Когда Морган заговорил, его тон сделался тихим и опасным.

— Это интервью окончено. Уведите его отсюда.

Меня не пришлось просить дважды. Спотыкаясь, я вышел из комнаты. Мои легкие сперло, я не чувствовал своих пальцев. Я теребил блокнот и сломанный карандаш, пока ждал, когда охранник вернет мои вещи, конфискованные перед интервью.

На улице холодный воздух ничуть не помог справиться с паникой. Каждый шаг я делал словно во сне. Я поспешил к своей машине. Хантер не выключал двигатель, и я с расстояния трех метров слышал орущее радио.

Когда я плюхнулся на пассажирское место, Хантер испуганно дернулся.

— О, эй. Привет. Как все...? Черт подери. Ты выглядишь так, будто привидение увидел.

— Я облажался. Я знатно облажался.

Хантер взял меня за руки.

— Ты весь дрожишь, и пальцы у тебя ледяные, — он потер мои ладони своими. — Что случилось? О черт, ты же не сказал ему, что трахаешь его мужа, нет?

По моим щекам катились слезы, зубы стучали. Я мог лишь кивать.

— Чувак, — выдохнул Хантер.

— Не прямым текстом. Я не хотел. Что мне делать?

— Ничего. Абсолютно ничего. Он не может тебе навредить. Он сидит в тюрьме.

— Но Джейсон...

— Ты ничего не скажешь доктору Палмеру. Мне плевать, что тебе придется врать ему в лицо. Ты никак не можешь сказать ему об этом.

— Меня тошнит.

— Да уж, готов поспорить. Чем ты думал?

— Это была твоя идея.

— Я не говорил тебе травить безумного серийного убийцу, ведь нет? Когда я предложил интервью, я также не знал, что Джексон Палмер — это Джейсон Аткинсон. Потому что ты нам не сказал.

— Это не смешно, и я обещал, что никому не скажу.

Хантер положил руку на мою шею сзади.

— Все хорошо. Все будет нормально. Просто остынь. Что ты хочешь делать дальше?

— Поехали домой. У меня есть шесть часов, чтобы придумать что-то до встречи с Джейсоном. Мне надо убраться отсюда.

Я проснулся в лужице собственной слюны, свешиваясь с дивана под неудобным углом. Мой галстук, который я так и не снял, душил меня. Приоткрыв глаза, я застонал от яркого света, лившегося в окно. Моя голова раскалывалась, во рту был такой привкус, будто я лизал унитаз.

Стараясь поменьше шевелиться, я посмотрел по сторонам, складывая воедино события ночи. Пустая бутылка из-под бурбона Jim Beam лежала на полу, повалившись на бок. Телевизор работал с выключенным звуком и показывал какую-то передачу про антилоп гну.

Что-то жужжало, жужжало, жужжало, но я не мог осмыслить этот звук. Мой мозг разлетался на куски, и я практически не сомневался, что забыл какие-то детали последних суток. Мой желудок бунтовал от любого движения, так что я замер, приказывая себе сдержать рвоту, подступавшую к горлу.

Жужжание прекратилось. Через несколько секунд оно началось снова.

Затем, словно кто-то щелкнул переключателем в моем мозгу, все разом накатилось на меня. Натиск репортеров. Бесконечные вопросы. Толчея тел. Моя фальшивая личность оказалась раскрыта, оставив меня обнаженным и уязвимым, выставленным напоказ прямо в кампусе на всеобщее обозрение. Студенты шептались. Преподаватели тоже собрались. Люди показывали пальцами. Сверкали вспышки камер.

Я закрыл глаза, когда их защипало от слез.

Жужжание прекратилось.

За этим последовало несколько коротких минут тишины.

Затем снова — жу, жу, жу...

Я открыл глаза, поняв. Скайлар. Я не смог связаться со Скайларом. Он уехал из города. Он поехал куда-то с Хантером. Какие-то совместные планы.

Жужжание.

Мой телефон.

Я окинул взглядом журнальный столик, надеясь, что он в пределах досягаемости. Его там не оказалось. Я попытался подумать, куда дел его, прислушался, чтобы определить направление. Подвинувшись, я свесился с края дивана и увидел телефон, лежавший слишком далеко от меня.

Подавляя раскалывающую боль в голове и бунтующий желудок, я потянулся к нему, схватил кончиками пальцев и со стоном подтянул к себе.

Входящий вызов был от Леви, а не от Скайлара.

