Деревенское общество не мешает, потому что тоже возвращает в детство. Они быстро со всеми перезнакомились в Юрте, но чаще это поверхностные отношения, теплые и полные условностей. Почти как в Бедусе, Барт ходит музицировать к соседям, его мать иногда принимает гостей. Тетя Алис регулярно приезжает на несколько дней. Есть также доктор Мишель Лепуавр («доктор Л.»), местный терапевт, к которому Барту особенно нравится ходить: он любит его радостный дом, наполненный криками и смехом трех его дочерей. Хороший скрипач, Лепуавр играет с Бартом дуэтом сонаты Моцарта, сонатины Шуберта… Врач вспоминает своего соседа, летом в синем, чтобы было прохладнее, зимой в красном кашне, связанном подругой: «Думаю, что ему здесь было хорошо, здесь царила совсем иная атмосфера, чем в парижских литературных кругах. Здесь он вдыхал аромат провинциальной буржуазии, которую в глубине души любил: отец семейства, мать, три дочери, все, чего у него не было…»[638] Барту нравится уютная простота этой буржуазии, он прощает ей шаблонный и порой пустой характер: «Разговоры у Лепуавров: о музыке, жизни, медицине, серьезные и прочувствованные банальности. Можно сказать, что они стараются быть поверхностными из чувства приличия, как если бы глубина была непристойностью»[639].
Вначале у семьи Бартов также была собака, Люкс (еще один «свет Юго-Запада»), по мере сил тоже создававшая чувство защищенности и покоя. Когда пес умер 15 апреля 1964 года во время пасхальных каникул, которые они проводили в Юрте, Барт, любивший играть с ним или держать при себе во время чтения, был потрясен и опечален. Фрагмент с рассуждениями об отваге животного, не вошедший в книгу «Ролан Барт о Ролане Барте», косвенно демонстрирует эту привязанность: Барт говорил, что не любит героических жестов, «и тем не менее я испытываю своего рода восхищение нашей собакой, которая умерла. Эта голая смерть (она даже не могла выбрать молчание, собаки же не говорят) меня тронула, в связи с собакой мне вспомнились все стоики из моей латыни; очищенные, наконец, от какой бы то ни было эмфазы и, так сказать, от какого бы то ни было языка, они стали правдоподобными». Опыт животного становится философским опытом. Он хорошо подходит к своеобразному счастью деревенской жизни (хотя собака жила с ними и в Париже, где Мишель ее подобрал), покою, тишине и неизменности. Это тоже ответ на насилие языка, пусть и радикально иной. В деревне можно отдохнуть от общественного мнения и дискурса, как отдыхает собака.
Эти годы укоренения на земле его детства, двойного обустройства в двух противопоставленных друг другу местах (квартира в Париже и дом в деревне) также парадоксальным образом становятся кочевым периодом из-за многочисленных поездок за границу. Впрочем, возможно, это и не такой уж парадокс: без труда перемещаться можно, только если знаешь, что у тебя есть родное место. Начиная с 1958 года, когда он впервые побывал в Соединенных Штатах, Барт принимает многочисленные приглашения, а также путешествует ради удовольствия. Можно различить три модуса этих путешествий: командировка для участия в конференции, поездка с лекционным туром или строго по приглашению того или иного института; увеселительная поездка во время каникул, чтобы посмотреть какое-то место и навестить друзей (например, он регулярно ездил в Испанию к Жану-Пьеру Ришару и его жене Люси, а также в Италию, в Специю на Лигурийское побережье, где был дом у Моренов, в Неаполь к Шарлю Сенжвену); наконец, сексуальный туризм, который Барт практикует с 1963 года в Марокко и который войдет у него в привычку на протяжении всех 1960-х годов.
