Жесткий пластиковый стул под моей задницей был неудобным. Я поерзал, сжимая и разжимая кулаки. Леви опустился на соседнее сиденье и передал мне бутылку воды и несколько таблеток ибупрофена.

— Спасибо.

Мы полчаса сидели в больничной комнате ожидания. После решающей стычки в арендованном доме Реджи Скайлара увезли на скорой. Мне не разрешили последовать за ним, и я пребывал в истерике.

Полиция потащила меня в участок, где меня подвергли допросу, и я раз за разом давал показания, как заезженная пластинка. Офицер Мунд был не в восторге от моих действий, но в итоге смягчился.

Я провел в участке несколько часов, не зная, как дела у Скайлара. Те события снова и снова прокручивались в моей голове. Как я нашел Скайлара избитым и рыдающим в подвале. Как Реджи играл с его жизнью, перекрывая Скайлару поток воздуха и держа нож у его горла. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, мои ладони потели от тревоги при мысли о том, как все могло закончиться иначе.

Леви положил руку на мою шею сзади, сжимая и массируя ноющие мышцы.

Был уже вечер, шесть с лишним часов. Родители Скайлара находились с ним в маленькой больничной палате, когда мы приехали. Медсестра попросила меня подождать, потому что у Скайлара уже собралась толпа.

Мэверик и Хантер навещали его ранее и поделились с Леви тем, что Скайлар по большей части в порядке. Испугался, получил несколько жутких синяков, порезов и царапин. Худшей его травмой оказались трещины на двух ребрах.

Резкое флуоресцентное освещение заставляло меня закрывать глаза и сжимать переносицу. Я держался на последнем издыхании, мне не терпелось увидеть Скайлара и убедиться, что он в порядке. Я хотел обнять его и никогда не отпускать.

— Вы Джейсон?

Я поднял голову, ища женщину, чей голос назвал меня по имени. На пороге комнаты ожидания стояла женщина примерно моего возраста, обладающая поразительным сходством с мужчиной, который в последние пару месяцев поселился в моем сердце. Она выглядела усталой.

Я встал, вытирая вспотевшие ладони о штанины брюк.

— Это я. Вы, должно быть, мама Скайлара.

— Кэтрин, — она протянула руку для рукопожатия.

Позади нее стоял молодой паренек, подросток с волосами потемнее и беспокойством в глазах. Он засунул руки в карманы джинсов.

Кэтрин подтолкнула его вперед.

— Это Джейкоб. Брат Скайлара.

— Приятно познакомиться.

Паренек кивнул.

— Я слышал, вы его преподаватель.

Мои щеки запылали, взгляд скользнул обратно к маме Скайлара.

— Так и есть.

Паренек фыркнул, издав почти смешок.

— Кто бы мог подумать. Со Ская станется соблазнить одного из своих профессоров.

— Джейк, прекрати, — пожурила Кэтрин.

Я не знал, что сказать. Извинения казались банальными. Как можно извиниться за то, что из-за тебя едва не умер их сын и брат?

— Я хотела поблагодарить вас, — сказала Кэтрин.

Я нахмурился, заламывая руки.

— Вы спасли Скайлару жизнь.

— Но я...

Леви дотронулся до моей руки.

— Он в порядке? — спросил я. Мое сердце скручивалось узлом.

— С ним все будет хорошо. Он спрашивал о вас.

Я кивнул, глянув поверх ее плеча на дверь палаты Скайлара. Я переступил с ноги на ногу и опустил подбородок.

— Слушайте, я знаю, вы наверняка думаете, что я слишком стар для вашего сына, но... я... Он много значит для меня.

Кэтрин дотронулась до моей руки.

— Возраст — это лишь цифра. Если честно, немногие люди видят сердце того, каков Скайлар на самом деле. Они видят сгусток энергии и веселья, яркую, жизнерадостную личность. Того, кто не может сидеть спокойно и быть серьезным. На поверхности это здорово, но из-за этого его сложно любить. Все вышеперечисленное — правда, но вместе с тем внутри у Скайлара очень чувствительная душа. Он усердно старается угодить людям, иногда в ущерб себе. Он прячет боль за тем ослепительным солнышком, каким он представляется миру. Не позволяйте ему одурачить вас. Он в прошлом обжигался, пусть и не всегда признается в этом.

