Север покивал, и командир, успокоившись, снова взял бутылку, плеснул себе в стакан и с ожиданием посмотрел на Севра, который так и не притронулся к своей порции.

— Я не пью. Вы же знаете.

Север мог позволить себе хоть упиться живухой, но настоящий алкоголь из Яви не только на вкус был невыносим, но и отбивал все его чутье на день или два. Даже если никого не надо искать, пропажа дара для него была равноценна потере слуха или зрения.

— Пьешь. За Вессу. Пусть она будет спокойна, у нее сильные дети.

Север стыдливо, но смиренно опустил глаза в стакан, быстро выпил горькую жидкость и закашлялся от мерзкого привкуса. Никодим поставил пустой стакан на стол и с одобрительной ухмылкой хлопнул ученика по спине. Затем достал из ящика бланк и настрочил несколько слов. Размашисто подписав, он шлепнул бумажку на стол перед учеником. Среди хмельных вензелей можно было разобрать только слово "в".

— Вот. Велемель тебя впустит. Для вида пошуршишь в недельку, сено туда-сюда поносишь, лопатой поскребешь, и будет с тебя. Как отработаешь, приходи, подумаем, что с тобой делать.

— Так точно, — выдохнул Север, уставившись на свой пропуск в скотовник.

Север вышел из кабинета и медленно побрел вниз по лестнице, барабаня ботинками по деревянным ступеням и практически "стекая" по перилам. Он чувствовал, как чутье растворяется в той гадости, которой угостил его Никодим. Мысли посыпались точно веер карт из обессиленных рук. Он едва смог уцепиться хотя бы за одну самую важную: найти оборотня. И ту чуть не выронил, когда из коридора первого этажа выскочил Элексий.

— Ну, што он шкажал?! — выпалил парень, что-то жуя.

Мрачное молчание вместо ответа повергло его в тихий ужас.

— Тебя изгоняют?! Надеюсь, только из охотников? Ты же ничего не сделал… Ну… Ничего угрожающего чьей-либо жизни...

— Что? — ожил Север и мотнул головой. — Да нет. Все нормально.

Он показал листок с приговором. Элексий похоже легко расшифровал почерк командира и просиял.

— Всего-то? А морда че такая кислая? — хмыкнул Элексий. — Эх. Мне бы твое везение. А то недавно какую-то ажную тетку жахнул током, так меня заставили все общежитие мыть. Даже под койками.

Север скривился, не то в безумной улыбке, не то в скепсисе. Ему и правда оскорбительно часто везло. Гарья своим положением, можно сказать, спасла его от казни. Никодим уберег от настоящего наказания, а до этого заботился и обучал его просто потому что был предан дружбе с Гертом. Даже Элексий — и тот дал ему костюм и притащил на свадьбу.

А вот стоило взяться за что-то самому, так спасайся кто может.

***

В Прун они пришли вдвоем. Север переоделся и вернул другу форму, прибавив к ней благодарность и извинения за порчу.

— Зато пригодилась, — ответил Элексий. — А то все пылится в шкафу. Ничего. Я знаю, кто ее починит так, что от новой не отличишь.

На этом Север ожидал, что друг оставит его одного, но тот потоптался по комнате и вдруг с интересом спросил:

— А где твоя куртка?

— Да-э… не важно.

— А все таки?

— За комнату заплатил.

Элексий несколько секунд таращился на него с каменным лицом. Затем встал.

— Я щас. В туалет.

Он вышел в коридор и отсутствовал довольно долго. Вернувшись, застал Севра перед зеркалом. Тот разглядывал свой подбитый глаз и, когда увидел в отражении, что друг пришел не с пустыми руками, резко обернулся.

— Жир… кхм… управляющий просил передать, что он все равно в нее не влезал… э-э..., то есть, сказал, что брать с охотника плату недостойно.

— Так и сказал?

— Слов было больше. Но суть я тебе передал.

— Спасибо, — удивленно ответил Север, забирая куртку и надевая ее. — Ты настоящий друг.

Его начали терзать сомнения, с чего это Элексий так для него старается.

— Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо. Но я не понимаю, зачем ты со мной возишься.

— Я всегда хотел быть твоим другом, друг. И не только я. Но ты был так одержим поимкой оборотня, что не замечал никого.