А ему я тоже звонил прошлой ночью? Я сказал ему, что случилось?

Все было как в тумане.

В университете мой мозг отключился. Режим самосохранения. Я смутно помню, как Реджи увел меня и привез домой. Он говорил. Он сам сел за руль, говорил что-то про честность, дружбу и ложь. Так много, много лжи.

Меня накрыло паникой, и я сел слишком быстро, широко раскрыв глаза и окинув взглядом гостиную. Реджи не было видно. Его обуви не было у двери, нигде не валялась одежда. И я тоже был полностью одет. Слава Богу, бл*ть.

Мое сердце гулко застучало от облегчения. Я сжал переносицу и лег обратно. Я пришел домой и сделал что? Напился. От души наклюкался, если судить по моему самочувствию.

Телефон снова начал вибрировать.

Я почмокал губами, пытаясь смочить слюной пересохший рот и готовясь ответить.

— Алло? — мой голос звучал так, будто горло скребли теркой для сыра.

— Какого черта происходит? Я названиваю тебе больше часа.

Тон Леви казался лихорадочным.

— Я так понимаю, ты видел новости?

Пауза.

— Что? Новости? О чем ты говоришь?

Резкая боль пронзила мой висок, и я застонал, зажмурив глаза.

— А ты-то о чем говоришь?

— Я говорю о маленьком фокусе, который твой бойфренд провернул в тюрьме.

— Что? — я резко сел, игнорируя свои проблемы с головой и желудком. — В тюрьме? Скайлар? Я не... Что?

— Да. Час назад я получил угрожающий звонок от Фрэнсиса. Он сказал, что Скайлар организовал встречу с Морганом, заявив, что это для какого-то студенческого проекта. Он позвонил предупредить, что если ты опять такое вытворишь, то дело примет неприятный оборот. Ты знал об этом? Это ты его туда послал?

— Ты с ума сошел, бл*ть? Само собой, я не знал.

Я вцепился в подлокотник дивана, рывком поднялся и пошел на кухню, пошатываясь. Скайлар уехал из города с Хантером. В тюрьму, бл*ть? Какого хера?

Мой желудок совершил кульбит, и я свернул в туалет, прибавив шагу. Я успел как раз вовремя, бросил телефон, упал на колени и выблевал галлон алкоголя в унитаз.

Мой лоб покрылся потом, глаза щипало от слез, пока я содрогался в рвотных позывах. Когда в желудке ничего не осталось, я рухнул на пол, вытер тыльной стороной руки рот и нашарил телефон. Леви все еще говорил, матеря меня.

Я замычал, поднеся телефон ко рту, и закрыл глаза, прислонившись затылком к холодной кафельной стене.

— Прекрати орать на меня, черт возьми. У меня голова раскалывается, бл*ть, и я не могу это слушать. Что происходит?

— Ты пил. Бл*ть, у тебя такое похмелье, что на следующее утро ты едва не выблевал собственные кишки. Джейсон, какого черта?

— И что, бл*ть? Да, я пил, и хорошо, что у меня нет бл*тского пистолета, иначе вчера я бы наверняка вышиб себе мозги. Хватит с меня, бл*ть.

— Так, воу, подожди. Отмотай назад. Так ты не знал, что Скайлар поехал в тюрьму?

— Нет! Я же тебе сказал. Думаешь, я бы ему позволил? Ты с ума сошел?

— Тогда почему, черт возьми, ты мучаешься от похмелья и готов вышибить себе мозги? Погоди, ты что-то сказал про новости. Что происходит в новостях? — я услышал, как Леви чем-то гремит. Раздался стук, затем на фоне донеслись громкие звуки. Телевизор. Новостной канал. Несколько минут Леви ничего не говорил, а у меня не было сил объяснять. Это неважно. Правда находилась перед ним. Я слышал репортаж.

Вскоре Леви прошептал:

— Ох, бл*ть.

— Видишь? Хватит с меня. Они знают. Все знают. Я потеряю работу. Мне опять придется переехать.

— Джейсон...

— Нет. Это везде.

— Как это случилось?

Я покачал головой, и мой подбородок дрожал, а на глаза навернулись новые слезы.

— Я не знаю. Леви. Леви, я не могу...

— Я сейчас приеду.

— Ты не обязан...

— Черта с два я не обязан. Сделай мне одолжение. Не пей больше, свяжись со своим чокнутым бойфрендом и дай ему знать, что он в глубоком, глубоком дерьме.