— Угомонись! Нету Рыки! Видел, что там творится?!

Север на миг застыл с ужасом на лице не то от пощечины, не то от новости, а потом со слезами метнулся к матери.

Гарья притихла у окна, настороженно глядя на отца.

— Кто это? — спросила Весса мужа, прижимая к себе ревущего сына.

— Не знаю, похоже, какие-то огромные птицы, — Герт сам не верил в то что говорил. О птицах такого размера он даже не слышал. — Похожи на грифонов, но… не они.

Неведомые крылатые твари все чаще падали на дорогу, чтобы унести с собой уже затоптанную лису, замешкавшегося оленя или кабана. Затем послышался и человеческий крик, удаляющийся под облака.

Весса отвернулась от окна и села на лавку, посадив сына на руки. Тот вскоре устал рыдать и тихо всхлипывал у нее на плече. Гарья молча пристроилась рядом на полу, ковыряя бахрому на половике. Герт еще долго смотрел в окно. А когда, наконец, все стихло, он направился к выходу.

— Пойду посмотрю. Сидите тут.

— Папа не выходи! — взмолилась Гарья, когда охотник встал и двинулся к выходу. — А если они тебя унесут?

— Мне они ничего не сделают. Я же охотник. И они уже улетели. Побудь с мамой и братом, ладно? Я быстро.

Герт вышел и девочка тут же подбежала к окну, внимательно следя, как отец разговаривает с соседскими мужиками, показывая то на лес, то в поле. Все покивали, согласившись в чем-то, и разбежались по домам.

— Эти твари еще летают по окраине, — сказал Герт, запирая дверь. — На улицу ни шага. Завтра мы с другими охотниками поедем в город и узнаем, что происходит. Я вернусь так быстро, как смогу. Будьте готовы уезжать.

Внешне он был спокоен и решителен, но в душе содрогался от собственных слов. Недоброе предчувствие даже после случившегося не угасало, пульсируя, как угли в печи. Ночь все провели на кухне. Герт и Весса спали сидя на лавке прислонившись друг к другу. Гарья на коленях у мамы. Севка свернулся на другой лавке, подальше от отца.

Утром, прощаясь, Герт поцеловал жену и дочь и подбадривающе кивнул сыну, державшемуся от него на расстоянии. Затем вышел во двор, оседлал коня и уехал.

На следующий день он не вернулся. Не приехал и через неделю. Прошли месяцы, и в один пасмурный ноябрьский день приехал молодой охотник с письмом от Герта. Почерк был не его, охотник из-за ранения не мог писать и успел лишь надиктовать последнее послание семье. Севка не захотел выходить в сени и через дверную щель из чердака услышал путанную историю о разборках между князем и оборотнями, из-за которых погиб его отец. Точнее, обвинялся конкретный оборотень, за которым Герт отправился в какую-то Явь.

Гарья долго истерила, приказывая — все равно, маме, или охотнику, — вернуть папу. Север же от ужаса на несколько дней лишился дара речи.

Шло время, но не лечило, как ему положено, а текло как черная смола, пропитывая Моховку липкой мрачной обреченностью. Гарья вымещала на Севке обиду за отсутствие отца. Соседи сочувствовали Вессе, что она осталась одна с детьми, а сын слаб и ни на что не годится. Деревенские дети еще больше стали издеваться над Севкой. Птицы налетали все чаще, унося скотину и людей.

Промыкавшись так еще три года, Север не выдержал. Ночью проник в телегу охотников, которые остановились на ночь в деревне и утром, покинув родную Моховку, отправился в охотничий лагерь.

Север едва признал родную деревню. Придавленная свинцовым небом Моховка едва виднелась среди вымахавших деревьев и некошеной травы. Навь поглощала человеческое селение.

Совесть больно заскреблась в груди Севра. Двенадцать лет назад он сбежал из дома и вступил в ряды охотников. С тех пор он еще ни разу не возвращался в деревню, чтобы навестить семью. Ни разу.

