— С большим удовольствием! Если мистер Дондини не возражает…

— Идите, — повторяет клиент, махнув рукой в сторону кухни, единственного места, где он может меня терпеть.

Ты хотел разобраться с этим сам, Эдоардо Зорци? Пожалуйста! Оставайся и дурачься с Мистером Бумером, если тебе это так нравится.

Складываю салфетку на стол и встаю.

Я очень рада, что выбрала блузку, которая подчёркивает грудь, поскольку именно туда падает взгляд су-шефа, как только он оказывается передо мной в своём очаровательном величии.

В целом, я ещё выгляжу не так уж и хреново.

— Сюда, Камилла, — Маттиа указывает на кухню, — посмотрим, какое впечатление я смогу на тебя произвести.

Я следую за ним, зигзагами пробираясь между столиками.

И оглядываясь, с радостью отмечаю, что больше всех поражён мужчина, которого я оставила за столом с потерей дара речи.

Эдоардо

Молчание — один из самых мощных усилителей эмоций.

В этом я уверен, так как первую половину своей жизни посвятил амбициозной цели расшифровать его, несмотря ни на что.

Вот почему я редко испытываю трудность при выборе, куда поставить галочку в длинном списке значений, которые может иметь молчание.

И я точно знаю, что означает тишина, витающая последние три с половиной дня в стенах, которые я временно делю с Камиллой. После нашего обеда с уродливым миланцем средних лет, где Камилла отправилась на кухню с помощником шеф-повара с самой нелепой причёской, которую я когда-либо видел, только чтобы вернуться к столу час спустя, сияя, как человек, который испытал на себе истинный смысл обжарки на открытом огне. Мы вернулись в Порта Гарибальди в разных машинах. Камилла сразу перестала мне улыбаться, пытаться произвести впечатление и разговаривать со мной, если в этом не было крайней необходимости.

По этой же причине знаю, что означает тишина, когда ступаю на последние булыжники, ведущие к симпатичному бару, расположенному в пешеходной зоне проспекта Комо, в двух минутах ходьбы от офиса.

Октябрьский закат ласкает квадратный зонт цвета экрю, который затеняет столы, вокруг которых сидят белые воротнички, наслаждаясь аперитивом в конце дня.

В углу, между клумбой с папоротниками и цветами в ящиках, окружающими открытую зону бара, застывают мои подчинённые, удерживая в воздухе бокалы.

В натюрморте на витиеватых металлических столиках, уставленных стаканами и тарелками с закусками, отражается отголосок непринуждённой атмосферы, которую я погасил своим появлением.

Издалека я смотрю на каждого по очереди.

Габриэль, густые волосы и футболка Нерд «Мстителей». Вадим, обычная внешность и красный диплом, полученный в Белорусии, безудержно пускает слюни в сторону «сбежавшей из дома». У девушки очень чёрные волосы, татуированные руки и большое количество орнаментов поднимаются по шее до самых ушей. Прохожу на террасу мимо слегка полноватой блондинки, лет тридцати.

Я перевожу взгляд на соседний стул, но замечаю, что он пуст.

— Эдоардо?

Изумление, которое пронизывает этот голос, заставляет меня обернуться.

На краю террасы в чёрных лакированных туфлях, которые поднимают её на несколько сантиметров (почти до уровня моего лица), стоит Камилла.

Она распустила волосы, которые целый день собирала в хвост, и теперь они ниспадают мягкими небрежными волнами. Поверх белой блузки с безвкусными заклёпками из искусственного золота Камилла надела дешёвую куртку из искусственной кожи из сетевого универмага. В руках держит миску с чипсами и рокс, доверху наполненный мохито.

— Эдоардо! — повторяет она, нервно повышая голос. — Ты пришёл…

Сжимаю губы в гримасе.

— Я подумал, что не оправдать твоих ожиданий было бы слишком постыдно.

— Заботливо с твоей стороны.

— Это один из моих главных талантов. Я рад, что ты оценила.

Для протокола: похоже, ей это совсем не по душе. Камилла выглядит, будто находится в одном шаге от желания напиться, и осушает напиток. Десять против нуля, что она уже закрыла файл «общение со мной» на эту неделю и теперь я заставил её спешно его открыть.

