. Разве что зубы неприятно заболели.

Роланд тяжело вздохнул.

— Тетиву натяни.

Я натянул. Точнее попытался, но, сколько я не пыжился, так и не смог заставить ее отодвинуться от лука хоть на пару пальцев. Роланд отобрал у меня лук и вновь выдал что-то про хреновину. В его руках появился нож. Клинок крутнулся меж пальцев, заскользил по ладони и замер рукоятью ко мне. Я боялся, что сэр рыцарь попросит и его попробовать. Такого зубы мои не выдержат. Ладно, еще лук, он хотя бы деревянный, а этоткороткий нож он ведь весь из железа. И я осторожно взял его руками. Обеими сразу.

— М-да-а, — протянул Роланд. — Послушай, Зернышко, ты ведь повар? — я с гордостью и готовностью кивнул. — Ты хоть раз в жизни птичку разделывал? Потрошил ее? — я снова кивнул, припомнив какие вкусные у птичек потроха, если их зажарить с травками, да на маслице. — А теперь представь, что там внизу, под меховыми куртками птички. А мех этот, не мех, а перья. Можешь представить? — я подумал минуту и понял что смогу. — Тогда пошли! — усмехнулся Роланд.

Спуститься мы не успели. То, чего так боялся Роланд, то чего он так ждал, свершилось. Сестре-близняшке, замолкшей в моей голове Суккубы, надоело ждать, когда ее воинство перебьет всех нас, и она решила покончить дело разом. И для этого у нее было все. Она подняла руку, и первый этаж дома просто престал существовать. О том, что когда-то там что-то было, напоминали только держащие второй этаж столбы, да гора деревянной пыли. Лестница заскрипела, зашаталась и рухнула вниз. Роланд, схватил меня за шкирку и бросил в сторону, сам кинулся следом. Второй удар разметал второй этаж.

— Жалкие, жалкие людишки! — скрипела сидящая на коне черного рыцаря уродливая тварь, бывшая некогда красивой женщиной. — Вы убили мою сестру. Вы заплатите за это, — и глаза ее полыхнули красным огнем. — Все заплатите за это! — она что-то высоко подняла в руке, перехватила второй рукой, уперлась пальцами, намереваясь это что-то сломать, и замерла.

Деревянная крошка зашевелилась, на покореженные доски пола легла покрытая кровью женская рука. Пальцы ее уперлись в пол, напряглись, вытягивая тело, и из деревянного крошева выбралась Бели. Одежды на ней стало еще меньше, и теперь голой была не только грудь. Ее тело прикрывала лишь узкая полоска на бедрах, но и та держалась лишь на честном слове. Она мотнула головой, сорвала с волос чью-то отрубленную ладонь, что крепко впилась мертвыми пальцами в ее косу и не глядя, отбросила в сторону. Затем сплюнула в сторону и наклонила голову.

Рослые серые воины мгновенно обступили черную женщину, и только сейчас я заметил, что одежды на ней немногим больше чем на Бели. В пустой голове мелькнула мрачная мысль об очередной женской драке, сколь беспощадной к волосам, столь и бессмысленной. Но лишь мелькнула. И пропала, потому что появилась другая, что я вот-вот упаду.

Да, я же совсем забыл сказать, что когда Роланд меня швырнул, он не слишком смотрел куда швыряет и я приземлился точно на забор, весьма ощутима ударившись треснувшими в груди ребрами. И вот теперь я с этого забора медленно сползал. И растушуй под забором колючий куст, мне совсем не нравился. Он, а точнее попытки избежать тесного знакомства с ним, и заставил меня отвлечься от Бели и черной женщины на черном коне.

Я всеми силами боролся с притяжением, и даже пытался высмотреть, где в кусте колючек поменьше, но потерпел неудачу. Притяжение сорвало меня с забора и сунуло прямиком в колючки. Я заорал. Еще бы не заорать, когда в тело впиваются сразу сотня, а то и две иголок. И я заорал. И подпрыгнул. Подпрыгнул, чтобы снова рухнуть на куст и подпрыгнуть еще раз, вопя еще громче. Когда же притяжение сжалилось надо мной, и позволило рухнуть мимо куста, я больше походил на неудачно ощипанную курицу, чем на человека: одежда моя превратилась в изодранные покрытые кровью клочки.

