— Возможно сопротивление?

Дамиано Гецци Брамбилла трясёт рукой, словно отмахиваясь от ерунды.

— Тебе не составит труда влиться в коллектив, Эдоардо. Твои непосредственные подчинённые без ропота последуют за тобой. Человек, которого ты заменяешь, не является проблемным в своём… э-э, состоянии…

Я вопросительно хмурюсь.

— Ему нужно присматривать за новорождённым, — объясняет новый босс.

— А тот, кто будет работать рядом со мной?

— О, она здесь уже давно, знает изнутри компанию и клиентов. Она девушка отзывчивая, и будет тебе очень полезна. Давай сломаем лёд, начиная с неё? — Брамбилла поднимает трубку с телефона на столе и по памяти набирает внутренний номер. — Камилла? Можешь зайти в офис? Нет, забудь… Я настаиваю, если поем незапланированные углеводы, мне придётся установить беговую дорожку под столом, — хихикает он в трубку. Симпатяга. — Да, зайди сейчас же.

Он кладёт трубку и соединяет пальцы на полированной поверхности красного дерева, а затем снова смотрит на меня.

— Я буду откровенен с тобой, Эдоардо. Знаю, что ты отказался от выгодной должности в Лондоне в многонациональной компании и исключил участие в семейном бизнесе, уж точно не для того, чтобы без перспективы заползти в миланский офис.

Он правильно предполагает.

— Когда мы обсуждали перспективы на предварительном собеседовании, я сказал, что существует реальная возможность присоединиться к руководству в ближайшем будущем и…

Лёгкий дискомфорт щекочет мою шею.

— Ты пообещал это не только мне?

— Это уже какое-то время стоит у нас на кону, в ожидании подходящего человека и нужного момента, — подтверждает мои подозрения Брамбилла. — На сегодняшний день это дверь, которую мой партнёр и я держим открытой в нескольких направлениях.

— Сколько фронтов?

— Два, — неохотно признается он. — Выбор стоит между двумя претендентами.

Решительный стук прерывает дискуссию в самый подходящий момент.

— Входите! — Через секунду Брамбилла сменяет исповедальный тон на более весёлый и непринуждённый.

Дверь открывается с лёгким толчком, и я, без всякого сомнения, знаю, какая фигура вот-вот появится на пороге. Я знаю, кого ожидать, могу легко восстановить в уме выражения, которые будут сменяться на её лице, когда она узнает меня. И я знаю, какое место она занимает на шахматной доске.

— Камилла, а вот и ты!

Инстинкт подчинённой заставляет её войти и, прежде всего, получить одобрение своего начальника.

Тактический выбор даёт мне ещё пару секунд преимущества. Я использую их, чтобы снова оценить женщину из кафетерия. Оглядываю её дешёвое чёрное платье среднего класса, и меня очень раздражает её дружелюбный вид. Этот бессмысленный суррогат хорошего настроения, который через полторы секунды сделает себе харакири.

— Камилла, — окликает её мой начальник, указывая на меня. — Это Эдоардо Зорци.

Камилла разглаживает на бёдрах платье и, улыбаясь, поворачивается, чтобы представиться.

Хватает мгновения, и она узнаёт меня, удобно расположившегося в кабинете её начальника (мне вольготно сидеть в кресле для гостей).

Я киваю и улыбаюсь ей в ответ. Её губы сжимаются. Она широко раскрывает веки и фокусирует на мне взгляд, как близорукая женщина, которая уронила очки.

— Ты первая узнала новость: с сегодняшнего дня Эдоардо присоединяется к нашей команде, — ликуя, объявляет Гецци Брамбилла. — Он на постоянной основе заменит твою коллегу Беатриче.

Как я уже убедился, у этой девушки нет способности фильтровать эмоции. На её лице быстрой чередой расцветают удивление, волнение и огромная доза возмущения, которое царит в наступившей тишине.

— П-простите?

Трагикомическая сцена, в которой она играет главную роль, дарит мне ощущение бесценного триумфа.

Если жизнь — это тонкий баланс ходов и контрходов, то я выиграю эту игру по умолчанию.

Я сделаю её в два счёта.

Камилла

— Здесь… должна быть какая-то ошибка. — Единственное (а также самое глупое), что могу сказать, замерев, как приклеенная к порогу кабинета моего босса на десятом этаже исторического здания Порта Гарибальди.

