Рыцарь неторопливо спускался с холма в полном одиночестве. Он был уверен в своих людях и пусть каждый из них не был даже в половину Керанто и уж тем более не стоил и ногтя сэра Гриза, но их количество было таковым, что они могли бы похоронить обоих воинов под собственными телами, без особого ущерба для численности. А потому черный рыцарь спускался медленно, позволяя бегущим впереди насладиться ожиданием битвы и скоро пролитой крови.
Воин Света это понимал, наверное, мне хочется надеяться, что он это понимал, потому что я не хочу разочаровываться в нем еще сильнее. Так вот, понимая это, Керанто отправил своих людей наперерез бегущим с холма не с целью задержать бегущих, а лишь скромно пощипать их оголенный фланг. Сам же он нырнул в кусты и помчался к черному рыцарю. Да, у него были свои счеты с приспешником колдуна, даже не смотря на то, что он не мог знать об уничтожении Храма Света. Но Керанто не учел, что в тот самый миг, когда он мчался по кустам, с другой стороны в том же направлении по полю несся сэр Гриз.
Пути трех рыцарей пересеклись в одной точке, как раз в тот момент, когда люди черного рыцаря врезались в круг щитов личной гвардии принцессы. Хотя тут я немного лукавлю. Ладно, лукавлю, много, но ведь красиво было бы, если бы три рыцаря сошлись в поединке на склоне холма, пока их люди в капусту крошат друг друга. Но все было не совсем так. Роланд добрался до черного рыцаря первым, а к Керанто присоединился один из его людей, тот самый, что выжил в этой схватке и сутки спустя страдал не только от разорванной в клочья ноги, но и от источаемого мною запаха. Но об этом позже.
Роланд добежал первым, и, воспользовавшись тем, что черный его собрат был полностью поглощен наблюдением атаки, напал на него. И надо сказать весьма успешно. По крайней мере, первый его удар достиг цели и оставил на черных доспехах глубокую царапину. А может даже и дырку. Но на этом успехи Роланда кончились. Что и не удивительно, ведь благородный сэр Гриз полагался только на силу своих не малого размера мышц, в то время как рыцарь в черных доспехах пусть и не в совершенстве, но магией владел. Да и в рукопашном бою он был не самым слабым соперником. Даже не глянув на дыру в груди, он пнул Роланда в грудь, отправив его покататься по земле. Вот в этот самый миг из кустов и выскочил, нет, не Кератно, его человек. Выскочил и осел, пропустив удар мечом. Не сильно и не смертельно, но ощутимо. Однако этого мгновения хватило Роланду, чтобы вскочить и снова броситься в драку. И снова потерпеть неудачу. Но неудача его была куда как меньше чем в прошлый раз: ему не удалось даже царапнуть броню черного рыцаря, но тот отступил назад, попутно отправив Роланда на землю, поскользнулся и упал. Вот в этом миг из кустов и выскочил Кератно с обнаженным мечом в руках. Выскочил и замер над упавшим черным рыцарем. Ему бы перехватить оружие да обрушить клинок на черные доспехи, тем более что именно к этому и призывал его медленно поднимающийся Роланд. Но наш доблестный Воин Света, замер, так и не занеся меч. Он застыл, глядя на поднимающегося рыцаря, словно не слыша воплей Роланда. А затем выронил меч и впился ногтями в собственную руку.
Он опомнился через мгновение, потянул с пояса стилет, но было поздно. Его солдат, имени которого я не помню, а может, и вовсе не знаю, бросился к черному, но тот отправил его в далекий полет. За ним отправился и сам Кератно. Мгновение спустя к ним присоединился и Роланд. И я до сих пор удивляюсь, как никто из них не переломал себе все кости. Я бы точно сломал все, что мог бы сломать, хотя и сам летал не раз, но далеко не на такие расстояния.
Все, что было дальше, вы уже знаете. Если бы я знал больше, я бы вам обязательно рассказал, да и то, что я поведал вам только что, я узнал значительно позже. Не могу сказать состоялся ли разговор между Воином Света и благородным сэром Гризом. Подозреваю что состоялся, и, зная характер Роланда, благородным в этой беседе было только происхождение сэра Гриза.
Вот так рука Кератно и подвела нас, если бы он воткнул тогда меч прямо сквозь забрало черной брони, может все прямо тогда бы и закончилось, но он этого не сделал, и наши приключения продолжились.