— Он рассказывал мне... о своем прошлом. Немного.

— Знаю, что рассказывал, и поэтому мне все равно, сколько вам лет. Скайлар очень немногим рассказывает про те темные дни. Тот факт, что вы знаете об этом, говорит мне, что он доверяет вам. Вы ему небезразличны. И Скайлар из тех, кто будет любить вас всем сердцем. Но тем самым он делает себя уязвимым. Он открывается для боли.

Отчасти мне хотелось поправить ее и сказать, что еще рано говорить о любви, но какая-то часть меня считала это ложью. В ходе этой лихорадочной гонки и поисков Скайлара я знал, что мой страх вызван риском потерять мужчину, которого я полюбил. Это пугало. Слишком страшно было признаваться в этом вслух, но это чувство все равно жило в глубине души.

— Можно мне его увидеть?

Кэтрин погладила меня по руке.

— Конечно. Скажите Уолтеру, что его время вышло.

Я снова глянул на дверь, удивившись, что его приемный отец еще в палате.

— И Джейсон?

Я посмотрел Кэтрин в глаза.

— Приходите как-нибудь на ужин. Мы бы хотели как следует познакомиться с вами.

— Конечно. Я с удовольствием.

Кэтрин повела Джейкоба в сторону.

Леви сжал мою руку.

— Я останусь здесь.

— Спасибо.

Подойдя к двери в палату Скайлара, я постучал один раз, после чего заглянул внутрь. На стуле возле кровати Скайлара сидел мужчина. Они тихо разговаривали и оба подняли взгляды, когда я пришел. Мужчина был старше меня на несколько лет. Он выглядел потрепанным, вымотавшимся. Под покрасневшими глазами залегли тени. Он или не спал неделю, или плакал.

Мужчина подвинулся к краю стула. Он повернулся обратно к Скайлару и сжал его ладонь.

— Думаю, это сигнал мне оставить вас наедине.

Он встал и поцеловал Скайлара в макушку, задержавшись на секунду и прошептав:

— Я люблю тебя, сынок.

Скайлар одними губами произнес ответ, которого я не расслышал.

Когда этот мужчина — Уолтер — проходил мимо меня у двери, он помедлил и хлопнул меня по плечу.

— Спасибо вам. Не знаю, что бы мы делали, если бы потеряли его, — на его глаза навернулись слезы.

Я опустил подбородок; из-за эмоций слишком сложно было ответить.

Уолтер ушел, и я покосился на Скайлара. Вопреки всем синякам и порезам, он улыбался.

— Эй, а вот и мой герой пришел, — его голос был едва слышным хриплым шепотом.

Герой? Да в каком месте?

— Можно мне войти?

— Конечно, — Скайлар дотронулся до своего горла. На его худшие травмы были наложены повязки. На запястьях остались жутковатые ссадины от веревок. — Мой голос в ужасном состоянии. Врачи говорят, что скоро станет лучше. Видимо, горло опухло.

На глаза навернулись слезы, и я стиснул зубы, пытаясь сдержаться.

— Мне так жаль.

— Нет, — он покачал головой. — Иди сюда, — добавил он, протягивая руку.

Мои ноги не хотели сдвигаться с места. Я не заслуживал его прощения.

— Джейсон, пожалуйста, иди сюда. Я не могу орать на тебя, когда ты так далеко.

Я двинулся прямиком в его объятия. Я знал, что он ранен, и что ему больно, но я рухнул на него и зарыдал, сжимая изо всех сил, боясь, что если отпущу, то он исчезнет.

— Мне так жаль, — раз за разом повторял я.

И в сотый раз Скайлар утешал меня и заботился обо мне. Это неправильно, все должно быть наоборот, но в данный момент я ничего не мог с этим поделать. Скайлар всегда был сильнее меня, и я научился это принимать.

Он целовал меня в лоб, гладил по волосам и крепко обнимал.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — И если ты скажешь, что слишком рано говорить такое или типа того, я надеру тебе задницу. Ну, я надеру тебе задницу, когда не буду чувствовать себя большой какашкой.

Я заплакал еще сильнее.

Это второй раз, когда он произнес эти слова. Тогда, в подвале, я посчитал, что Скайлар был не в себе и не понимал, что говорит.