Туч священник не боялся. За свою жизнь он достаточно помок под дождями. Воспринимая их иногда как благо и дар богов, он смывал под ними пыль дорог, кровь врагов и различных паразитов, что неизменно заводятся на теле, если к нему достаточно долго не прикасается тряпка и мыло. А вот то, что скользило по небу под самой тучей, его напугало весьма.
Видите вон ту маленькую точку, ту, что пытается бороться с ветром? А за ней еще парочку таких же? А за ними еще и еще? Видите? Нет? Я их тоже не видел, но зрение у священника, было куда как острее моего, да и, не смотря на то, что я уже имел сомнительное удовольствие путешествовать на спине одного такого, я бы ни за что не узнал орла.
Красивая женщина вышла из гостиницы, потянулась, довольно улыбнулась, чувствуя сладкий щекочущий, манящий, лишающий разума и воли запах. Она обогнула дом, увидела таращащегося на небо священника, проследила его взгляд и замерла рядом с ним, в точности повторяя его позу и хрип все еще вырывающийся из его горла. Так они и стояли: красивая оболочка с черной голодной душой внутри и некрасивый старый священник с сытой душой и пустым брюхом. Два голодных существа смотрели на приближающихся орлов и гадали, какого черта здесь понадобилось орлам и тем более их наездникам.
Туча все росла, орлы все приближались. Священник очнулся первым, он повернул голову к застывшей подле него женщине и тихо вскрикнул. И у него были на то причины. Женщина все еще оставалась красивой, но то, что делали ее пальцы одной лишь красотой не объяснить. Нет, бывает, что женщине настолько разонравилось ее платье, что она готова его голыми руками в клочки изорвать, но не такими же тонкими, враз почерневшими, с отросшими длинными когтями.
Священник коротко вскрикнул, отпрыгнул в сторону и, пока медленно утрачивающая красоту женщина поворачивалась к нему, нанес ей удар тем, что имел в руках. Он ударил ее статуей. Каменной статуей. И ударил умело и сильно. Женщина охнула и повалилась на колено. А священник ударил ее еще раз. И он бы наверняка ее убил, если бы она была, скажем оборотнем, самым обычным, ну вы знаете, встречали, наверное. Но она была демоном. Старшим демоном. А потому удары священника проходили для нее почти незаметно. Почти, потому как был ее священник не абы чем, в статуей, посвященной какой-то святой, что чтут только в этом богами забытым месте. И вот это демону не нравилось.
Взмахнув рукой, она попыталась выбить статую из его рук, но промахнулась и врезала ему в грудь. Бедолага пролетел шагов тридцать, прежде чем упасть на землю и выпустить статую из рук. На этом бы все и закончилось. Не сомневаюсь ни минуты, что красивая женщина непременно убила бы священника, а после разделалась бы и остальными людьми, собравшимися на площади, а уж потом спокойно утолила мучающий ее голод. И пришли бы мы в совершенно пустой город. Однако сделать такое она не смогла.
Статуя вылетела из рук священника, перевернулась в воздухе и пала на землю, расколовшись пополам. Площадь мгновенно оказалась залита нестерпимым светом, таким ярким, что даже мы, с Роландом находясь еще достаточно далеко от городских стен, невольно зажмурились, а когда проморгались, против воли ускорили шаг.
Здесь я снова немного отвлекусь от моих сбивчивых фантазий. Да, я не знаю как все произошло на самом деле и всецело полагаюсь на рассказ того самого священника и не верить ему у меня оснований нет. Но все же простите, поскольку я не был непосредственным участником тех событий, они могут быть немного преувеличены, сначала священником, а теперь уже и мною.
Вернемся в город. Священник лежит на земле, рядом с ним расколотая статуя сияет ярче солнца в погожий денек, красивая женщина оторопело смотрит на то, что медленно проступает в центре света, а орлы просто пролетают мимо, и на их спинах нет ни единого наездника. Куда и зачем они летели, я не знаю до сих пор. Да и не видел я их. Священник видел, а я нет. И Роланд тоже нет. Да мы с ним и тучи не видели.
