Затем он ушел.

Я не стал засыпать обратно.

Я встал, принял душ, надел нижнее белье. На кухне я пошарил по пустым шкафчикам Джейсона, пытаясь найти что-нибудь для завтрака. Я посчитал, что он будет отсутствовать как минимум час, так что не спешил, собирая ингредиенты для тостов по-французски. Сиропа у него не было, но нашлась упаковка замороженной ягодной смеси, которую я использовал, чтобы сварить теплый компот.

Занимаясь готовкой, я сунул в уши наушники и выбрал бодренький плейлист. С музыкой в ушах я погрузился в приготовление завтрака и песни. Мои бедра двигались, ноги шаркали по полу. Я пребывал в своем дзене, и поэтому, когда я выполнил артистичный разворот, выкрикивая слова песни Happy в исполнении Pharrell Williams, и оказался лицом к лицу с Джейсоном, прислонившимся к косяку, я заорал в голос.

Он весь вспотел. Его волосы прильнули ко лбу, футболка потемнела и промокла спереди, прильнув к его твердому телу, но он не мог сдержать улыбку.

Я быстро оправился, подхватив песню со следующей строчки и стараясь еще сильнее теперь, когда у меня появилась аудитория. Держа в каждой руке по кусочку хлеба, я танцевал, пел и вилял задницей, обмакивая ломтики в яичную смесь и бросая их на подогретую сковородку.

Джейсон подошел ко мне сзади, схватив за бедра, двигавшиеся в ритме песни. Сполоснув руки и выключив воду, я развернулся и тоже схватил его за бедра, побуждая потанцевать со мной.

Сопротивления не было. Его лоб встретился с моим, а улыбка сделалась как никогда ослепительной, пока он смеялся и старался поспевать за мной. Это был новый Джейсон, которого я никогда прежде не встречал, и он мне нравился. Я был напористой силой, с которой приходилось считаться, но он, похоже, знал этот факт.

После нескольких ошибочных шагов он выдернул один мой наушник и вставил в свое ухо.

— Если я слышу, что играет, будет проще.

Я вытянул руку и переключил песню. Когда заиграла музыка, я стал напевать про чувство внутри меня, и как оно накрывает волной подобно электричеству (прим. Justin Timberlake — I Can't Stop The Feeling). Этот яркий новый Джейсон иногда даже подпевал, привлекая меня к своему потному телу, пока мы двигались вместе, танцевали, терлись и пели на всю кухню. Если бы я мог запечатлеть этот момент на ладони, я бы хранил его вечно. Это было идеально.

К сожалению, через несколько коротких минут запах подгоревшего тоста по-французски убедил меня, что это должно закончиться. У Джейсона возникла другая идея. Когда я попытался отстраниться, он протянул руку и убрал сковородку с конфорки, выключив плиту. Затем побудил меня вновь двигаться под музыку.

И мы танцевали. А потом мы потанцевали еще немножко.

К тому времени, как мы протанцевали несколько кругов по кухне, мы уже пошатывались и целовались, а слова и ритм уже не имели значения. Джейсон прижал меня к шкафчику. Ситуация быстро накалялась, и я знал, где мы очутимся через несколько коротких минут. Я был твердым, и Джейсон терся о меня в таком же возбужденном состоянии, а его руки бродили всюду по моей обнаженной коже.

— Не уверен, что у нас есть время на это, — выдавил я между поцелуями. — И ты себе не представляешь, как мне больно это говорить. Время уже почти восемь.

Он застонал.

— Знаю, — жар угас — немножко, и поцелуй закончился... в конечном счете. — Не каждый день я прихожу домой и нахожу сексуального мужчину, который готовит мне завтрак в одних трусах, поя и танцуя.

— Оставайся со мной, детка. Это будет происходить постоянно.

Это был мимолетный комментарий. Я ничего такого не имел в виду, но лицо Джейсона напряглось. Улыбка исчезла, все тело окоченело.

Я сказал что-то не то.

— Пожалуйста, не называй меня так, — выдохнул он едва слышным шепотом. — Как угодно. Только не так.

И я без слов понял, что Морган использовал это ласковое обращение.

