Уверения в том, что меня вполне устроит несколько часов в одиночестве в его доме с видом на Гранд-канал, пока он встречается с ней, были бесполезны. Эдоардо клялся мне, что бабушка воспримет мой отказ от рождественского обеда как личное оскорбление.

Когда я объяснила, что для выхода у меня больше нет дизайнерской одежды, для полного стиля «Красотки», не хватало только того, чтобы Эдуардо вручил мне свою кредитную карту. На самом деле, того парня тоже звали Эдвард. В имени должно быть скрыто какое-то предзнаменование. Так что тут два варианта: либо он сумасшедший, либо ему на самом деле важно не вести этот разговор наедине.

— Да. Я ещё раз прошу прощения за незапланированное появление на вашей семейной встрече.

— Как видишь, у нас тут не очень людно. — Она показывает на себя и своего внука. Контраст между количеством людей, которые вчера вечером крутились вокруг их семьи, и единственным близким родственником за столом сегодня, ошеломляет.

— Где твой отец? — обращается к Эдоардо бабушка.

— Думаю, на Мальдивах.

— Лазарь. Я каждый день благодарю небеса за то, что ты не стал с ним работать.

Эдоардо морщится.

— Я бы сделал всё, чтобы избежать этой участи.

— Синьор Зорци не злой человек, но он… своеобразный, — объясняет мне бабушка Эдоардо. — Он владеет основными акциями компании, которая приобретает и ликвидирует небольшие компании, испытывающие трудности, перепродавая их по частям тому, кто больше заплатит. Есть два способа заинтересовать его: первый — стать финансовым активом, который можно либо поднять, либо продать. И второй — убедить его единственного сына вернуться и поговорить с ним.

— Мне это не совсем интересно, спасибо, — отрезал Эдоардо.

— Чем занимается твой отец, дорогая?

— Эм… он работает в неправительственной организации, которая борется за социальное равенство. В настоящее время он занимается проектом по оказанию помощи студентам, которые не могут позволить себе продолжить обучение в старших классах или поступить в университет в Италии. По его словам, не бывает отверженных детей, есть только взрослые, которые недостаточно для них сделали.

— Какое благородное занятие. Его организация принимает пожертвования?

— Обычно они ищут их, выпрашивая.

Смех синьоры эхом отдаётся в зале.

— Дорогая, ты всё ещё полна решимости ненавидеть моего внука?

— Бабушка, — увещевает он, приподняв бровь.

— Что такое? Разве я не могу сказать, что такая женщина хорошо подходит тебе? Я была влюблена всего один раз, Эдоардо. В твоего дедушку. И поначалу, небеса знают, как я его терпеть не могла! Тем не менее путешествие с ним было единственным путешествием, о котором я сожалею, что оно закончилось слишком рано. Одно из тех, что я надеюсь, произойдёт и с тобой, прежде чем я уйду.

Телефон Эдоардо издает звуковой сигнал.

— Ты смущаешь нашу гостью. — Благодарный за прерванный разговор, Эдоардо достаёт телефон из кармана пиджака.

Не хочу подглядывать, но я нахожусь рядом с ним в привилегированном положении, и у меня это занимает лишь мгновение. На экране под его пальцами — которыми он на самом деле умеет очень хорошо пользоваться — появляется сообщение.

«Дорогой, счастливого Рождества. До встречи в новогоднюю ночь! Целую, Вики».

Острая боль пронзает мой желудок, заливая кислотой горло.

Уголком глаза я замечаю, что Эдоардо несколько раз перечитывает смс в нерешительности. Наконец, откладывает гаджет, не отвечая.

Я понятия не имею, кто такая эта Вики, но послание, похоже, довольно интимное. Не то чтобы у меня были какие-то права на Эдоардо. Или у него на меня. Даже если сегодня Рождество, и я нахожусь в присутствии самого значимого человека в его жизни.

Я перестаю думать и пытаюсь насладиться обедом.

Через несколько часов, когда возвращаюсь к столу после посещения туалета, я снова улавливаю в разговоре вариацию этого имени.