А теперь вернемся в повозку, где я, замотанный в бинты с ног до головы гадаю, какая из досок первой рухнет на мою многострадальную голову, и попутно отравляю воздух на десяток метров вокруг.
Бели сладко потянулась, промурлыкала что-то на непонятном языке и вновь погрузилась в сон. Я застонал, пытаясь привлечь ее внимание. Раз проснулась так, и вставать пора. Мне вот совершенно точно пора, пока меня не разорвало изнутри, или бинты не окрасились желтым. Стон мой не возымел действия. Если бы монашка лежала, она бы просто повернулась на другой бок, но поскольку она сидела, привалившись к борту повозки, то лишь отвернулась от меня, демонстрируя полное безразличие к моим страданиям.
Я же больше был не в силах терпеть и попытался встать. Попытка почти удалась, у меня получилось сесть и даже спустить ноги с жалкого подобия лежака. Но на большее меня не хватило, и я кувыркнулся вниз. Моя пустая черепушка звонко стукнулась об пол. Однако Бели лишь заворчала что-то о Роланде и его благородных манерах. Я же забился на полу как перевернутый жук, но встать не смог.
А времени будить монашку уже почти не осталось. И я, вспомнив, как это делают гусеницы, пополз к выходу, что так манил слегка развивающейся тряпкой. Бели так и не проснулась, ни когда я дополз до выхода, ни когда вывалился из него, прямо на дорогу огласив окрестности еще одним звонким ударом. Уж не знаю, повезло мне, или сама судьба была на моей стороне, но бинт зацепился за гвоздь и порвался. В тот момент, когда меня протащило по земле с десяток шагов, срывая с меня бинты, я искренне радовался, освободившимся рукам и яростно рвал тонкие тряпки, освобождая страдающее тело. Я пребывал в почти полном восторге, когда мне удалось встать на ноги и бодренько рвануть к ближайшим кустам. Восторг стал абсолютным, когда разрывающее меня давление ослабло. Накатившее счастье заставило меня охать и смеяться. Но смех застрял у меня в глотке, когда я выбрался на дорогу и увидел в паре сотен шагов поворачивающую за лесок повозку.
Я удивленно уставился туда, где мелькнула скрипящее недоразумение на четырех колесах. Затем взглянул назад, надеясь увидеть плетущегося пешком Кератно и не найдя его опустил глаза на покрытые царапинами свои стопы. Ну и чего мне теперь делать? Я поднял глаза к небу, надеясь увидеть ответ там, и не увидел ничего кроме облаков.
Вот тебе и на, сходил до ветру. Я стою последи пыльной дороги, босой, в бинтах, что слабо прикрывают мое тело и уж точно не дают никакого тепла. А скоро ночь и злое зверье в лесах. Но черт с ним со зверьем, едали мы его и жаренным и вареным, но я никогда прежде не оставался один на улице. Разве что в ту ночь, в замке, когда познакомился с Роландом и обзавелся ожогом, что продолжает портить мне жизнь.
Мысль, жуткая мысль пронзила разум. Я один! Впервые в жизни один! И если бы хотя бы знать, куда мы все это время ехали, то я бы мог и на своих двоих попытаться туда добраться, но я не знаю. Больше того, я понятия не имею где я и есть ли здесь в округе хоть один живой человек. Мне сейчас сойдет любой, путь разбойник, пусть людоед. Хотя нет, последнего мне тут не надобно, еще съест меня чего доброго. Впрочем, и без него кому меня съесть найдется. Уж не знаю, правда ли я услышал тихий вой из лесу, откуда я только что вышел, но воображение его точно слышало. Оно меня и подстегнуло. Я рванул за уехавшей телегой, вложив в мои измученные страдающие ноги все силы. Хватило меня шагов на тридцать, после чего, ноги однозначно заявили, что больше никуда не пойдут, и я рухнул в пыль.
Пока во всем теле росло отчаянье, в голове прояснилось, я сообразил, что с тех пор как покинул замок, я больше никогда не останусь один и, перекатавшись на спину, я тихо позвал.
— Черт! — ответом мне была тишина. — Чертушка! — жалобно заскулил я, но тишина не изменилась, воздух не обрел форму рогатого жителя преисподней, но птички петь перестали.