Как бы то ни было, но красивая тело с очень не красивой душой внутри не стало дожидаться, что же там появится, когда свет угаснет, а может, она это прекрасно знала и подтверждение собственных глаз ей было не нужно. В любом случае, она бросилась наутек со всей скоростью, на которую было способно ее красивое, но совершенно не тренированное тело. Вот если бы на ее месте была монашка, она могла бы легко обогнать сестренку Суккубы и встретить ее на финише, ковыряясь ножичком в ногтях. Но монашки с нами не было, а мы с Роландом и не подозревали, что надо кого-то догонять. Скажу больше, даже Суккуба и та не подозревала, что сестра ее улепетывает так, что только пятки сверкают.
Священник же кое-как смог подняться на ноги, но лишь для того, чтобы упасть, снова отбивая головой об землю, ритм молитвы, что тут же торопливо стал читать. А из облака света вышла женщина. Самая обычная, если не сказать что не красивая. Вот совсем не красивая. И это меня сильно порадовала. Суккуба тоже красотой не отличается. Формами еще как! Но красота ее лица сомнительна, хотя губы и сладки. А вот красивая Валькирия на деле оказалась куда как неприятным существом. Язык не поворачивается назвать ее человеком. И я не стану его ломать, чтобы это сделать.
Следом за священником на колени попали и все те, кто пришел за ним на площадь. Вот в этой странной позе их и застали мы с Роландом.
Мы, наконец, добрались. Я изорвал и штаны, и куртку и даже башмаки о лесные колючки. Роланд же, наверное, отбил себе ладонь о мой затылок так подгонял и торопил меня. И вот когда мы миновали городские ворота и вышли на площадь то застали там такое зрелище: перед стоящей на коленях и что-то завывающей толпой склонив голову на бок и протянув над людьми руки, стоит женщина лет так пятидесяти. С не плохой для возраста фигурой, не провисшей, сохранившей форму грудью, осиной талией и взглядом, в котором отражается вся боль собравшихся здесь людей. Собственно это снова мои фантазии. Я увидел лишь три десятка повернутый ко мне задниц и стоящую над ними и почему-то сияющую бабу. Судя по тому, что пробормотал Роланд, он увидел примерно тоже самое. Но в отличие от меня он был хорошо воспитан, я бы на его месте сказал бы громко, а он только пробормотал.
Но и бормотания оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание светящейся женщины. Она внимательно посмотрела на нас, улыбнулась, подняла руку. Я видел, как с пальцев ее сорвались два малюсеньких огонька. Я успел услышать в голове короткий женский вскрик, но понять, кому он принадлежит, не усел. А вот хриплый голос Черта различил весьма четко и как-то радости в нем не обнаружил. Роланд тоже увидел летящие к нам огоньки и попытался если и не увернуться от них, то хотя бы избежать их попадания в важные для жизни места. Не успел. Огоньки врезались ему в плечо, а мне в грудь. Сразу стало тепло и спокойно, навалилась усталость, глаза закрылись сами собой.
— Не спать! — рявкнул в моей голове Черт.
Это ты бабушке своей скажи, мелькнула мысль, смысл которой я не понял до сих пор и я рухнул в теплую мягкую темноту. Последнее, что я видел, как тело Роланда упало рядом. Его голова, ударившись о землю, подпрыгнула, пальцы впились в пыль, но голова рухнула снова и глаза Роланда закрылись.
Мы не знали, еще бы мы знали, будучи без сознания, что нас аккуратно приподняли с земли и не менее аккуратно доставили в местный храм, где еще более аккуратно уложили на лавках и даже накрыли одеялами. О судьбе сбежавшей сестренки Суккубы я тогда совершенно не думал, да я вообще о ней никогда не думал.
Как не думал я и о том мужчине, что остановился прямо посреди дороги и, нахмурившись, смотрел в сторону города. Он не мог его видеть, до городка оставалось еще пара дней пути, но он больше не чувствовал опасности, хотя и от того что он чувствовал радости он испытывал мало. Почесав шею и тихо выругавшись, он медленно направился дальше.
И никто их, нас не знал, что зловредная сестра моей знакомой не просто бежит, она бежит во вполне себе определенное место, где уже открывается темный проход, откуда один за другим выходят бледные как смерть воины.