— Я рада, что не поставила слишком много на тебя и леди Викторию, — говорит бабушка, потягивая эспрессо с грацией английской королевы. — Но боюсь, она не будет счастлива, когда узнает об этом.

Эдоардо

— Итак, могу я тебя поздравить?

В царящей суматохе ко мне подходит Ник, материализуя у меня под носом бокал с шампанским.

Я принимаю бокал, не отводя взгляда от окружающей обстановки.

Уложив детей спать, мой лучший друг, его жена Камилла и я оставили свои пальто в гардеробе одного из самых престижных отелей города, чтобы погрузиться в частную вечеринку.

— С чем?

Прежде чем сделать большой глоток алкоголя, Ник кивает в сторону центра переполненного зала, в котором оборудована установка для диджея. Звучит живая музыка на праздновании окончания этого сумасшедшего года.

— Ты не сказал ей, да? Женщине в красном?

— Её зовут Камилла, — поправляю я друга.

— Да, да, — он машет руками в воздухе. — Ты сказал ей или нет?

Я тоже делаю глоток просекко, а затем снова разглядываю окружающую обстановку. Где-то в толпе должна быть и Виктория. Она приземлилась в Марко Поло на следующий день после Санто-Стефано, но у меня ещё не было возможности встретиться с ней.

Скажем так, в последние несколько дней я был очень занят, открывая для себя новые значения выражения «умереть счастливым».

— Ты говоришь о повышении? — спрашиваю я, оглядывая зал в поисках Камиллы.

— О повышении, которое сделает тебя начальником женщины в красном, именно.

Я сделал ещё один глоток напитка.

— Нет. И надеюсь, что ты не сказал Каролине. Твоя жена и моя… — Я подыскиваю определение. И не могу его найти. — … и Камилла сейчас вместе за закрытой дверью туалета.

— Клянусь, я был нем, как рыба, — уверяет мой друг. — Когда ты собираешься ей сказать?

Да. Когда?

— В Милане, — молниеносно отвечаю я. — Не знаю, я найду подходящий момент. Босс сделает объявление в конце месяца.

— Твой выигрышный план — ждать?

Нет. Мой выигрышный план — вернуться в прошлое и всё исправить с самого начала. С той случайной встречи у стойки кафетерия.

— План немного дерьмовый, Эдо, — продолжает друг, уже крича, чтобы пересилить шум веселящегося бедлама.

— Что за «дерьмовый план»?

Я резко замолкаю.

Пара рук предательски обхватывает меня. Женское изящное тело прижимается к моему, окутывая духами.

Слава богу, это не она. Аромат «Шанель».

— Вики, — удивлённо приветствую я.

— Наконец-то тебя можно увидеть вне дома! Последние несколько дней ты забаррикадировался у себя, тебя невозможно было оттуда вытащить, — добродушно ругает меня. Она обхватывает меня за шею и целует в выбритую щеку. — Пойдём танцевать?

Я перестаю дышать, но эта реакция не имеет ничего общего с Вики или с её изгибами, плотно прижавшимися к моей груди.

Это больше связано с женщиной, с которой я заперся в своём дворце на последние несколько дней, скорее обнажённой, чем одетой, появившейся рука об руку с женой моего лучшего друга. Камилла морщит лоб, справившись с удивлением, когда обнаруживает меня с другой, буквально размазанной по всему телу.

Я осторожно отстраняю от себя Викторию.

— Вики, это… моя… гостья.

Камилла хмурится, но не комментирует.

— Очень приятно, — она протягивает руку. — Рада познакомиться с вами.

Виктория внимательно смотрит на Камиллу, возвращая пожатие.

— И я рада видеть, что с того дня в Милане вы изменили своё мнение и приняли извинения Эдо, — произносит она на безупречном итальянском, а затем поворачивается к жене моего друга. — Каро! Ты великолепна. Позволь тебя обнять! Как дети?

Камилла приближается ко мне, но не спускает с Виктории глаз. Мне даже не нужно давать команду. Моя рука автоматически обхватывает её за талию и притягивает ближе.

— Я уже говорил, что в этом платье ты пробуждаешь во мне желание бросить эту грёбаную вечеринку и снять номер? — говорю ей на ухо.