Но не в этот раз. Эти три простых слова разорвали меня на куски и сложили обратно.

Я поднял голову, всматриваясь в глубины этих невероятных глаз цвета морской пены, не в силах понять, почему после всего этого дерьма он потрудился любить мужчину вроде меня.

— Не надо смотреть на меня с таким шоком. Ты завидный жених. Я запал на тебя с самого первого дня, и ты это знаешь, — хрипы в его голосе противоречили ослепительной улыбке. — Если бы я мог петь, я бы снова очаровал тебя серенадами.

Я нежно дотронулся до его лица, проводя пальцем по всему урону, что нанес ему Реджи.

Скайлар поймал меня за запястье.

— Прекрати суетиться. Жить буду. Хуже всего то, что сейчас я не могу заболтать тебя до смерти.

— Прости, что я разозлился.

Скайлар пожал плечами.

— Я это заслужил. Мне не стоило ездить к Моргану. Кроме того, надо же нам попрактиковаться в ссорах. Все пары ссорятся. Это необходимо, чтобы проверить совместимость, — он облизнул свою припухшую губу со ссадиной и вздрогнул. — Я вроде как хочу поцеловать тебя, но практически уверен, что эта болячка опять начнет кровоточить.

Я провел большим пальцем по ранке.

— Когда заживет, я зацелую тебя настолько, что стоять не сможешь.

— Это очень много поцелуев. У меня высокий уровень переносимости поцелуев. Огромный. Спроси... — его глаза широко раскрылись. — Никого. Я вообще никого не целовал до тебя.

Я усмехнулся сквозь слезы, катившиеся по щекам.

— Врунишка.

Скайлар вытер мои слезы, улыбаясь.

— Не плачь. В конце этого туннеля виден свет, знаешь ли. Это была типа эпичная дорога к отношениям. Теперь у нас есть эпичная история. Вначале все было непросто. Потом наши отношения стали прочными. Мы научились ссориться. Мы побороли плохого парня, а я обзавелся несколькими шрамами, чтобы показывать потом внукам. Тебе довелось поиграть в героя. И, — Скайлар помедлил, глянув на дверь своей палаты. — Мы с Уолтером впервые в жизни поговорили как цивилизованные взрослые, — Скайлар пожал плечами. — Может, между нами не все безнадежно. Кто знает?

— Я надеюсь на это.

— Я не собираюсь раскатывать губу, но... может быть.

— Может быть.

Скайлар снова дотронулся до моего лица, и его бескрайние глаза переполнились благоговением.

— Ты спас мне жизнь, Джейсон.

Я покачал головой.

— Не спорь. Спас. Ты, типа, мой настоящий рыцарь в сверкающих доспехах.

— Я подверг твою жизнь опасности.

— Нет. Это Реджи подверг мою жизнь опасности.

— Его звали Блэр Форестер.

На лице Скайлара промелькнуло что-то, напоминавшее страх. Я сжал его ладонь.

— Он мертв.

— Знаю. Когда меня привезли в больницу, я был покрыт его кровью. Я думал, что это моя кровь. Я думал, что умираю, — голос Скайлара звучал слабо, и не из-за его травм.

— Что случилось? Полиции удалось выяснить?

Я подвинул стул, который освободил Уолтер, и сел на него. Держа Скайлара за руки, я рассказал ему то, что знал сам.

— Судя по всему, этот парень Блэр был из Кингстона. Он был фанатиком. Он помешался на Моргане с тех пор, как эта история нашумела в прошлом году. Полиция в Кингстоне несколько раз арестовывала его в числе протестующих возле зала суда. Обвинения были минимальными. Нарушение общественного порядка или еще какая-то фигня. По сути, этим людям сказали прекратить и уйти. Больше не чинить проблем.

Я опустил подбородок, покачав головой.

— Реджи... Блэр... не собирался так поступать. Им двигала одержимость. Видимо, подняв корреспонденцию, которую люди отправляли Моргану, полиция узнала, что он был в числе тех, кто слал ему письма. Таких писем было двадцать с лишним. Морган их никогда не получал. В тюрьме его почту строго сортировали и убирали такие вещи. Послания от жутковатых фанатов. Блэр этого не знал. Похоже, он также несколько раз пытался навестить Моргана, но ему не разрешили.

— Он последовал за тобой сюда? В Виндзор?

