Я сжал переносицу. Этот парень рассердился, что мы его послали. Возможно ли, что он из кожи вон вылез, чтобы разоблачить эту историю?

— Ладно, — сказал Леви, не поняв, что я что-то умалчиваю. — Как бы это ни случилось, это досадно. Честно, я думаю, это не продержится долго. Шумиха вокруг Моргана улеглась. Они переполошились только из-за того, что ты исчез, а теперь они тебя нашли. Готов поспорить, через неделю всем будет плевать. Тебе просто надо потерпеть.

Я не был так уверен.

— Скайлар мог слить им информацию?

Я вздрогнул и на секунду задумался, после чего покачал головой.

— Не могу представить себе такое. Он бы так не поступил.

— Почему он поехал к Моргану? Ты сказал, что не знал об этом.

— Его проект, — чувство вины затопило меня. — Я отказался ему помочь. Он хотел задать мне все эти вопросы, а я... я не мог ответить. Каждый раз, когда он спрашивал, я пытался, но... — я покачал головой. — Я сказал, что ему придется добыть информацию другим способом.

— Поэтому он запланировал интервью и не сказал тебе. Почему он не сказал тебе?

Я оттолкнул тост в сторону; желудок слишком скручивало узлами, чтобы есть. Мне было холодно, и я обхватил себя руками.

— Он думал, что защищал мои чувства.

— Это так?

— Он соврал мне, Леви.

«Мне надо кое-что тебе сказать. Это важно».

«Я хотел сказать тебе. Я пытался сказать тебе».

«Я влюбляюсь в тебя».

Я уткнулся лицом в ладони.

Леви дотронулся до моего плеча.

— Эй.

— Думаю, он пытался мне сказать. Я не слушал. О боже, я в полном раздрае.

— Нет, неправда. Твое доверие жестоким образом подорвали, и поэтому ты подозреваешь абсолютно всех и вся. Он действительно совершил невероятно глупый и опасный поступок.

— Я наорал на него. Назвал идиотом.

— Ну, его решение правда было идиотским. У тебя проблем по горло. На тебя свалилось сразу два удара разом. Знаю, я твержу это как будто годами, но это пройдет, Джейсон. Ты и Скайлар...

— Да не будет ничего. Ты меня не слышал? Я сказал ему, что с меня хватит. Мы расстались. Все кончено.

— Я тебя слышал. И я все понимаю. Тебе больно. Но ты бросишь его из-за одной ошибки? Одной ссоры? Иисусе, да ты знаешь, сколько раз я лажал и вымаливал прощение у Отэм?

— Я не могу ему доверять. Я никому не могу доверять, кроме тебя. Каждый раз, когда я открываюсь парню, все заканчивается обманом. Предательством.

Леви рассмеялся.

— Каждый раз, говоришь? Аж два раза за двадцать лет? Боже ты мой. Ты опять за свое? Временами ты пи**ец какой драматичный.

— Прошу прощения?

— Да, Морган социопат. Тут не поспоришь. Морган вел невообразимые игры и махинации. Это могло случиться с кем угодно, Джейсон. Мне жаль, что это случилось с тобой. Правда жаль, но он — исключение. Дерьмо вроде этого не является нормой. Ты не можешь судить по меркам Моргана каждого, кто появляется в твоей жизни. Это несправедливо по отношению к ним и к тебе самому, и такими темпами ты всю жизнь будешь несчастен.

— Отъе*ись. Я не хочу это выслушивать, — я оттолкнулся от стола.

Леви шарахнул кулаком.

— Сядь. Не моя проблема, бл*ть, что ты не хочешь слушать. Я только что просидел за рулем шесть часов, чтобы приехать и позаботиться о тебе, так что ты выслушаешь то, что я хочу сказать.

Я сел.

Леви сердито посмотрел на меня, и я поднял ладони в покорном жесте. Он продолжил.

— Скайлар — не Морган.

— Он соврал.

— Соврал ли? Или он сделал ровно то, что сказал, и пытался пощадить твои чувства, потому что — ни за что не поверишь! — ты ему дорог?

— Почему ты встаешь на его сторону?