Дамиано Гецци Брамбилла — ДГБ для его сотрудников, которые устали называть босса полным именем, известен многим. Зацикленностью на последних тенденциях в области питания. Умением скрывать за игривой манерой душу безжалостного бизнесмена. Он создал маленькую империю «Программного обеспечения по требованию», на которую я и работаю.

Он абсолютно не известен вторыми шансами, полемикой и ошибками.

ДГБ не оправдывает, не прощает и не ошибается.

— Окей, возможно, я поняла неправильно, — поправляюсь наугад.

— Никакого недоразумения, Феррари! — Босс игнорирует мой промах и жестом показывает мне сесть в кресло рядом с… о боже, из-за сердечного приступа я даже не запомнила его имени.

— Ну же, вперёд! Эдоардо стремиться наверстать упущенное в работе. Если ты поможешь ему, дорога пойдёт под гору.

Я поперхнулась воздухом. По спине стекает струйка пота.

Это, должно быть, дурная шутка.

Я только что пожертвовала половиной лёгкого, чтобы в рекордно короткие сроки надуть шестнадцать воздушных шаров в форме букв, составляющих надпись «С возвращением Беа». Я забралась на вращающееся кресло, рискуя свернуть шею, чтобы прикрепить их к стене! Это, должно быть, на самом деле какое-то недоразумение. Беа знает? Как могло случиться, что она не поставила меня в известность об этой крошечной детали? Мы разговаривали утром, и она сказала, что очень рада вернуться к своей работе!

— Дамиано, боюсь, я не совсем понимаю, что…

— Корпоративная реструктуризация, Феррари! — Эти два маленьких слова имеют разрушительный эффект ядерной атаки на гражданское население.

Корпоративная реорганизация в просторечии означает: «Отсюда нет пути назад, детка. Оставьте всяческую надежду, о вы, вошедшие сюда».

Я подавилась слюной.

— Реорганизация? М-ма…

ДГБ разворачивает на столе какие-то бумаги.

— Присаживайся, давай введём нашего Эдоардо в курс дела.

Не имея выбора, подчиняюсь. Я направляюсь к креслу рядом с тем, где расположился Эдоардо и сажусь против своей воли. Опускаюсь на мягкую обивку, не позволяя себе даже подглядывать за мужчиной из кафетерия. Всё это абсурд!

— Эдоардо, в настоящее время наш флагманский продукт демонстрирует хорошие результаты, — начинает ДГБ. — Интернет — это будущее, видео-платформы по требованию — это новые телеканалы, сейчас даже семидесятилетние пенсионеры знают, как установить Netflix и часами скачут между фильмами и сериалами в каталоге.

— Просмотр каталога Netflix — это сам Netflix, — кивает Эдоардо, вызывая у ДГБ весёлое хихиканье. Две секунды в кабинете, и он уже в милости шефа. Грандиозно.

— Уже несколько месяцев у нас большие объёмы поставок и на одного референта меньше, — продолжает ДГБ, — сейчас всё больше компаний хотят иметь собственный частный Netflix для трансляции своего контента. Среди наших клиентов есть розничные продавцы продуктов питания, которые нанимают звёздных шеф-поваров для приготовления блюд из их фирменных продуктов, технологические компании, фитнес-сообщества… Мы работаем с самыми разными компаниями — от транснациональных до мелких фирм. По правде говоря, Камилла сейчас работает над адаптацией платформы для школы тантрической йоги, которая хочет выйти на цифровой рынок.

— Тантрическая йога? — Эдоардо Зорци поворачивается ко мне. На его лице появляется тень улыбки. — Никогда об этом не слышал, это интересно?

Хорошее начало.

— Безмерно, — фальшиво щебечу я. — Не могу дождаться, чтобы показать тебе!

— Вот это правильный настрой. — ДГБ хлопает в ладоши, а затем потирает их друг о друга. — Переходя к делу: под попечительством Камиллы две команды программистов, ответственных за программу. За back-end — ядро, сердце нашего кода, — всегда отвечала Камилла, а за front-end — графические интерфейсы, используемые клиентами, — отвечала её коллега. Шесть месяцев Камилла держала всех в своём стальном кулаке…