— Да? — с сомнением изумился Север. Он и правда не замечал очереди из желающих подружиться с ним. — Слушай. Извини, из-за меня тебе пришлось уйти с праздника. Ты еще можешь вернуться и погулять.

— Как я тебя брошу в таком состоянии?

— Мне бы сейчас не помешало побыть одному, — устало улыбнулся Север, нарочито медленно и болезненно садясь на кровать.

— Ты же не наделаешь глупостей?

— Каких?

— Никаких! — запретил Элексий.

— Пока нет. У меня закончились идеи.

— Ты какой-то странный.

— Никодим меня напоил какой-то дрянью из Яви, — Север хотел сообщить это с жалобой, а получилось будто похвастался.

Элексий недоверчиво сощурился.

— Как вы успели напиться, если я только до столовой сходил?

— Так мне много не надо… Чтобы сразу почувствовать себя раздавленной коровьей лепешкой на раскаленной солнцем дороге.

— Теперь как-то вдвойне неловко оставлять тебя одного на этой, — он с содроганием оглядел комнату, которая при свете старой тусклой свечи походила на погреб. — Дыр… Э-э. Дороге.

— Думаешь, я вешаться собрался? Ага. С такими потолками повесишься пока вешаешься, — Север встал и демонстративно выпрямил спину, упершись макушкой в потолок.

Элексий из вежливости усмехнулся.

— Может тебе получше комнату попросить?

— Да не. Я же тут ненадолго, — озабоченно посетовал Север, нарочито медленно и болезненно садясь на кровать. — Сначала отработаю, а потом уже подумаю, что делать.

— Погоди. Без меня не думай. Я завтра зайду. Одно место клевое знаю. Перед твоей отработкой как раз успеем заглянуть.

Север уселся обратно на кровать и откинулся спиной на подушку, прислонившись затылком к стене.

— Ладно. Договорились.

— Знаешь, хорошо что ты приехал, — довольно заявил Элексий. — Все наши такие серьезные, умными казаться хотят. А с тобой не соскучишься.

— Спасибо. Взаимно, — оторопело хмыкнул Север. — Спокойной ночи.

— И тебе, друг, и тебе.

***

— Птичка в гнезде. До утра не вылетит. Эй. Прием, Сирин. Прием.

— Что? — раздалось из рации.

Элексий повторил, но из динамика на него снова наорали:

— Кнопку держи, когда говоришь! Прием!

— Я держу! У нее батарейки сели. Прием.

— У меня не садятся, а у тебя садятся? — зашипели из динамика. — Ты что, с рацией балуешься?

— Я не балуюсь с рацией, — обиженно ответил Элексий, ковыряя краску на стенке заброшенного дома. — Рыбка в садке, говорю. До самого утра. Прием.

— Ты мне со своими рыбками… Значит так. Ведешь его в "Чад". Сидите там, и погромче, чтоб каждая собака вас запомнила. Как получишь сигнал, расходитесь. Пусть спокойно идет в скотовник. Ты идешь в тканный к портному. Там действуй по усмотрению. Понял? Прием.

— Понял-понял. У меня и повод даже есть. Прием.

— Прекрасно. Вопросы? Прием.

— Никаких вопросов. Все будет четко, как вы сказали. В лучшем виде.

***

По пустой улице гуляло эхо продолжающегося на площади праздника. Здесь, под ночным небом, у огромной тюремной крепости, возвышавшейся над двухэтажными неприметными домами, не было ни украшений, ни последствий гулянки, словно само веселье обходило это место стороной. На фоне мощных крепостных, обитых железом ворот Север казался маленьким заблудившимся мальчиком. И ощущал себя соответственно. Он еле нашел это место по памяти.

Север чувствовал себя немного лучше и выглядел слегка здоровым. У себя в комнате, пока никто не видел, он все-таки глотнул живой воды из фляги. Правда чутье все равно не вернулось. Кроме воды в мешке он нашел мобильник и долго думал, брать ли его. Но учитывая предыдущий опыт, не был уверен, что так сразу вызволит Влада и отошлет домой. Поэтому оставил телефон в сумке и отправился в скотовник.

Охотник побарабанил по вырезанной в воротах двери. Не получив ответа, он подошел к зарешеченному окну слева от ворот. Не успел он постучать, как в сторожке зажегся свет.