— А его здесь нет, он не может сам себя защитить. Он тебе нравится, Джейсон. За последние пару месяцев я заметил в тебе огромные изменения и думаю, это потому, что ты вновь обрел надежду. И имя этой надежде — Скайлар. Ты принимаешь лекарства. Ты открываешься и больше говоришь. Я улавливаю в тебе новую энергию, которой не чувствовал уже давно. Люди совершают ошибки. Если мы будем рвать каждые отношения или дружбу из-за того, что кто-то поступил неправильно, то нас ждет очень одинокое существование. Иногда приходится прощать. Разве ты никогда не совершал ошибки? И не ври, потому что я знаю, что ты их совершал.

Я не ответил. Глядя в стол между нами, я подумал о всех тех моментах, когда я срывался на Скайлара. О всех тех моментах, когда я был вспыльчивым, грубым или хамоватым. О всех тех разах, когда я отключался, потому что внутренняя мука была невыносимой. Скайлар без возмущений терпел все мои настроения. На самом деле, он из кожи вон лез, чтобы заставить меня улыбнуться.

— Он тебе правда нравится, Джейсон. Сомневаюсь, что ты уже позволил себе заметить это.

— Может, он заслуживает лучшего.

— Может, это не тебе решать. Позвони ему. Мы разберемся со всем остальным, но начни с извинений.

Я подумал о телефоне и о том, где бросил его во всем этом хаосе. Вспомнив, я содрогнулся.

— Не могу. Я разбил свой телефон.

Леви покачал головой.

— Я даже не буду спрашивать. Держи, — он вытащил свой телефон из кармана и подвинул по столу ко мне. — Надеюсь, ты помнишь его номер.

От квартиры Джейсона я спустился по лестнице. Наш разговор крутился в моей голове на повторе. Он понятия не имел, как сильно его слова вторили словам Уолтера. В детстве мне приходилось слушать, как мой приемный отец говорит мне, что я идиот, который вообще не думает. Что я глупый и безответственный. Вместо того чтобы послушать и понять, почему я так поступил, Уолтер всегда приходил к выводу, что я безмозглый дуралей, который не думает перед тем, как сделать что-либо.

Больно было понимать, что Джейсон считает меня таким же.

Я дошел всего лишь до второго этажа, когда слезы все же покатились по щекам. Я так старался с Джейсоном. Столько раз я был уверен, что раздражаю его, надоедаю, и он отправит меня куда подальше, но я ошибался. То, что бесило большинство мужчин, Джейсон считал милым.

На долю секунды я поверил — понадеялся — что между нами нечто иное. Нечто большее.

На первом этаже я направился к выходу. Там какой-то парень дернул на себя открывшуюся внутреннюю дверь. Он глянул в мою сторону, но я опустил голову и обошел его, вытирая глаза. Моя нижняя губа дрожала.

На улице холодный ночной воздух ударил меня по лицу. На небе не было видно звезд, только чернильно-черные облака, затянувшие весь город и угрожавшие дождем. Это отражало мое мрачное настроение. Фонари отражались в лужах и оконных стеклах в зданиях напротив. Машины проносились в обе стороны по главной дороге, пока я смотрел в никуда, растерявшись и не зная, куда себя девать. Я словно онемел. Мое сердце ныло. Мне хотелось побежать наверх, извиняться снова и снова, пока Джейсон не услышит меня и не простит, но я же не какой-то отчаянный дурак.

И это не первый раз, когда меня бросили.

Это стало не столько шоком, сколько разочарованием. Джейсон отличался от всех, с кем я встречался. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я любил наши отношения. Тем больше я думал, что могу полюбить мужчину, который нес на своих плечах бремя всего мира.

Наверное, поэтому в этот раз было намного больнее. Не думаю, что за всю свою жизнь я хоть раз влюблялся.

Я достал наушники из кармана куртки и сунул их в уши. Подключив их через Bluetooth к телефону, я выбрал один из бодрых плейлистов, но потом передумал, вспомнив про эмо-музыку своего брата, над которой я подшучивал. Сегодня я вовсе не чувствовал себя ярким солнышком, которым всегда называла меня мама.

Я выбрал альбом Evanescence, который нравился Джейкобу, и нажал на воспроизведение, затем прибавил громкость до максимума и позволил грохочущей мелодраматичной музыке насиловать мои уши. Их песни не были мне знакомы, так что я не мог подпевать, и это было отстойно. Мне нравилось петь. Но это именно то, в чем нуждалось мое сердце. Мрачная, темная, печальная музыка под стать моему настроению.