Руки не доходили. То он на задании, помогает выслеживать горного черта, то добраться до деревни не на чем, то болезнь случится, то погода не та, то гостинца нет, а с пустыми руками ехать было стыдно. Поводов отложить поездку домой находилась масса, а вот причина была одна — он не знал, как оправдываться за свой побег, как себя вести, как смотреть в глаза. Чем чаще он думал о возвращении, тем холоднее представлялся взгляд матери, и тем обиднее издевки Гарьи. Он не хотел признавать, но на самом деле именно из-за сестры откладывал поездку домой. Даже сейчас его взрослого, двухметрового, повидавшего всякое охотника одолел такой мандраж, словно он провинившийся мальчишка, а не охотник, наконец вернувшийся с добычей.

И не важно, что эту добычу он уже решил отпустить. Зная категоричность князя в обращении с нечистью, Влада не ждало ничего хорошего. Портить пацану жизнь ради награды, хоть и очень хорошей, Север не хотел. В конце концов, если он нашел и поймал оборотня, то сможет найти другой способ заработать жилье.

Владу деревня напомнила дачный поселок поздней осенью. Свет в окнах не горел, из печных труб не шел дым. Стояла кладбищенская тишина. Ни лая собак, ни звуков скотины в сараях. Даже ворон не было, чтобы бесперспективно каркать и мрачно кружить над опустевшими домами. Только холодный ветер гулял по пустым дворам, хлопая покосившимися ставнями и шелестя засохшей травой. Старая мельница вдалеке, приветствуя путников, еле-еле шевелила потрепанными лопастями. Над ней метались пересмешники. Влад показал на них Севру.

— Вижу, — отмахнулся охотник.

Какие-то птицы вдалеке тревожили его куда меньше, чем повсеместная безжизненность и безмолвие охватившая некогда оживленную деревню. Стараясь держаться в тени деревьев, они крались вдоль почти завалившихся заборов. Через некоторые Влад умудрялся заглянуть. Ничего особенного, правда, не увидел, обычное хозяйство:. сараи, курятники, грядки и бурьян с человеческий рост.

Вдруг, что-то черное, размером с собаку мелькнуло в одном из дворов; выскочило из сарая и скакнуло в пустое окно.

— Это еще кто? — шепотом всполошился Влад, дергая Севра за рукав.

— Где?

— Черное что-то. Вон там. Обезьяна что ли?

— А, — скучно откликнулся Север. — Домовые черти. Не бойся. Они — то же что и крысы. Только большие. Кстати. Никому не говори что ты оборотень. И что из Яви — тоже. Не то мне крышка.

— Почему?

— Тащить людей в Навь… м-м… немного запрещено.

— Немного?

— Нельзя просто так вести сюда кого попало. Только если по приказу. Скажешь, короче, что ты… этот…Ну, допустим… из этих… ну которые… слуга сатаны.

— Сатана тоже реальный?! — удивленно прошипел он.

— Дурак что ли? Я про дебилов, которые по брошенным домам шорохаются, зверье режут и свечки жгут.

— А что, они сюда попадают?

— Некоторым, удается привлечь какую-нибудь местную нечисть и каким-то чудом оказаться здесь.

— Прикольно. А домой они потом как?

— Никак. Болтаются пока смерть не найдут или не приспособятся. Чаще первое. Такие как они даже здесь никому не нужны. Кроме нечисти в виде еды.

— А ты, такой герой, пожалел меня убогого. Домой ведешь.

Север скривил невеселую улыбку. В это сестра с мамой поверят, только вместо "героя" будет менее лестный эпитет.

— Я, — хмыкнул он и с напускной драматичностью описал свою версию. — Увидел как бессовестные сатанюги хотят вовлечь невинного юношу в свое черное дело.

— И решил сделать это за них.

— И решил спасти беззащитного ребенка от дурного влияния.

Влад фыркнул.

— Так мне что, изображать сатаниста?

— Знаешь, — охотник критически оглядел измученного долгой дорогой и антисанитарией юношу в кровавой одежде. — Тебе даже делать ничего не надо. Главное, не ведись на глупые вопросы моей сестры. А лучше вообще подальше от нее держись, а то она может почуять страх.

Они повернули за угол мимо сада в котором декоративные кусты теперь делили место с гигантской крапивой. Север шел, скользя взглядом по знакомым домам и искал взглядом среди бурной растительности родную избу. Вид у него становился все растерянней. Неужели за столько лет забыл, как дом выглядит? Или улица не та?