— Ага. Полиция так считает. Он был одержим, уверен, что его долг — занять место Моргана. Копы думают, что он пытался завоевать расположение Моргана.

— То есть, Морган и не догадывался ни о чем?

— Видимо, нет.

Скайлар крепче сжал мои руки и поерзал, уставившись на свое одеяло.

— Что случилось в доме? Я смутно помню.

— Когда я догадался, где ты, я позвонил Леви, чтобы он сообщил в полицию. В подвале Блэр так увлекся разыгрыванием шоу и донесением своего посыла, что не замечал ничего, кроме тебя и меня. Я заметил движение за окном. Я знал, что там полицейский, следивший за ситуацией. Думаю, это был спецназовец. Его обзор сильно ограничивала штора на окне, но я надеялся, что он все же видел происходящее.

— Ты развернул нас.

— Да. Как только у того парня появилась возможность выстрелить, мне надо было убрать тебя в сторону. Если бы Блэр повернулся, если бы он встал так, чтобы ты не оказался на траектории пули, то спецназовец смог бы выстрелить.

— Так и получилось.

Я кивнул.

— Я так боялся, что он промажет или заденет тебя, — мой голос надломился.

Скайлар притянул меня обратно в свои объятия, и мы долго оставались в такой позе.

— Я здесь. Я в порядке.

— Я знаю.

— А что насчет пса?

— Я выпустил его из дома, когда вошел. Он рванул бежать со всех ног. Этот пес не принадлежал Блэру. Наверное, домой побежал.

Скайлар изменил позу, слегка охнув от движения.

— А какова была его конечная цель? Я не понимаю. Он собирался убить меня, а потом что? Он думал, что ему сойдет это с рук? Это кажется таким нелогичным.

— Не знаю. Не думаю, что у него имелся какой-то грандиозный план. Полиция считает, что Блэр был не в себе, и его нельзя назвать криминальным гением. Он был иррациональным и импульсивным, ведомым скорее своей одержимостью, нежели чем-то еще. Он хотел, чтобы я присутствовал на шоу, но я сомневаюсь, что он планировал что-то после исполнения своего «долга» перед Морганом. Если он планировал бежать, то явно не продумал процесс. Полиция считает, что он слишком сосредоточился на том, чтобы донести свой посыл. Они обыскали дом и нашли в другой комнате несколько галлонов бензина. Возможно, он планировал сжечь весь дом, но... мы никогда не узнаем.

Скайлар задрожал и крепче обнял меня, но промолчал.

— Я люблю тебя, Скайлар. Я люблю тебя, хотя не ожидал, что это случится, и как это переварить, но это правда.

В итоге тут и думать не о чем. Кэтрин считала, что большинству людей сложно любить Скайлара, потому что он такой общительный и неуемный. Она ошибалась. Любить Скайлара — самая простая вещь на свете.

И если он мог любить меня в ответ вопреки всем моим недостаткам, то я самый счастливый мужчина на свете.

***

Январские снегопады были ужасными, но день, в который мы поехали в Кингстон, порадовал нас солнышком и ясным небом. Мне потребовалось надеть солнцезащитные очки, потому что яркие лучи отражались от белого пейзажа и слепили меня. Скайлар захватил контроль над радио, и последние четыре часа я слушал его пение, не попадающее в ноты.

Мне было все равно. Каждая секунда нашего времени вместе была драгоценной. С тех пор, как два месяца назад его выписали из больницы, мы были неразлучны. Мы даже отмечали праздники в доме его родителей, где меня приняли с распростертыми объятиями, несмотря на мое ужасное прошлое. Скайлар и Уолтер работали над своими отношениями, которые становились все лучше и лучше.

Все не было идеальным. Теперь уже не только меня мучали кошмары. Хаотичный сон Скайлара сделался еще хуже, и я щеголял знатным фингалом после того, как несколько дней назад получил локтем в глаз посреди ночи.

Он рассыпался в извинениях, настаивая, что ему лучше остаться у себя дома или ночевать на диване, но каждую ночь я обнимал его и говорил, что он никуда не пойдет.

Сейчас Скайлар подвывал песне The Rolling Stones и ерзал на сиденье так, будто ему муравьев в штаны насыпали. Ну, хотя бы он выбрал знакомую мне музыку. Старенькое, как он выражался.