— Надеюсь, для тебя это не проблема, — продолжаю напевно.

— Что? Нет! Просто… раньше ты сказал, что пойдёшь… куда бы ты ни собирался…

В точности я подумал «куда угодно, только не на клоунаду с дружелюбными коллегами».

— Господин Гецци Брамбилла принял близко к сердцу моё присутствие здесь.

— Ага. Да. Верно, — замялась она, пойманная с поличным. Я уверен, что они говорили (плохо), обо мне. — Присоединяйся.

Камилла проходит мимо меня и проскальзывает между столами, поднимая руки, чтобы не расплескать алкоголь и еду. Она пробирается между живой изгородью и стульями, занятыми коллегами, потом передаёт коктейль Вадиму, а миску с чипсами ставит на стол.

— Ребята, давайте освободим место для Эдоардо!

Усилие казаться веселой и беззаботной настолько очевидно, что никто не ведётся. Однако мои подчинённые слушаются её, как хорошие маленькие солдаты. Они перемещаются, создавая пространство, в которое можно втиснуть ещё один стул.

В суматохе передвижений я оказываюсь рядом с ней.

Сажусь и жду, когда кто-нибудь подхватит разговор.

Все молчат.

— Ну, — я прочистил горло, — в чём смысл всего этого?

Некоторые из подчинённых обращают взоры вниз. За последние несколько дней у меня была возможность поговорить с ними наедине. Они подготовлены, но теряются в ерунде. Как сейчас.

— Никто? — Я улыбаюсь, устраиваясь на стуле. — Это не тестирование, вы можете говорить.

Камилла хватает со стола бокал с вином.

— Хорошо, я сломаю лёд. Мы обсуждали наш первый день в Videoflix.

— Ками во всех историях! — вмешивается блондинка. — Она всегда с большим вниманием относилась, чтобы все чувствовали себя комфортно. Она…

Полагаю, лучшая подруга Камиллы, только без прицепа с потомством.

Скрестив руки поверх рубашки, я наклоняю голову.

— Я не думал, что события такого типа также открыты и для отдела документации.

— Я знаю это! Абсурд, правда? — В воздухе витает странное напряжение, пока девушка бесстыдно сканирует меня. Она изучает моё лицо, губы, спускается по адамову яблоку к пуговицам, исчезающим за краем стола. Я уже собираюсь встать и дать ей полный доступ ко всему пакету, когда меня тормозит её голос. — Ты была права, Ками, ничего особенного, — шипит она под нос, но достаточно громко, чтобы я тоже мог услышать. — Похоже, на заказ от дешёвого интернет-магазина Wish, дополненный тонной таможенных пошлин.

Камилла проглатывает огромный глоток вина, которое попадает не в то горло. Она начинает кашлять, но всё же умудряется положить руку на колено подруги, чтобы остановить её.

— Эм, да, я говорила, мы также пытаемся выбрать декабрьскую дату для тимбилдинга. До этого ещё далеко, а пока мы собираем предложения…

— Типа, как «почему бы нам не выразить свои эмоции через музыку»? — спрашиваю хмурясь.

— Какая необычная идея! Я голосую за это! — тараторит подружка Камиллы. — Знаешь, Эдоардо, тот, кто предлагает — потом должен организовать… приятно видеть, что ты хочешь вложить душу и тело в эту команду.

Камилла задыхается и полностью опорожняет бокал вина.

Она заказывает ещё один, потом ещё, но даже алкоголь не может сотворить чудо. Подчинённые проверяют время, пряча под столом свои мобильные телефоны. А Камилла зря растрачивает себя в обязательном шоу. Она самоуверенно пытается обмануть нас, что мы «дружная большая семья». Результат? Гротескно, как ад.

Всё это настолько бессмысленно, что, пока она выставляет себя на посмешище, я решаю оказать присутствующим милость. В любом случае они будут благодарны мне за то, что я дал добро.

Я встаю посреди речи. Камилла замолкает и вызывающе вздёргивает подбородок.

Мы смотрим друг на друга в коллективной тишине.

Это, безусловно, улучшение.