— Хорошо. Прости. Я не знал, — я обхватил его лицо ладонями, чтобы он не сумел отстраниться, и разгладил его беспокойство большими пальцами. — Обещаю. Больше не повторится.

Он вцепился в мои предплечья, и вспышка внезапной тревожности рассеялась за секунды.

— Все хорошо, — он отбросил те опасные мысли и натянул улыбку. Она не была такой ослепительной или чистой, как во время нашего танца, но все же она существовала. — Итак, ты делаешь такое постоянно? Танцуешь, готовишь и поешь?

Я широко улыбнулся.

— Я не супер-повар, но могу справиться с простыми вещами. Пение и танцы просто идут в комплекте. Не уверен, что смог бы остановиться, даже если бы захотел.

— Мне это нравится. Никогда не меняйся.

Эти простые слова затронули что-то в глубине моей души. Большинство людей считало меня раздражающим или чересчур буйным, но не Джейсон.

В безмолвных взглядах, которыми мы обменялись после этого, было много невысказанного. Для нас обоих было очевидно, что эти отношения заходят намного дальше простого перепиха. Я даже не уверен, были ли они когда-то простым перепихом. Может, Джейсон не хотел заострять на этом внимание, так что я тоже держал рот на замке. Объятия, фильмы, интимный секс — я упивался этим всем, желая, надеясь и мечтая, чтобы хоть раз в жизни я мог получить нечто большее.

— Почему бы тебе не принять душ и не одеться? А я закончу готовить завтрак.

— Звучит идеально.

Он снова поцеловал меня, задержавшись на несколько минут, прежде чем скрыться в ванной.

Утром в понедельник я начал принимать антидепрессанты. После непростых выходных, почти-срыва перед Скайларом и ошеломляющей ночи и утра я почувствовал себя готовым. Пусть я до сих пор сомневался, верю ли в таблетки, Скайлар позволил мне вновь попробовать счастье на вкус. Мне достаточно было знать, что я хочу стремиться к этому, цепляться, достичь этого на постоянной основе. В большинство дней мне все еще казалось, будто я застрял под водой и не могу всплыть на поверхность, но из этих мутных глубин я видел солнце, сиявшее над головой, и это дало мне надежду.

До сих пор я не был уверен, что вновь обрету надежду.

Я соскучился по этому чувству настолько, что ради этого стоило принимать несколько несчастных таблеточек.

Мы со Скайларом каким-то образом, не договариваясь, погрузились в рутину.

Каждый вечер он приходил ко мне домой, и то, что начиналось как возможность отвлечься или сбежать, стало чем-то большим. В большинство дней мы по-прежнему в итоге поддавались разгоряченной страсти, но промежутки между этими моментами становились более значимым для меня.

Просмотр фильмов на диване. Скайлар, растянувшийся и занимавший каждый дюйм моей постели во сне. Поздние вечера, пока он делал домашние задания, а я проверял тесты и готовил лекции. Бескрайняя глубина его глаз. Его тайные улыбки. Его болтливый рот. Долгие взгляды, которыми мы обменивались на парах. Поцелуи украдкой. Мимолетные касания. И мое любимое — когда я рано утром выходил на пробежку, возвращался и находил дома Скайлара, распевавшего бродвейские мотивы в трусах и готовящего завтрак.

Каждый день той недели сводился к Скайлару.

Каждый час бодрствования он пребывал в моих мыслях.

Однажды утром, пока я вел пару, до меня дошло, что я несколько дней не вспоминал о Моргане. Сначала от этого осознания в горле встал ком. Чувство вины затопило меня на целых десять секунд, а потом Скайлар поднял взгляд от своей работы и улыбнулся.

Затем мое равновесие вернулось, и мысли о Моргане ускользнули.

В те ночи, когда Скайлар работал, я оставлял дверь незапертой, чтобы он мог тихонько прийти и забраться в постель рядом со мной.

Когда вновь наступили выходные, мы постарались провести каждую минуту вместе.

— Можешь прочитать и сказать мне, нормально или нет? — Скайлар хмуро смотрел на экран ноутбука и грыз карандаш, обдумывая что-то. Это была его привычка. Бедная деревяшка была настолько испещрена следами зубов, что от желтой краски почти ничего не осталось.