Интересно дать некоторое представление об этом разнообразии, восстановив хронологию поездок в течение нескольких лет. 1961 год начинается с трехнедельного пребывания в Северной Америке. Сначала Барт в Монреале читает лекцию о происшествии и работает с режиссером Мишелем Бро над фильмом о борьбе, затем отправляется в Квебек. Оттуда он едет в Нью-Йорк, потом возвращается в Монреаль, чтобы продолжить работу над фильмом. В феврале он едет в Лондон выступить во Французском институте. В июле вместе с Виолеттой Морен отправляется в Италию на конгресс о визуальной информации, проходящий в Милане, затем на конгресс о цензуре в Венеции, а оттуда они едут в Неаполь, Флоренцию и Специю: деловая поездка превращается в увеселительную. В октябре Барт совершает турне по Скандинавии, в ходе которого посещает Гамбург, Копенгаген, Гетеборг, Осло, Уппсалу, Стокгольм. В январе 1962 года он снова едет в Италию к Моренам, а также участвует в симпозиуме об этнографическом кино. В марте он в Брюсселе по приглашению Мишеля Винавера, выступает на тему театра и значения. Летние каникулы начинаются с поездки в июне в Италию, в Специю, Неаполь и на Сицилию, после чего остаток лета Барт проводит в Юрте. В октябре он снова едет в Гамбург для участия в конференции. В январе 1963 года Барт отправляется в Цюрих на заседание редколлегии «Международного журнала»; в феврале – в Италию, чтобы выступить в Риме, Палермо и Милане. В апреле он выступает во Французском институте в Мадриде, едет в Барселону и, наконец, в Лиссабон и Коимбру, где снова читает лекцию о литературе и значении. В июне он возвращается в Мадрид и Лиссабон на каникулы, там снова встречается с Жозе, с которым познакомился во время предыдущей поездки, и едет с ним в Синтру и Эшторил. Затем Барт проводит три недели в Юрте, после чего уезжает с Мишелем Фуко и Робером Мози в Марракеш (где живет в знаменитом отеле Mamounia) и в Танжер. В октябре Барт находится в Гамбурге, приехав по профессиональным делам, а в декабре – в Италии по личным причинам. В 1964 году он едет в Голландию с матерью и братом, затем во Франкфурт. Он возвращается к Яну Буну в Амстердам в мае, затем едет в Брюссель на конференцию, посвященную Люсьену Гольдману. В конце того же месяца он отправляется в Алжир, а потом почти на весь июль в Марокко, Танжер, Касабланку и Марракеш, где присоединяется к Роберу Мози. В августе он едет в Италию (на каникулы), в сентябре туда же (читать лекции). В начале 1965 года он объехал с лекционным туром Италию; на Пасху едет развлечься в Базель и Мюнхен. 21 мая он уезжает на конференцию по социологии в Кельн. В июне – на каникулы во Флоренцию. 27 августа Барт летит вместе с Якобсоном в Варшаву, чтобы принять участие в конференции по семиологии. В ноябре возвращается в Марракеш и проводит неделю в Рабате; в декабре он снова в Италии, в Болонье и Флоренции. В 1966 году состоялась первая поездка Барта в Японию, со 2 мая по 2 июня, после двух поездок в Голландию и Италию и перед пребыванием в Марокко в августе и знаменитой конференцией в Балтиморе в октябре. В 1967 году он снова едет в Японию и Марокко, после чего отправляется на три месяца в Америку по приглашению Университета Джонса Хопкинса, и в ноябре к нему приезжают мать и брат. 1967 год Барт заканчивает в Японии, куда летит напрямую из США.
Каким бы утомительным ни казалось это перечисление, оно показывает, что Барт в среднем пять раз в год ездит за границу, почти всегда по приглашению, хотя первоначальные цели по ходу дела могут меняться. Так, поездка в Японию оказывается очень богатой на дружеские встречи и даже плотские удовольствия, хотя первоначально планировалась как серия научных и академических выступлений. И наоборот, Барта могли пригласить в Рабат с выступлениями, тогда как его самостоятельные поездки в Марокко связаны главным образом с желанием знакомиться с молодыми людьми. Его искусство путешествия сочетает в себе несколько характерных черт. Прежде всего бросается в глаза легкость, с которой Барт переезжает с места на место и переносит длинные перелеты или поездки на машине. Ему случается на пару дней вырваться из Юрта в Париж на самолете. Иногда он ездит в Танжер на машине через Мадрид, затем Малагу, где садится на паром. Во время первой поездки в Японию в 1966 году он останавливается в Афинах, затем проводит три дня в Бангкоке, прежде чем отправиться через Гонконг в Токио. Когда он едет туда на месяц в следующем году, его самолет летит через полюс и перелет занимает всего день. Иногда он совершает две-три поездки за месяц. Эта типичная мобильность современного homo academicus способствует распространению его влияния за границей, что, в свою очередь, обеспечивает новые приглашения. Порой он устает из-за постоянных отъездов, но в целом легкость передвижения объясняется свободой, которую он испытывает за границей.