Я упал и тут же вскочил на ноги. Руки мои сжимали нож сэра Роланда, и я собирался его сохранить для рыцаря. В тот момент я не думал, что меня могут убить, я собирался драться за нож. Но меня все начисто игнорировали. Бели и черная дама буравили друг друга глазами, серые рослые воины в источающей туман броне смотрели на монашку, а чем занимался сэр Роланд, я не имел ни малейшего понятия. Короткий взгляд вокруг ситуации не прояснил и сэра рыцаря не нашел.

Тем временем монашка криво усмехнулась, потянулась себе за спину. Но в этот момент, деревянная крошка за ее спиной зашевелилась, из нее выросла мужская широкоплечая фигура в грязном меху. Мужик долго не сомневался и обхватил монашку сзади широченными лапищами. Бели этого могла и не заметить, но пальцы мужика сомкнулись на ее груди, придавив сосок и вот этого целомудренность монашки простить, не смогла. Я успел лишь заметить, как трижды мелькнул в лунном свете и огне пожарищ ее нож. Мужик захрипел, осел, но грудь ее не выпустил. Монашка ударила снова, начисто отрубив ему кисть, а затем с отвращением смахнула ее в пыль. То, что обладатель отрубленной конечности воет, катаясь по земле, ее почти не волновало. Скорее ее беспокоили звуки, и чтобы он умолк, она легонько пнула его в челюсть. Движение ноги монашки было ленивым, но то как, сверкая словно алмазы, разлетелись зубы громилы, я запомнил навсегда. А также навсегда решил для себя ни под каким соусом с монашками не связываться. Мало ли что.

— Твоя богиня мертва, — проскрипела женщина на черном коне, наконец, поняв кто перед ней. — Я убила ее! — она широко улыбнулась, обнажив острые желтые зубы. — И впитала всю ее силу. Теперь она во мне. Присоединяйся ко мне и мой господин одарит тебя могуществом, о котором ты и мечтать не могла.

Бели лишь криво усмехнулась. Ее рука, наконец, закончила движение, зацепила что-то за спиной, потянула. Лицо монашки исказила гримаса боли, но рука не остановилась. На лбу монашки выступили и сверкали капельки пота, из глаз ее текли слезы, но она тянула и тянула что-то из-за спины. Наконец тяжело вздохнув, она остановилась и отвела руку от спины, зажимая в ней что-то крохотное-крохотное.

— Мне, — простонала монашка. — Мне не нужна богиня!

Ее пальцы разжались. На ладони лежал маленькая сверкающая баночка. Такая крохотная, что столичная модница в нее и одну сережку не положит. Колечко еще может быть, и то если с мизинца и без камня.

Взгляд женщины на черном коне прикипел в сверкающей, светящейся желтым баночке. Она сжалась, задрожала, заставила коня сделать пару шагов назад, укрываясь за спинами серокожих воинов.

— Убить! — заверещала она. — Убить ее!

Серые сорвались с места, но, кажется этого только и ждала Бели.

Думаете, стоит вам рассказывать, что произошло дальше? Хотите ли вы слушать, как хрупкая на вид девушка, уступающая как минимум две головы каждому, из несущихся к ней воинов, разделается с ними? Интересно ли вам будет узнать, как она резала их и колола, как отрубала руки, как выкалывала глаза, откусывала носы и уши. Не думаю, что вам приятно будет знать, каким именно образом она проломила пару черепов. Поверьте мне, я знаю, хотя и не все помню. Все-таки память моя очень избирательна и многое забывается. Нет, не получилось? Да, я понял. Все что произошло той ночью с Бели и демоническим воинством я помню до сих пор в мельчайших подробностях. И поверьте мне, вам надо знать только то, что монашка светилась от удовольствия, уничтожая демонов. Она упивалась возможностью отправить каждого из них обратно в ад и радовалась, когда это получалось. Я не видел ее такой никогда прежде, хотя и была пара намеков. Вы точно хотите это слушать? Я не очень хочу это рассказывать.

Ладно, ладно, уговорили. Хотите так слушайте, в конце концов, я же обещал вам драки. Но перед тем как начну, надо сказать, что серых воинов к этому моменту осталось штук тридцать. Понятия не имею, сколько их было до заварушки, но сейчас три десятка демонических солдат бросились к монашке. К ним присоединился десяток уцелевших парней в меховушках. И вот эдакая волна из мужских тел и оружия мчалась к спокойно стоящей хрупкой девушке.